Беттина Белитц - Раздвоенное сердце

Никто не обращал на меня внимания, когда я шла по вестибюлю и искала секретариат. Ах. Вот он. С подкашивающимися коленями я облокотилась на стойку.

- Елизавета..., - мой голос оборвался.

Я прочистила горло и попробовала ещё раз.

- Елизавета Штурм. Я новенькая - в двенадцатом классе. Усиленная биология, химия и французский.

- О. Это глупо, - услышала я возмутительно наглый голос возле меня.

Я посмотрела в карие глаза над сморщенным носом, которые принадлежали парню, моему ровеснику. Его джинсы были спущены чуть ли не до колен. Видимо, известие, что в моде снова были узкие штаны, ещё не добралось до этого леса.

- Биология, химия и французский, - сказал он и посмотрел на меня, ухмыляясь.

- Твои трусы видно, - вырвалось у меня, и он начал звонко смеяться. Секретарша в ужасе посмотрела на меня. Я покраснела. Вот чёрт. Это была одна из причин, почему в Кёльне я сначала нигде не принимала участия. Мой не контролируемый язык.

- Госпожа Штурм, это Бенни, ваш консультант. Он проводит вас в ваш класс и покажет вам всё. Он префект и староста, - сказала секретарь, не скрывая своего неодобрения. - А так же он сын мэра,- добавила она многозначительно.

- Ну, отлично, - сказала я чопорно и повернулась к нему. – Будь, пожалуйста, кратким. Я все равно не хотела сюда попасть и никому из вас здесь не понравлюсь. Мне просто нужно закончить школу и все.

Это ли мама имела в виду, говоря "будь собой"? Была это я? Если да, то это была чертовски плохая идея, быть самой собой, а не исполнять роль. Спасибо, мама.

Бенни продолжал ухмыляться, но его глаза стали серьёзными.

- Ты та, что из Кёльна?

- Да.

Он вёл меня по коридорам, искусно уворачиваясь от идущих нам на встречу младшеклассникам.

- Я могу дать тебе совет: не хвастайся сильно тем, что ты городское создание. Нам это здесь не нравится.

- Это было не городское создание, - отрезала я. - Это было чистое отчаянье.

- Ты думаешь, все мы живём здесь в чёрном отчаянье? Это не так. Я, во всяком случае, нет.

Видимо, я его оскорбила.

- Я не это имела ввиду. Я только думала, что я - ах всё равно. Забудь, - я чувствовала, что вот-вот заплачу, поэтому нервно заморгала. Я всё испортила, в первые три минуты. – И извини меня.

- Вот твоё расписание. А это класс для твоего первого двойного урока химии сегодня утром.

Я осторожно заглянула в класс, в котором сидели почти одни парни и с любопытством смотрели на меня. Я автоматически испугалась.

- Будь немного сдержанной вначале. Здесь народ сам к тебе подойдёт. Тебе для этого ничего не надо делать, - сказал Бенни тихо.

- Ты, значит, эксперт в деревенской жизни? - спросила я кисло. Зазвенел звонок.

- Примерно так, - ответил он, но его ухмылка исчезла.

- Тогда ты мне точно можешь сказать, существует ли в чаще всадник без головы, - выпалила я.

"Эли, что ты делаешь? ", - спросила я про себя.

Бенни посмотрел на меня растерянно.

- Да конечно, каждый вечер, минимум один, появляется, если ты не съедаешь всё до конца, и забирает тебя, и закапают в лесу, - ответил он немного жалостливо.

Я чувствовала себя паршиво, когда пробралась в класс и села на свободную двухместную скамейку.

- Привет, - сказала я ломким голосом в сторону смотрящих на меня парней и опустила глаза вниз. Я никому не хотела смотреть в лицо. Чтобы и они меня не видели. Как и в прошедший вечер. Ещё никогда я так не радовалась появлению учителя, как в это утро.

По окончанию шестого урока я невыносимо устала. Я могла бы на месте уснуть. Само обучение давалось мне легко. В этом не было ничего нового. Это было всегда, с самой начальной школы. Но если я быстро поднимала голову, то у меня кружилась голова, и глаза постоянно закрывались.

На перемене Бенни подошёл ко мне ещё раз и показал мне дорогу к школьному киоску. Он относился ко мне любезно, но холодно. Я бы извинилась, но у меня не нашлось ни мужества, ни подходящих слов.

- Здесь есть где-нибудь спокойное место, где можно побыть одной? – наконец, спросила я его.

-Хм, нет. Почему ты спрашиваешь? Тебе плохо? Если да, то ты можешь пойти в медицинский кабинет, там есть кушетка, чтобы прилечь.

- Нет, мне не плохо. Забудь об этом, - сказала я.

Я осталась во дворе среди болтающих между собой учеников. Думаю, уже все знают, что я оскорбила сына мэра, старосту и префекта, а тем самым и весь поселок. По этой причине я буду здесь одинока. И не важно, найду ли я спокойное место или буду находиться среди людей.

Но сегодня школьный день прошел, и вряд ли станет еще хуже. Тяжелыми шагами я пошла к автобусной остановке. Я достала свой телефон. В школе был запрет на мобильные, но сейчас-то я не в школе. Я ожидала увидеть хоть какое-нибудь сообщение, но ни Николь, ни Дженни мне не написали.

Следующий автобус должен приехать через полчаса. Этого времени хватит, чтобы осмотреть близкую к школе местность. Но здесь опять были бесконечные пастбища, луга, леса, поля.

Деревья аллеи отражались в лужах на дороге, которая вела к автобусной остановке. Мне приходилось обходить их, чтобы не запачкать свои сапоги.

Здесь пахло так… ну, как обычно пахнет на фермах: сеном и прочим. Хотя здесь пахло лучше, чем в Кёльне, это я должна признать: я никогда не любила вонь от машин.

Городское создание... Замечание Бенни все еще бесило меня. Если бы он знал. Я не была городским растением. Я выросла в Оденвальде, в маленьком деревенском пригороде Хайдельберга.

Только когда мне исполнилось десять, мои родители переехали в Кёльн, потому что папа мог получить в городе частную практику. Но тогда я должна была перейти в гимназию - и в Кёльне или Хайдельберге, не играло большой роли.

"Хорошо, Эли, будь честной", - сказала я строго сама себе, когда приблизилась к автобусной остановке, становясь всё более нерешительной. Конечно, это играло роль. Мне было адски тяжело, тогда тоже. Я боролась целых пять лет, чтобы привыкнуть к Кёльну, и потом наслаждалась этим каких-то жалких два года. Всё было бесполезно.

Осторожно я заглянула за угол в убогое, исписанное изнутри, укрытие. Хорошо. Никого нет. Не смотря на это, я хотела быть готовой к побегу, поэтому не села. Но тишина окрестностей действовала на меня успокаивающе. Длинные, нескончаемые уроки потихоньку исчезли из моих мыслей.

Я снова почувствовала усталость, поэтому мне пришлось сесть на одну из трех пластиковых скамеек. Головная боль от напряжения, вызванная страхом, стрессом, напряжением, - констатировала я. Чтобы хоть как-то облегчить боль, я прислонилась лбом к прохладному металлу скамейки.

Потом у меня возникло чувство, будто за мной наблюдают. Мне не удавалось открыть глаза. Это было похоже на сон, из которого хочется проснуться, только чтобы снова очутиться в ещё более страшном сне, пока, наконец, не посчастливиться стряхнуть его с себя.