Рут Оуэн - Кудесник

— Но не тогда, когда дело касается нацистов! — Он подтянул ее поближе и перешел на слышный ею одной неодобрительный шепот: — Черт побери, Джилли, ты что, не в состоянии выполнить простейший приказ? Эти люди сошли с ума. Они все время говорят насчет этих писем…

— Писем о транзите? — уточнила она.

Нацистский офицер перевел на Джилл злорадный взгляд, до того обращенный на Иэна.

— Так вы знаете об этих письмах, фройляйн?

— А как же! Они у Боги. То есть, у Рика. — Джилл перевела взгляд на Иэна и прочла в его глазах явную озабоченность. — Не беспокойся. Этот фильм я видела тысячу раз. И знаю, у кого письма.

Офицер заговорил по-немецки быстро и безостановочно, обращаясь к своим подчиненным. Затем вновь обратился к Иэну:

— Мои люди говорят, что герр Рик выехал в аэропорт. Мы проследуем за ним и проверим истинность слов этой женщины. Если она сказала правду, то заранее извиняюсь за причиненные неудобства. Но если она лжет… — Он многозначительно умолк и вместе с подчиненными направился к двери. — Кстати, мои люди получили указания держать вас под наблюдением — само собой разумеется, для вашей же безопасности. Ведь столько неприятностей может случиться в таком опасном городе, как Касабланка!

— Готова поспорить, девять десятых этих неприятностей создает он сам, — пробормотала Джилл, в то время, как штурмовики выходили из комнаты. — Касабланка — место, на деле более опасное, чем на экране. И все-таки тут интересно и весело!

— Интересно и весело? — уставился Иэн на свою спутницу, борясь с желанием придушить ее тут же на месте. — Ты безрассудно нарушаешь мои прямые распоряжения и ставишь под угрозу успех нашей миссии, после чего заявляешь, что тебе интересно и весело?

Улыбка на лице Джилл тотчас увяла.

— Я боялась за тебя.

— Что ж, миз Полански, в ваши служебные обязанности это не входит, — резко проговорил он. Высвободив руку, он подошел к зеркалу и начал поправлять бабочку. — Вы потратили впустую драгоценные минуты, которые можно было использовать для поисков Эйнштейна.

— Да, а вас в течение этих драгоценных минут чуть не убили! — воскликнула она. — Тебе следовало бы поблагодарить меня, а не ругать! Почему ты сердишься?

“Действительно, почему?” — задал он вопрос собственному отражению. Он бесился с того самого момента, как Джилл вошла в комнату и очутилась под прицелом оружия штурмовиков. Но в глубине души он понимал, что в гораздо большей степени, чем она, виноват он сам. Руководил миссией он. И именно ему следовало позаботиться о безопасности Джилл. Но вместо этого он поставил ее в такие условия, где ее жизни угрожала непосредственная опасность.

“Если с нею что-нибудь случится, я разломаю эту проклятую машину на мелкие кусочки!”

Сила чувства потрясла его. Если до этого он знал, что испытывает к ней мощное физическое влечение, то теперь… теперь это странное, могучее стремление уберечь ее, буквально охватившее все его существо, оказалось для него чем-то новым и неизведанным, никогда не возникавшим по отношению к Саманте. Проявлять такое чувство к женщине, которую едва знаешь, не что иное, как очевидная бессмыслица.

Смутившись, он стал рассматривать отражение Джилл в зеркале, таким образом незаметно наблюдая за ней. Она стояла, стиснув ладони в знак готовности защитить себя, а ее гордо расправленные плечи против обыкновения ссутулились, точно ее постигла неудача. Среди теней, в тонах сепии она была прелестна, точно китайская кукла, и на вид столь же хрупка. Испытывая чувство вины, он отдавал себе отчет в том, что вред ей способны были причинить не только нацистские пули — больше всего вредил ей он сам. Ну и защитник!

— Миз Полански, я… кхе-кхе… я думаю…

— Я знаю , что вы думаете, — объявила она, неслышно подходя к двери. — Больше я не буду ставить наше задание под угрозу. Начиная с этого момента, я занимаюсь поисками Эйнштейна. Точка. А если нацисты решат вновь подвергнуть вас допросу, доктор… что ж, я буду более, чем счастлива стоять в стороне и наблюдать за тем, как они будут вас расстреливать!

“Бог, безусловно, обладает чувством юмора! — подумала Джилл, пробираясь сквозь ярко разодетую публику, битком набившую “Американское кафе” Рика. — Я очутилась здесь, в обстановке одного из самых романтичных фильмов всех времен, а со мной мужчина, эмоциональная сфера которого по уровню развития стоит не выше, чем у ракообразных! В один прекрасный день я рассмеюсь от всей души, когда об этом вспомню”.

Но в данный момент ей было не до смеха. Она проглотила вставший в горле ком и захлопала ресницами, пытаясь смахнуть слезы.

“Это все из-за идиотского виртуального табачного дыма, — уговаривала она себя. — К Иэну это не имеет ни малейшего отношения. Мне наплевать, что он обо мне думает. Я буду последней дурой, если стану обращать на это внимание…”

— Миз Полански, не торопитесь!

Джилл замерла. В конце концов, из двух зол это — меньшее. Если она не остановится, он может ошибочно подумать, будто она убегает.

— Не задерживайте меня, доктор. Я пытаюсь выйти на Эйнштейна.

— Сомневаюсь, что вы до него доберетесь, проталкиваясь через толпу подобно буйволу.

— Очаровательное сравнение! — едко заметила она.

— Я вовсе не хотел… а-а, зараза чертова!

Он запустил ладонь в волосы, ероша темные кудри и портя безупречную прическу. Сердце у Джилл ушло в пятки. Иэн был одет в тот же самый — безупречный, сшитый по заказу — белый вечерний костюм с галстуком-бабочкой, который сделал сыгранного Богартом антигероя, умудренного нелегким опытом и циничного, кумиром миллионов женщин, от одного вида которого у них замирают сердца. Но искушенный Богарт в десять раз менее привлекателен для нее, чем Иэн с взъерошенными волосами и слегка сбившимся в сторону галстуком.

“Черт, почему я не могу долго злиться на этого человека?..”

— Я просто хотел сказать, что нам не следует привлекать к себе внимания, — продолжал он, подойдя к ней поближе. — Где-то в этом секторе находится ключ к местонахождению пропавшего компьютера. Но надо, чтобы программа шла своим чередом, и тогда все несообразности сами выйдут на поверхность.

Само собой разумеется, он был прав. Если Эйнштейн даст о себе знать именно в этом секторе, то сигнал будет тем или иным образом выделяться на фоне окружающей обстановки, полностью в нее не вписываясь.

— Хорошо, но я не вижу, как мы можем слиться с окружающей средой. У вас есть соображения по этому поводу?

— Только одно.

И прежде, чем она сообразила, что он собирается делать, он протянул руку, обнял ее за талию и ловким движением повел ее в танце.

Ни за что! Хотя ситуация и была виртуальной, но реакция Джилл на прикосновение доктора была вполне настоящей. Воспоминания о том, как Иэн уже дотрагивался до нее, тотчас же повергли ее в панику.