Саша Суздаль - Блуждающий Неф

Зелёные человечки продолжали кружить и петь:

«С нами вместе наш герой, свой, свой

Мы дадим злодею бой, стой, стой

Он источник страшных дел, ел, ел

Онти тело он хотел, ел, ел».

— Хватит вам каркать, — поднялся сидящий на земле Грохо Мом. Забрав из рук спящего Арвина Флиппа его кожаный кнут, он подошёл к Хабэлуану и с сочувствием спросил: — Отпустило?

— Да, — сказал Хабэлуан, поднимаясь на ноги, — она там, на горе.

— Пойдём, — деловито сказал Грохо Мом и они, поддерживая друг друга, поползли вверх, медленно поднимаясь на гору. Зелёные человечки гурьбой двинулись за ними, не решаясь петь свои песни.

— Ты их прости, — сказал Грохо Мом, — они добрые и любят Онтэинуолу, — он немного помолчал и добавил: — Только глупые немного.

Пока эта живописная группа шествовала на гору, с другой её стороны, по непонятному ему зову двигался вверх Рохо. Он совсем недавно пришёл в себя, а если честно, то по-новому осознал свою оболочку и внутреннее я, которое, после обработки Мо, существенно отличалось от прошлого «я» Рохо.

Суть состояла не во внешнем отличии, так как Рохо и сейчас мог принимать любую форму бытия, и имел в данное мгновение вид юноши. Изменилось что-то внутреннее, которое и сравнивать не с чем, так как память Рохо оказалась девственно пуста.

Он находил своё самочувствие нормальным, а радостное восприятие жизни у него оставалось прежним, что скоро навеяло ему некоторую эйфорию и возвышенность в чувствах. Бодро шагая, он быстро поднялся вверх и сразу же обнаружил покинутую всеми Онти, безусловно, к тому времени не подающую никаких признаков жизни. Он склонился над ней, слой, за слоем просматривая её состояние, с жалостью думая о том, что такому юному созданию рано уходить из жизни.

Рассыпавшись на миллионы мелких частей, он окутал коконом её тело и, воспользовавшись запасом плоти, некогда принадлежащей Блуждающему Нефу, о котором он сейчас ничего не знал, принялся переделывать её внутреннюю структуру по своему подобию. Если кто-нибудь посмотрел со стороны, то увидел бы на сломанной сосне огромную куколку какой-то гигантской бабочки, ничем не напоминающей об Онти. И только опрокинутая миска, вымазанная кровью да скомканные остатки одежды, лежащие под коконом, напоминали о ней.

Немного дальше от горы, в направлении обрушенной дороги в Мессаку, двигались кибитки артистов Занзира, ещё не зная, что дорогу смыло водой. Кристлин увлечённо рассказывал разные истории Миралин, забравшейся в задок кибитки вместе со своим котом Орвиком.

— Откуда ты все это знаешь? – спросила она после очередного рассказа.

— Прочитал в книге, — ответил Кристлин.

— Ты умеешь читать книги? — удивилась Миралин.

— Да, научился у отчима, — сообщил Кристлин.

Впрочем, его слова отличалось от правды – отчим за книги его нещадно порол.

— А какую книгу у него забрал Грохо Мом? — спросила Миралин. Кристлин помолчал, но все-таки ответил:

— Эта книга о чародействе.

— А он давно стал чародеем, — подперев подбородок ладошкой, спросила Миралин.

— Совсем недавно, — ответил Кристлин, глядя под ноги, — раньше у него ничего не получалось.

Они немного помолчали. Кристлин, глянув вперёд, показал рукой: — Смотри, там что-то случилось.

Миралин соскочила на землю и посмотрела: впереди, на дороге, одиноко стояла лошадь, а на земле лежали двое: мужчин и женщина. Кибитки остановились, и Занзир ушёл вперёд. Внимательно осмотрев мужчин и женщину, он махнул артистам рукой.

— Они живы, но как будто спят, — сообщил Занзир, — нужно их уложить на кибитки и, наверное, сделаем привал.

В это время Хабэлуан и Грохо Мом добрались на вершину и увидели сломанную сосну и кокон, лежащий на ней. Хабэлуан заметил остатки одежды Онти и, содрогаясь, сказал:

— Это она! Кто с ней такое сделал? — он беспомощно обвёл взглядом вершину и остановил свой взор на Грохо Моме.

— Это сделал Монсдорф, — сообщил тот, потом начал пристально вглядываться в куколку.

— Что ты смотришь? – растерянно спросил Хабэлуан.

— Я думаю, что сейчас ей не угрожает опасность, — сказал Грохо Мом, оглядываясь на своих зелёных одноплеменников. Те стояли невдалеке плотной гурьбой и молчали.

— Почему ты так считаешь? — внимательно посмотрел на него Хабэлуан.

— Если с ней случится что-нибудь плохое, нам всем, — он показал рукой на зелёных, — станет ещё хуже.

Видя непонимающее лицо Хабэлуана, Грохо Мом добавил: — Мы с ней сильно связаны. Если она умрёт, мы, зелёные, тоже погибнем.

— Так что нам делать? — с надеждой спросил Хабэлуан.

— Только ждать, — ответил Грохо Мом, и, подтверждая свои слова, уселся на старый пень возле сосны.

Тёмный не спешил. Для выполнения его миссии достаточно четверти полного солнца, максимум – половины, но быть в командировке и не почерпнуть что-нибудь новенького для последующих бесконечных размышлений в одиночестве – верх неразумности. Тёмный помнил в мельчайших подробностях свою предыдущую миссию на планету Маргины и почерпнутые там гармонические человеческие вибрации.

Эти лакомые вспоминания до сих пор составляли самую лучшую часть коллекции Тёмного. Сейчас он наслаждался рассказами старика Бодди о Маргине, Мо и этой прелестной девочке Онтэинуоле. Собственно говоря, он уже давно слизал всю информацию с головы Бегуна Бодди, поражаясь большими расхождениями рассказа старика и его памяти.

— Так это ты вытащил Маргину и Мо из тюрьмы? — переспросил Тёмный, наслаждаясь смятением сидящего на нем Бодди.

— Конечно, я, — гордо вскинул голову Бодди, и сам себе поверил, — я уговорил наместника короля в городе Оберона Х и он их отпустил.

— Уговорил? – переспросил Тёмный, неестественно поворачивая к нему голову на сто восемьдесят градусов назад и записывая в свои глифомы эмоции Бодди.

— Да, он послушался, — сообщил Бодди, — ведь я, всё же, королевский человек.

От удовольствия Бодди замахал ногами, свешивающимися по бокам Тёмного чуть ли не до земли.

— А какие пирожки готовил Мо, — мечтательно вспомнил Бодди, и Тёмный тут же считал работу его вкусовых рецепторов.

— Такие? — спросил Тёмный, каким-то образом шагая на трёх ногах, и подавая передней правой белую тарелочку с горкой пирожков. Бодди, ничуть не удивлённый, как же едали, взял один и принялся жевать.

— И как? — спросил Тёмный, считывая желание Бодди запихнуть всю тарелку в рот.

— Не очень, — поставил диагноз Бодди. — Может я не распробовал?

Он забрал тарелочку и пробовал до последнего пирожка.

— И как? — переспросил Тёмный.

— У Мо пирожки вкуснее, — изрёк вердикт Бодди, тяжело переводя дух и вертя в руках не нужную ему тарелку.