Мими Памфилофф - Случайно влюбилась в… Бога?

– Ох, верно. Como se llama [21] Как тебя зовут (исп.) ?

Он улыбнулся.

– Чак, – ответил он и убежал.

– Ну, отлично сработано. Он убегает. Что мне теперь делать?

"Беги за ним! Вперед".

– Погоди! Вернись. – Я побежала за ним так быстро, как могла, но ветви и лианы хлестали меня по лицу и путались в ногах. – Зачем я бегу за ним?

"Он приведет тебя к Сеноту".

– К Сеноту? – Ох, плохой, плохой знак. Это могло оказаться западней, потому как мы не собирались туда, куда он сказал. – Я думала, что иду к руинам.

" Просто беги, женщина. Сенот рядом с руинами".

– Почему у него бирюзовые глаза? – Не могло быть совпадением, что они такие же как у мужчины из моего сна. Или могло?

"Господи, Эмма, занеси это в проклятый список вопросов".

Казалось, я следовала за мальчиком целую вечность, мышцы начали гореть, и мне пришлось замедлиться до быстрой ходьбы.

– Я… не могу… Гай, – задыхалась я, пытаясь отдышаться. – Воздух… здесь… слишком влажный для любой аэробики.

"Я говорил, что тебе нужно больше заниматься".

– Господи. Ты… не… ве… ро… ятен, – задыхаясь, произнесла я.

"Ты даже не представляешь насколько", – ответил он.

Я беспомощно согнулась, уперев руки в колени, и смотрела в спину Чаку, исчезающему в тенях густой растительности. Тут до меня дошло, что я больше не стою на тропе. Я несколько раз повернулась

Куда теперь? Каждое долбаное дерево и куст походили на предыдущие. Зелень, зелень и еще больше зелени. Будто поймана в салатнице со шпинатом.

– Нужен примерный ориентир. Я потерялась. – Я обхватила ноющие бока.

"Нет, ты не потерялась. Уже близко, Эмма. Я слышу тебя".

Мое сердце рухнуло в живот, потом оказалось на уровне колен и свалилось к ногам.

Пресвятая дева Гваделупе. Вот оно. Все планы и годы, проведенные в мечтах. И поверьте, мечты были самые разнообразные. Гай оказался гаргульей и целиком меня проглотил.

Еще была такая, где он оказывался приведением и утягивал меня в гигантскую пещеру, в которой я оказывалась заперта навечно с ужасными пауками, хотя иногда пауки становились клоунами.

Я ненавидела клоунов. Слишком счастливые. Это ненормально.

А еще я мечтала о том, что тело Гая соответствовало голосу и я растекалась лужицей, которая испарялась на солнце.

Осторожно я убрала очередную стену из лозы и ветвей. Джунгли расступились, и я увидела Сенот.

Проникающий сквозь деревья угасающий дневной свет, создавал танцующие крапинки огня на поверхности темно-зеленой бездны бассейна, в котором слабо крутились гнилые листья и обломки.

От этого вида я вздрогнула.

Сенот огромен, где-то пятьдесят ярдов в ширину с крутым откосом прямо до поверхности. Я видела фотографии Сенотов, обычно на поверхности были мелкие растения и по бокам лианы.

Этот же совсем другой. Растительности не было, а известняковые стены были абсолютно гладкие и покрыты толстым слоем зеленой слизи.

– Эй! – выкрикнула я. – Гай? Где ты? Я не вижу руины. – Прошу не говори, что это ловушка. Пожалуйста.

"Эмма, дорогая, это самая трудная часть, но ты должна мне доверять".

– Доверять?

"Прыгай в воду".

– Зачеееееем? – Снаружи я была спокойна, но внутри бушевал личностный апокалипсис.

"Я внутри, Эмма. Тебе нужно быть в воде, произнося слова".

Мой мир вновь перевернулся с ног на голову. Могло ли стать еще хуже?

Все это время он лгал?

– Погоди. То есть нет никаких руин? И я должна по-прежнему доверять тебе и прыгнуть в воду?

"Да".

– Ни за что! Я туда не полезу, – сказала я. А затем реальность и ужас всей ситуации в полную силу обрушились на меня.

Одним словом, какого черта я рыскаю по джунглям в чужой стране, чтобы освободить мужчину, о котором мне абсолютно ничего не известно?

Мужчину, который мучил меня всевозможными способами, от ощущения властности которого я не могла избавиться, и от которого должна была бежать без оглядки? Нда. Теперь официально: Эмма Кин – невменяема.

"Прости, что солгал, но ты никогда не пришла, если бы я сказал правду".

– Чертовски верно! Стой. Где. Именно. Ты? – Я заглянула через край – нездоровое любопытство – но внутри никого не увидела. Прикрыв рот рукой, я ахнула.

– Нет. Нет. Нет. – Это не может быть правдой. Такое невозможно! Лишь до такого я бы никогда не додумалась. Все это время я верила в реальность Гая, что он не плод моего воображения.

Но я ошибалась – ошибка из разряда "Плоская Земля" Там никого не было!

Упав на колени, я начала рыдать навзрыд. Это плохо.

"Почему ты плачешь? Эмма ты можешь это сделать".

– Потому что там никого нет. Я – сумасшедшая!

"Нет! Слушая меня…"

– Докажи! – выкрикнула я между истерическими всхлипываниями. – Докажи, что это не психический припадок.

"Нет, Эмма! Нет. Освободи меня, чтобы я все тебе объяснил! Ты не сумасшедшая, клянусь".

Я сдавила кулаками голову.

– Что? Почему бы сейчас все не объяснить? Потому что сейчас потрясающий, гребаный идеальный момент, друг мой.

"Ты ведешь себя иррационально. Выпусти меня, и мы поговорим".

На меня снизошло озарение, похожее на красный, вспыхивающий огонек гигантского размера.

– О, я поняла! – прокричала я в воду. – Ты не собирался мне ничего рассказывать! Дерьмо! Почему я разговариваю с водоемом? Господи!

Я не знала из-за отсутствия ли сна, из-за страха или нескольких месяцев переживаний, или из-за того, что я разговаривала с пустым Сенотом, но уверенность в том, что у головы могли вырасти ракетные ускорители и она стартует с шеи, росла.

Я. Потеряла. Самоконтроль.

– Нет. Знаешь что? Меня это больше не касается. Не мое гребаное дело. Может я прыгну и умру! Все лучше, чем прожить оставшуюся жизнь в дурдоме или с тобой!

"Эмма, успокойся. Кто-нибудь может тебя услышать".

– Кто? Кто, черт возьми, услышит крики сумасшедшей женщины посреди Богом забытых джунглей? – Ик!

Ик!

– О, великолепно. Именно это мне сейчас и необходимо.

"Эмма, я…"

– Нет, отвали. Я покончила с твоими играми разума. Или… моими играми? Я даже не понимаю уже! – Ик!

"Эмма, я могу доказать, что реален и ты не сумасшедшая. Спрыгни и увидишь меня".

А что если я права? Или может так умерла бабушка? Ее заманил какой-то безумный голос в изолированные мексиканские джунгли, где сказал ей прыгать в Сенот Майя на подобии этого.

Я представила ее себе: что-то бормотала под нос и отгоняла комаров, пока вела такой же разговор, стоя у края такого же бассейна.

– Нет, – вслух произнесла я, противореча себе истеричной. – Она не была сумасшедшей. – Она была самым здравомыслящим человеком, который мне встречался в жизни.