Валентина Герман - Ведомые светом

Заставив себя выбросить из головы все мысли, Диадра затаила дыхание и осторожно шевельнула пальцами, касаясь ауры совсем немного плотнее. Слабые искры в страхе сжались под ее прикосновением.

— Не бойся, — прошептала она, всеми силами стараясь выказать нежность и ласку каждым движением. — Не бойся. Позволь мне помочь тебе.

Диадре потребовалось еще несколько минут, чтобы понять, как сделать все правильно. И теперь она касалась ауры Терлизана, ощущая ее всю, слыша ее едва заметное дыхание, чувствуя ее боль, ее глубокие раны. Диадра задыхалась от этой боли, принимая ее на себя, сливаясь с нею, но все же каким-то невероятным усилием заставляла себя оставаться в сознании.

— Берзадилар… — прошептала она, протягивая к нему свободную ладонь. — Мне нужна твоя помощь.

— Что мне делать? — спросил он, тотчас сжимая ее пальцы. Его ладонь была нестерпимо горячей. Или это Диадра так похолодела, сливаясь с умиравшей аурой Терлизана?..

— Поделись со мной энергией. Как будто хочешь исцелить меня. Я не умею делать этого сама, но послужу проводником для твоей силы.

К ее удивлению, Берзадилар не стал спорить или говорить, что он уже пробовал исцелять брата. Спустя всего миг Диадра почувствовала, как теплая живительная энергия заструилась к ней — такая желанная, такая упоительно сладкая, что Диадре захотелось напиться ею, впитать в себя ее всю, без остатка.

— О Боги… — прошептала она, заставляя себя сконцентрировать взгляд на истерзанной ауре Терлизана.

Она не могла. Она не имела права. Она должна была передать ему этот божественный нектар.

— Помедленней, — выдохнула она хрипло.

Берзадилар вздрогнул, но все так же безмолвно и быстро исполнил ее просьбу.

Диадра закрыла глаза.

«Ты будешь жить, Терлизан», — мысленно заверила она.

Золотистый свет потоком хлынул сквозь нее в ауру Терлизана. И пустая, умиравшая оболочка вдруг раскрылась — и задышала, наполняясь жизнью, вспыхивая золотыми искрами.

Берзадилар не сдержал восторженного возгласа.

— Дыши, — проговорила Диадра, улыбаясь бессознательному Терлизану. — Дыши. Теперь все будет в порядке.

Терлизан, разумеется, не ответил ей. Черные ресницы его по-прежнему были опущены, бросая слабые тени на бледные впалые щеки.

Диадра еще раз оглядела его, потом наконец отняла руку и обернулась к Берзадилару.

— У нас получилось, — улыбнулась она, и Берзадилар неопределенно качнул головой, желая сказать что-то, однако с его губ не сорвалось ничего, кроме неясного хриплого бормотания. Тихо кашлянув, он наконец сумел произнести:

— Это невероятно, — и в его голосе смешались неверие, и восхищение, и страх, и радость. — Невероятно, невозможно… О Боги, но кто же ты такая, Ди?..

Она напряглась на мгновение, ощущая тревогу в его голосе, однако спустя миг поняла: он опасался вовсе не ее неизвестной прежде магии. Он всего лишь боялся поверить, что увиденное им было не сном, а самой настоящей, похожей на чудо реальностью. И Диадра беспечно пожала плечами и улыбнулась:

— Просто девушка. Слабая, наивная, но отчаянно верящая в чудеса.

— Настолько, что вокруг нее они воплощаются в жизнь, — продолжил Берзадилар, улыбаясь ей, и сжал ее пальцы. — Ты ошеломительна. Нет, ты просто невероятна. У меня нет слов… Я… я так люблю тебя, Ди.

Несмотря на корявость его признания, Диадра всем существом ощущала, сколько чувств он вложил в эти слова. Любовь. Восхищение. Благодарность — за ее веру, за всепрощение, за наивные, но столь верные порывы, за жизнь и душу Терлизана, которую она спасала уже не раз.

Диадра подалась к нему, и сжалась в его крепких надежных объятиях, и, уткнувшись носом в его шею, смогла сказать в ответ только:

— Спасибо, Берзадилар.

Потом, спустя минуту, добавила тихо:

— Только, думаю, я никогда не смогла бы быть такою без тебя.

— Смогла бы, — без сомнений ответил Берзадилар, а когда она отстранилась, собираясь возразить, нежно улыбнулся, касаясь ладонью ее щеки: — Однако я не намерен более давать тебе шанса проверить это, любовь моя. Никогда в целой жизни.

Вопреки усталости, нахлынувшей на нее после стольких событий, Диадра проснулась еще до рассвета и больше не смогла уснуть. Бесплодно проворочавшись около часа, в конце концов она бесшумно поднялась с постели и, закутавшись в шаль поверх тонкого шелкового халата, тихо выбралась из комнаты.

Она не знала, куда ей было податься в безмолвном, еще спавшем доме, и с четверть часа бесцельно бродила по пустым комнатам: из столовой в гостиную, оттуда — в библиотеку, потом обратно. В конце концов, она обнаружила себя замершей в нерешительности перед дверью гостевой спальни, хотя могла бы поклясться, что не помнила, как решила пойти сюда.

Она стояла так минуту, другую, не зная, было ли лучше просто пойти обратно или все же открыть дверь. Разум настойчиво убеждал ее, что оказаться ранним утром в спальне у Терлизана было бы крайне неуместно, даже если она не собиралась делать ничего предосудительного — только лишь посмотреть, как продвигается его исцеление. Наверняка он еще спал. Она бы только взглянула на его ауру…

Ручка двери повернулась с тихим скрежетом, заставляя Диадру вздрогнуть и помимо ее воли разрешая ее противоречие.

Терлизан, бледный, потрепанный, но живой, распахнул дверь и хотел было шагнуть наружу, однако, заметив ее, подался назад от неожиданности — а потом снова вперед, к ней, и, наконец, замер в смятении где-то посередине, не решаясь коснуться ее и лишь глядя на нее полным спутанных чувств взором.

Диадра смотрела в ответ растерянно и напуганно, чувствуя, как щеки вспыхивают предательским жаром.

— Прости, я… — начала она, но осеклась, когда его пальцы внезапно взлетели к ее щеке, касаясь ее неуверенно и словно неверяще.

— Диадра… — выдохнул Терлизан. — Живая… — и тотчас лицо его омрачилось, когда он осознал единственный способ, которым это было возможно. — О Боги, неужели он…

— Да, но он в порядке, Терлизан, — быстро проговорила Диадра, вытягивая из-под накидки цепочку с пустовавшими спиралями, которую снова надела утром по привычке. — Видишь?.. Слезы сохранили ему жизнь.

Терлизан на мгновение опустил глаза и снова поднял их, встречая ее взор. Несколько мгновений он просто смотрел на нее, не говоря ни слова, а потом вдруг шагнул к ней и сжал ее в своих объятиях, крепко, отчаянно, зарываясь лицом в ее мягкие волосы.

— Что мне делать, Диадра?.. — прошептал он, и голос его дрожал, и Диадра задрожала в ответ на его смятенное прикосновение. — Проклятый Вершитель… Чокнутый старик, пользовался своим даром, чтобы насмехаться над другими, ломая им судьбы… И он смеет утверждать, будто у меня был выбор?.. Какой же выбор у меня оставался, когда он своими дьявольскими стишками свершил мою судьбу??.. Разве могло все случиться иначе, Ди?..