Жаклин Кэри - Стрела Кушиэля. Редкий дар

По расчетам Стражей времени до полуночи оставался еще час, когда на бал прибыл принц Бодуэн со свитой. К тому моменту я уже сбилась со счета, сколько раз мне пришлось обойти зал с серебряным подносом и сколько раз второй помощник сомелье снабдил меня отрадом для раздачи. Нам дали единственную передышку и позволили наполнить тарелки яствами с больших столов. Я выбрала кусочек каплуна в виноградном соусе, ломоть нежной оленины со смородиной и пригоршню зеленого салата, так что наелась досыта.

Едва я вернулась к работе, как все вокруг засуетились: в зал ввалилась новая партия гостей, шумных и уже подвыпивших. Лавируя сквозь толпу, я подобралась к новоприбывшим и увидела четверку молодых мужчин. По их нарядам и по манере держаться было ясно, что это особы королевской крови, настоящие потомки Элуа и его Спутников.

— Принц Бодуэн! — с придушенным благоговением воскликнул кто-то из толпы, и я попыталась угадать, о ком из четверки речь — должно быть, о стройном брюнете со светлой кожей и серыми как штормовое море глазами, отличительной чертой рода Тревальонов. Спутники поддерживали его, поскольку он был настолько пьян, что навалился на плечо товарища.

На сероглазом была дивной красоты маска Аззы, криво сидящая на чистокровном ангелийском лице, и большая бархатная шляпа со свисающим пером. Увидев подступающую толпу, он отпустил товарища, за которого цеплялся, и поднял правую руку с кубком.

— Отрады! — крикнул он громко и отчетливо, хотя язык немного заплетался от вина. — Отрады Двору Ночи в эту самую долгую ночь!

Слева донеслось слабое дребезжание хрусталя — Донатьен. Мальчик испуганно глянул на меня. «Что ж, — подумала я, — так тому и быть». Проскользнув мимо оленя с ветвистыми рогами, я приблизилась к компании принца. На меня смотрел весь Двор Ночи, и от этого сердце грохотало в груди.

— Отрады, — тихо ответила я на приветственный тост и приподняла поднос.

— Что это у тебя? — Мое плечо сдавило, словно клещами, пальцы глубоко впились в плоть, отчего я ахнула и подняла глаза на спутника принца. На нем была маска из ягуарунди, в прорезях поблескивали темные жестокие глаза, а губы улыбались. На плечи ниспадали прямые золотистые волосы, такие светлые, что в свете свечей казались почти серебряными. — Денис, попробуй.

Еще один аристократ взял рюмку с моего подноса и залпом осушил.

— Ух ты! — Он потряс головой в личине волка и облизал губы. — Чистейший отрад , Исидор, выпей и ты!

Я стояла и дрожала, пока потомки Элуа жадно хватали с моего подноса рюмки. Осушали одну за другой и бросали пустые на сверкающий паркет. Принц расхохотался, громко и безудержно, совсем как трубы. Маска еще больше съехала, а в его глазах я видела возбужденный блеск.

— Поцелуй на удачу, маленькая дарительница отрады! — потребовал он, сгребая меня в объятия. Поднос оказался зажат между нашими телами и со стуком упал на пол — последние рюмки разбились. Отдающие отрадом губы принца на секунду припали к уголку моего напряженного рта, а потом меня оттолкнули и тут же забыли — компания принца устремилась к центру Большого зала. Светловолосый мужчина в маске из ягуарунди бросил взгляд в мою сторону и жестоко усмехнулся.

Я опустилась на колени, чтобы собрать на поднос осколки хрусталя, и не сдержала слез; даже не знаю, что сильнее полоснуло меня по сердцу — поцелуй или отторжение. Но я была совсем ребенком, а в детстве такие вещи быстро забывались. В кухне Джасинта принялась обстреливать меня злобными взглядами, и вскоре я помнила только гордость за то, что принц королевской крови назвал меня дарительницей отрады и поцеловал на удачу.

Умеющий подмечать иронию Анафиэль Делоне мог бы сказать ему, что мое имя удачи не сулит даже мне самой. Но будь у меня удача, я бы поделилась ею с принцем. Тогда я не могла знать, что стану свидетельницей, как счастье ему изменит. Кто-то скажет, что он сглупил, доверившись Мелисанде, и, возможно, так оно и есть, но главное, что принц не предвидел еще одного ножа в спину от человека, которого знал гораздо дольше.

В ту ночь о таких раскладах никто и не помышлял. Бал, словно сбросив с себя невидимые путы, наращивал темп веселья. Степенные паваны сменились гальярдами и шаловливыми плясками, музыканты лихорадочно терзали инструменты, обливаясь потом. Маскарад развернулся во всю ширь, даже принц и его свита растворились в буйной толпе. Я бродила по залу с подносом, и голова кружилась от шума и духоты. Висящие над пылающим камином еловые ветви благоухали смолой, и этот запах перебивал ароматы разнообразных духов и разгоряченной плоти, смешивающиеся с едким опиумным дымом из курительниц Дома Горечавки.

У нас заканчивалась посуда. Праздник продолжался, и я потеряла счет гостям и посвященным, которые, выпив свой отрад , с криками швыряли рюмки на пол. Мы вчетвером не могли с этим ничего поделать, и просто продолжали обход с полупустыми подносами, пока ливрейные слуги Дома Кактуса шныряли в толпе с метлами и совками.

Вот какими впечатлениями я была поглощена, когда начали медленно бить в набат, перекрывая оживленную музыку. А ведь казалось, все запамятовали, что собрались отпраздновать самую долгую ночь. Но Стражи времени не забыли — они никогда ничего не забывают, — и Глашатай Ночи принялся равномерно ударять в гонг, заглушая шум и притормаживая веселье. Танцоры разошлись, и бальная площадка опустела; люди расступились. Из-за ширмы, опираясь на терновый посох, шагнула Королева Зимы и захромала к началу колоннады.

Какой-то торопыга приветственно воскликнул, но его заставили замолчать. Все смотрели на плотно закрытые двери в ожидании Принца Солнца.

Раз, два, три — снаружи кто-то стукнул в двери копьем, и на третьем ударе створки распахнулись под дребезжание цимбал музыкантов.

Он стоял на пороге: Принц Солнца.

Виденье в золотой парче, покрывавшей и дублет, и штаны, и даже ботинки. Длинный золотой плащ стелился по паркету при каждом шаге. Лицо Принца Солнца скрывала сусально-золотая маска улыбающегося юноши, а расходящиеся от нее лучи загораживали всю голову. Кругом наугад шептали разные имена, пока Принц Солнца с позолоченным копьем шел вдоль колоннады.

Дойдя до конца, он поклонился; а когда выпрямлялся, вместе с ним поднимался и наконечник копья, пока не коснулся груди Королевы Зимы. Склонив голову, она выпустила терновый посох, и он с громким стуком упал на пол в воцарившейся тишине. Обеими руками Королева Зимы стянула с себя маску с париком и разом высвободилась из тряпья и шали.

Я ахнула, потому что Королева Зимы оказалось молодой и красивой — ее роль досталась Сурии.

Но ритуал еще не завершился.

Принц Солнца опустился на одно колено и взял ладонь Королевы Зимы. Одним быстрым движением он вытащил кольцо и надел ей на палец — грубо, поскольку я заметила, как она поморщилась. Потом он встал и, держа Сурию за руку, повернулся к толпе. Затем снял маску. Мы увидели перед собой принца Бодуэна.