Александра Айви - Рождество у русла реки (ЛП)

Он был шокирован ее словами.

— Фигня. Ты знаешь, что моя мать, считала тебя частью семьи.

Молли закатила глаза. Конечно, он попытается использовать свою мать, чтобы убедить ее. Не дай бог, он реально говорил, что может подумать о ней как о семье.

— Но я нет, — подчеркнула она, отворачиваясь и подходя к каминной полке, где она поставила фото своей матери и отца. Ее отец обнимал мать за плечи, они смотрели друг другу в глаза с явной любовью. Одиночество полоснуло по ее сердце. — Не по-настоящему. — С усилием, она повернулась к Гаррику, чтобы он понял. — Сегодня, когда ты и твоя мать зажжете вашу семейную свечу, на рождественском дереве, я буду одна. — Ее губы искривила грустная улыбка. — В следующем году, я хочу зажечь свечу с кем-то.

Он двинулся вперед, его присутствие, казалось, уменьшило и так небольшую комнату.

— Не делай этого Молли. Мы провели вместе пять лет.

— Через письма, — отрезала она, не обращая внимания на магию их почти ежедневной переписки. Она обнаружила настоящего Гаррика под маской Дипломата, но этого было не достаточно. Она хотела любовника из плоти и крови, который бы разделил с ней жизнь. Хорошее и плохое. Взлеты и падения. Того, кто бы держал ее ночью и был на ее стороне днем. — Когда ты был в тысяче миль отсюда.

Его взгляд смягчился, и он, протянув руку, погладил ее пальцем по щеке, его прикосновение было мучительно нежным.

— И все же, я никогда не чувствовал кого-либо ближе, за всю свою жизнь.

О, его слова…его взгляд…наслаждение окатило ее, ее кошка рвалась в сторону мужских прикосновений, которого она считала своей парой.

Это было логической стороной ее мыслей, однако сейчас, она была в запале. Умышленным движением, она отпихнула его руку.

— Дистанция была безопасной. Но как только ты приезжал домой, то обращался со мной как с незнакомкой. Ты ставил барьеры между нами.

Выражение его лица стало сдержанным.

— Не правда.

— Нет? — в ее голосе проскользнула сдерживаемая боль. — Сколько раз я ждала тебя у дверей, когда ты приезжал, только для того, чтобы ты отнесся ко мне с отстраненной вежливостью? Или как насчет того, когда я пригласила тебя днем провести со мной время наедине? Всякий раз, ты говорил мне, что у тебя слишком много работы и уходил. — Она тряхнула головой, чувствуя, как сильно нуждается в нем. — Это возможно заняло какое-то время, но я наконец-то получила намек.

Игнорируя ее предупреждающий взгляд, он в очередной раз провел пальцем по ее щеке, проводя по линии сжатой челюсти.

— Какое сообщение, Молли?

Ее кошка перебирала когтями под кожей, отчаянно желая достичь мужчины, которого хотела всеми фибрами своего существа.

— Я была достаточно хорошей, чтобы скрасить скуку, когда ты был далеко от дома, но, очевидно не я тот тип женщины, с которой бы тебе хотелось иметь интимные отношения, — она пожала плечами, делая вид, что это не она, таяла от легких прикосновений его пальцев. — Ладно. Я найду того, кто оценит это.

Глаза цвета меда потемнели до расплавленной лавы, и выражение его лица выразило дикую и голодную мощность его зверя.

— Любой мужчина, который прикоснется к тебе, Молли, — прорычал он. — Умрет.

И подчеркивая свои слова, он пнул дверь сапогом, закрывая ее.

Огонь, жар, безумие, которые охватили Гаррика, едва сдерживались. Может это, потому что, он думал о Молли слишком много лет. Или, черт, может потому что, он старался этого не делать. Какой бы ни была причина сильного желания, он не мог остановиться сейчас.

Когда он подошел к ней и обнял, то почувствовал, что готов поглотить ее. И, черт побери, всех, кто был бы настолько глуп, чтобы войти сейчас в комнату.

Ее голова откинулась назад, темные, бархатные глаза встретились с его глазами, Молли прошептала с болью в голосе.

— Почему ты это делаешь Гаррик? Это не справедливо.

— Я не забочусь о справедливости, — он чуть ли не рычал. — А ты?

Она не ответила на этот вопрос.

— У тебя был шанс, и ты его упустил.

Он наклонил голову и, поймал ее ротик, этот совершенный розовый ротик, о котором он мечтал, каждую чертову ночь, когда его голова касалась подушки, целовал ее со всем голодом, который хранил и избегал.

Когда он отстранился, ее глаза остекленели, и она задыхалась. Но все же, она смогла сказать:

— Ты потерял меня Гаррик.

— Нет, — сказал он, срываясь на рычание. — Никогда.

Он поцеловал ее снова, жадно и нетерпеливо, притянул ближе, пока ее грудь не прижалась к его, а его бедро оказалось зажато между ее ног. И когда услышал ее стон, почувствовал скольжение языка во рту и пальцы, скользящие в его волосах, Гаррик почувствовал как мысли мужчины и сердце его пумы столкнулись. Она была на вкус такая теплая и сладкая, и он знал, что может делать это, целовать ее жадно, посасывать ее нижнюю губу, чувствовать ее тугие соски, наслаждаться сладким жаром ее киски напротив его одетых в джинсы бедер, весь день и всю ночь, если бы она позволила.

Отчаявшись познать ощущение ее кожи под ладонями, он взялся за края рубашки и потащил ткань вверх, разорвав поцелуй на достаточное время, чтобы стянуть ее через голову. Затем, он кинул ее на пол и снова поцеловал Молли. Она застонала и заскребла ногтями по его спине.

Он скользнул обратно на дюйм.

— Знаешь, сколько раз я мечтал об этом, Молли? — проговорил он, в ее влажные губы.

— О, Гаррик, — прошептала она с мольбой в голосе.

— Сколько раз я ласкал себя, желая, чтобы это была ты. Твоя рука. Твой рот. — Он прикусил ее нижнюю губу. — Влажная киска.

Она выгнула спину и прижалась киской к его бедру.

— О, Боже, Гаррик. Пожалуйста.

— Ты трогала себя, Молли? — прошептал он в изгиб у ее ушка, нажал ей на спину, застонав, когда почувствовал, насколько она была мокрой, даже сквозь джинсы. — Ты хотела, чтобы это был я? Моя рука? Мои губы?

— Да, — ответила она, с перехватившим дыханием. — В постели. В душе.

Пума Гаррика зарычала под кожей. Только мысль о ней, на кровати, голой. Или под горячей струей душа с рукой между бедер, с напряженными сосками, ее бедра покачиваются. Он сошел с ума от похоти. Блять. Она хотела его так же, как он хотел ее. Он был таким идиотом. Он всегда это знал, всегда чувствовал, но делал вид, что это было не важно, всего лишь случайная связь.

И как истинный ублюдок, он оставался далеко, чтобы и дальше оставлять это так.

Он отступил назад. Больше нет. Не сейчас. Он хотел этого, нуждался в этом. Нуждался в ней. Ее прикосновения, ее вкус на его языке. С вынужденной мягкостью, он опустил чашечки лифчика, освободив ее тяжелые груди. Мгновение, он просто смотрел на нее, каждый его дюйм был жестким и встревоженным.

— Черт, Молли, — произнес он хрипло, руки сжались в нетерпении. — Ты самая красивая женщина.