Альбина Андерсон - Падение

— Таракан, милый! — ласково встречает она его.

Он шарахается, милости от Тайки ему еще никогда не перепадали. Осознав, что переборщила, она берет более нейтральный тон.

— Чума на наши головы, на конференции не будет только CEO, — жалуется она и швыряет его новое пальто в угол огромной прихожей. — А так все трио в сборе. Ума не приложу, по какой нужде?

Таракан невозмутимо поднимает пальто с пола и аккуратно устраивает на вешалке в шкафу. Он как всегда немногословен и собран, идеальный винтик в механизме Братства. Смазывай его маслом, и он будет работать безотказно. Как и на всех, масла на него не жалели. Одет как всегда, с иголочки, сегодня Каналли или Бриони? Ну что же, не он первый. Сама она тоже когда-то гонялась за крокодиловыми баулами. Да и до сих пор не может наесться красивыми вещами. За галстук- бабочку ей хочется подколоть Таракашку, но сегодня они должны быть друзьями. Жаль, на его мощной шее бабочка выглядит комично. Ну что же, в следующий раз, сегодня Тайке как никогда нужны преданные сотрудники.

Она ведет его в холл, до назначенного времени остается десять минут.

— Проверь настройки, — просит она.

Сама будит Зигги. Тот мычит, отмахивается и поворачивается на другой бок, но Тайка сдергивает плед и стаскивает с дивана его тощее тело на пол.

— Зигги, связь через десять минут.

— Идите в задницу, — отмахивается он.

— Проснись, скотина!

Но он закрывает глаза. Если она не сможет привести его в чувство, будут большие неприятности. Таракан невозмутимо наблюдает за ними, со сложенными впереди руками он уже сидит за столом. Полностью взвинченная Тайка поднимает Зигги на ноги и волочет в ванную. Таракан не двигается с места, он собран, сосредоточен и готов к встрече.

Усадив его на край ванны, она засовывает его голову в раковину, под струю холодной воды. Дернув с сушилки полотенце, грубо вытирает ему голову.

— Эй, нежнее, пожалуйста.

Зигги тихо смеется. Вода струится по его лицу.

— Вот так гораздо лучше, — тяжело дыша говорит Тайка. — Не запори в этот раз, я тебя умоляю. Сдам тебя, несмотря ни на что. Я на многое закрывала глаза, нарушала устав, выгораживала тебя. Но всему есть пределы, ты знаешь, Таракан ненадежен…

— Он тупой, как валенок.

— Не настолько тупой, чтобы не видеть что с тобой происходит. Но сейчас не об этом, Зигги. Прошу тебя не подставь…

Он отводит ее руку и всматривается ей в лицо. Улыбка наглая, нехорошая, сейчас что-нибудь отколет.

— А тебе идет, когда ты такая. Когда ты испугана, то становишься нежной. Кажется что не все еще ссохлось, за этими ребрами. Я бы поверил, если бы не знал что у тебя там пусто, как в кастрюле со сгоревшим супом. Ты вся трясешься, возьми себя в руки и прекрати кривляться, актриса хренова. А то еще немного, я втрескаюсь по уши и пожалею, что не трахнул тебя тогда, когда ты хотела этого.

— Те времена когда я хотела, чтобы ты меня трахнул, давно прошли, Зигги. К счастью для нас обоих, — зло усмехается она, — Я знаю, ты хочешь меня разозлить, чтобы я оставила тебя в покое. Дружок, у тебя не получится. Перед встречей с Директоратом нюхать я тебе не дам. Ну пожалуйста, я прошу…Ради тебя самого…Ты должен быть там.

Она лебезит перед ним как перед избалованным ребенком.

— Боишься? За меня? — спрашивает он насмешливо.

— И за тебя тоже.

— Вот это честнее, железнобокая ты моя. Не разочаровывай меня детка, не выходи из своего привычного амплуа.

Она продолжает остервенело вытирать его полотенцем.

