Елена Малиновская - Тридцать три несчастья и немного везения

Но даже не это было самое противное. Самое противное заключалось в том, что я была далеко не уверена в ответных чувствах Норберга. Скорее всего, добившись своего, он мгновенно потеряет ко мне интерес. И на мою долю останется лишь разбитое сердце, разрушенная семья и вечное осознание того, что я сама, собственными руками, все испортила.

Поэтому я предпочитала держаться от этого человека как можно дальше. Я замужем. И люблю своего мужа. На этом любые другие рассуждения на тему «а если бы» и «а вдруг» можно считать завершенными.

— Я вас не боюсь, — неуверенно проговорила я, заметив, что Норберг продолжает терпеливо дожидаться моего ответа. — Я вас… опасаюсь.

— Почему? — с легкой ноткой иронии повторил он.

— Потому что вы — это вы. — Я раздраженно всплеснула руками, не совсем понимая, что именно должна ему объяснять. — Вы слишком опасный…... человек. По крайней мере, для меня. — Надеюсь, Норберг не заметил той крохотной паузы, что я допустила перед словом «человек». И, немного подумав, я завершила: — И я не имею ни малейшего понятия, что вам надо от меня на самом деле.

— По-моему, однажды я уже ответил на ваш вопрос, — негромко обронил Норберг. — Или вы уже забыли ту ночь в королевском саду?

Я нервно дернула половинкой рта. Ага, ответил. А точнее сказал, что ему нужна сама я. Замечательный ответ! В лучших традициях прожженного сердцееда.

— Вы действительно любите вашего супруга? — неожиданно спросил Норберг и скрестил на груди руки, внимательно наблюдая за выражением моего лица.

— Я уже великое множество раз отвечала вам на этот вопрос, — вернула я ему той же монетой.

— О да. — Норберг грустно хмыкнул. — Отвечали. И словами, и, что самое главное, действием. Одно то, что вы простили его…

Он не завершил фразу. Да это было и не нужно. Я и без того прекрасно поняла, что он хотел сказать. Я простила Дариану его встречу с Ами за моей спиной. Я простила ему последствия, к которым привели несколько неосторожно оброненных слов. В конце концов, все мы люди и совершаем ошибки. Главное, вовремя раскаяться с них.

— Скажите, Алекса, — хрипло начал Норберг, но почти сразу осекся.

Я с любопытством наблюдала за тем, как сначала его щеки окрасились непривычным румянцем смущения. Ну надо же! А я и не подозревала, что он умеет краснеть. Думала, что аристократическая бледность — его обычное состояние.

— Нет, пожалуй, я не буду этого спрашивать, — после довольно долгой паузы сказал он. — Иначе вы решите, будто я вновь угрожаю.

Я нахмурилась. Да о чем он вообще? Ничего не понимаю!

— Нет, я все-таки спрошу, — почти сразу с решимостью проговорил Норберг. Свирепо выдвинул вперед нижнюю челюсть, будто готовился принять с кем-то невидимым поединок, и выпалил на одном дыхании: — Скажите, Алекса. Если когда-нибудь… Только не подумайте, что я намекаю, будто вашему мужу грозит какая-нибудь опасность. Нет, нет и еще раз нет! Я и пальцем его не трону и не позволю никому этого сделать. Это как-то… бесчестно. Но если когда-нибудь ваши пути вдруг разойдутся — у меня будет хоть малейший шанс завоевать ваше сердце?

Мои брови поднимались все выше и выше по мере горячечной речи менталиста. О небо, он что, действительно влюблен в меня?

«Угу, конечно, поверь ему, — почти сразу язвительно ответила я самой себе. — Просто он искусно разыгрывает очередной спектакль. Но, стоит отметить, лицедей из Норберга получился бы отменный! Так притворяться… Это не каждому дано».

Норберг, между тем, смотрел на меня с такой дикой надеждой во взоре, что мне невольно стало не по себе от моих размышлений, наполненных откровенным скепсисом. Опять пробудились сомнения из серии « а вдруг?».

Я отчаянно затрясла головой. Нет, я не дам этому менталисту сбить меня с правильного пути. Никакого «а вдруг» быть не может!

Но, тем не менее, сказать об этом вслух почему-то оказалось очень сложно. Я облизнула пересохшие от волнения губы, кашлянула, прочищая горло, и очень медленно проговорила, тщательно подбирая каждое слово:

— Я не люблю сослагательное наклонение, виер. Одно я знаю точно. Сейчас все мои мысли, все надежды и мечты связаны с мужем. Если с ним что-нибудь случится — то мое сердце окажется разбитым. Поэтому я не хочу даже думать, что я буду делать без него. Знаете известную поговорку? «Если долго вглядываться в пропасть, пропасть начнет вглядываться в тебя». Я всегда понимала ее так. Если думать о плохом, то боги обязательно пошлют тебе это испытание. Поэтому увольте меня от размышлений на данную тему.

— А вот я всегда стараюсь представить развитие событий по наихудшему варианту. — Норберг едва заметно улыбнулся. — Как говорится, оптимисты живут недолго, но счастливо, а пессимисты — несчастливо, но долго. Второй вариант мне как-то больше по душе.

— Есть еще и реалисты, — осмелилась я напомнить ему.

Однако Норберг предпочел сделать вид, будто не услышал меня. Он устало потер переносицу, будто страдал от головной боли. Затем опять скрестил на груди руки и совсем тихо попросил:

— Виера Алекса, я уже принял решение. Могу я попросить вас об одном поцелуе? Так сказать, прощальном. Он ни на что не будет влиять. Просто я хочу в последний раз почувствовать ваше тепло.

Я изумленно хмыкнула про себя. В последний раз почувствовать мое тепло? Неужели Норберг все-таки решил уехать и признать свое поражение?

— Пожалуйста, — беззвучно добавил он.

Я сомневалась всего миг. После чего сама шагнула к нему и легонько прикоснулась губами к его лбу в целомудренном поцелуе.

Норберг был намного выше меня, поэтому мне пришлось привстать на цыпочки. И меня удивило то, каким пылающим вышел этот поцелуй. Я едва не обожгла губы. Ого! Такое чувство, будто несчастного пожирает самая настоящая лихорадка.

Руки Норберга легли на мою талию, и я замерла в ожидании. Неужели он сейчас привлечет меня к себе и поцелует уже с силой и страстью?

Но нет, почти сразу менталист с легким вздохом сожаления выпустил меня из своей хватки.

— Нет, это слишком опасно, — прошептал он, отступив на шаг. — Боюсь, если я поцелую вас, Алекса, то не смогу поступить так, как решил. Заберу вас силой в Гроштер, и вы возненавидите меня.

Я возликовала в душе. Получается, он все-таки решил уехать. Один, без меня.

— Помните, вы спрашивали, что я потребую от вас за участие в этом расследовании? — продолжил Норберг, грустно глядя на меня.

Я нахмурилась и невольно сжала кулаки. Конечно, помню. Неужели пришел миг расплаты? Но Норберг вроде как обещал, что мне не составит особого труда выполнить свою часть сделки.

— Я сказал, что попрошу вас лишь об одном маленьком одолжении, — сказал Норберг, с едва заметной усмешкой наблюдая за тем, как я заволновалась. — И вы сами решите, стоит ли мне его оказывать. Одну мою просьбу вы уже отвергли. Пришла очередь для второй. Так вот, Алекса…