— Ты мне уши оторвешь, оставь. Иди, я сейчас приду… через пять минут, — сдается он.

— Нет, ты пойдешь со мной, сию минуту. Сядешь и не будешь шевелиться, пока будет идти встреча.

Зигги встает, берет щетку и причесывает мокрые волосы.

Ее настороженные глаза следят за ним. Неужели получилось?

— Уйди. Могу я отлить без тебя? — просит он.

— Нет, эфир через минуту. Мы прямо сейчас выходим отсюда.

— А поссать? — спрашивает он. Явно хочет заправиться коксом. Этого допустить нельзя.

— Одна я отсюда не выйду. Или при мне или…Ссы под стол переговоров, я разрешаю. А после видеолинка тебе можно будет все! Можешь даже трахнуть меня…если захочешь. Или Таракана, он сегодня в бабочке. Или нас обоих, у меня тоже есть бабочка. Я ее пришпилю и мы устроим бюджетный корпоративчик. Дешево и сердито. Побрякаем крылышками вместе. Только пожалуйста, запасись терпением и не снимай штаны перед руководством, — говорит она.

Если оставить его одного, он выйдет отсюда уже невменяемым. Поэтому ей нужно усадить его в переговорной, пока он еще не успел заправиться.

Зигги слабо улыбается.

— Представляю рожу Таракана. Хотя если это нужно для пользы Братства он постарается сделать все на пятерку. Заскрипит зубами, но выставит попку. — Зигги кладет щетку на туалетный столик. — Ну что же, пойдем, я готов к этому цирку.

У Тайки отлегает от сердца, она подскакивает к двери и пропускает Зигги вперед.

Соединение подтверждено и через пару секунд на огромном экране появляется группа людей сидящих вдоль длинного стола. Директор Регцентра — Хальстрем и Заведующий лаборатории — Иванов находятся ближе всех к камере. На ежегодных сборах компании Тайка видела их обоих, но никогда не разговаривала с ними лично. Хальстрем приветствует их. Для такой высокой должности он пожалуй молод, но по праву занимает свое место, его репутация лидера безупречна. На шее два растекшихся родимых пятна — знак большой концентрации гена. Вот что значит порода. На загорелом лице светятся умом льдистые глаза северянина. Втайне Тайка мечтала завести с ним интрижку, но он был женат на избранной. К тому же адюльтер в Братстве жестко карается.

По обе стороны камер люди поднимаются и складывают руки крестом на груди. Время гимна. Хальстрем затягивает первым, у него низкий, сильный голос. Все остальные торопливо присоединяются. Гимн поется на английском, и смешиваясь, разные акценты, придают ему странное звучание.

Путь наш лежит через терновник

Который вырос на могилах наших предков

Память наша отравлена мириадами лишений и утрат

Но мы бесстрашно идем вперед

Бок о бок с нашими братьями

Лунный свет благословляет наш путь в ночи

Это дорога к свободе и солнцу

Будто бы в фанатичном исступлении Хальстрем выкрикивает слова песни, но Тайка замечает, что он внимательно следит за всеми. У Таракана грудь выпячена колесом, огромные руки закрывают плечи, глаза закрыты. Для него все серьезно. Иванов сутулится и у него вместо лица унылая маска. Он — из скваев, наемный сотрудник. Кажется, что ему хочется поскорее сесть на место, его задача не распевать песенки, а заниматься исследованиями в молекулярной генетике. Идеология его мало трогает, сейчас ему явно неловко. Сама Тайка яростно открывает рот, демонстрируя свою преданность. Ее беспокоит Зигги, у него смешливые глаза и дергается угол рта, он может расхохотаться в любую минуту. Гимн — это нововведение. СЕО Братства решил, что все встречи должны начинаться с песни верности. Слова ее были разосланы всем по почте. Таракан выучил гимн в тот же вечер. Зигги стебался все три недели и говорил что отказывается участвовать в этом балагане и не будет учить десять куплетов тошнотворного бреда.