Тэмми Блэквелл - Время лечит

— Такое красивое дитя. Жаль, если с ней что-то случится. Но трагедии случаются, если не соблюдать правила.

Отец стал пурпурным.

— Послушай сюда, сукин ты...!

— Я пойду. — Мое сердце колотилось, и в ушах стоял звон. — Сама. Обещайте, что с моей семьей ничего не будет.

— Да будь я проклят, если я...!

— Нет. Папа, я пойду, и ты отпустишь меня. — Я посмотрела на Энджел. Она была напугана и запутана. — Это недопонимание. Я вернусь через две недели, обещаю.

Ничего я обещать не могла. Я чувствовала завихрения вокруг Стефана и его людей. Я уже была сурово наказана.

Даже Энджел это чувствовала.

Бурундук вырвалась от отца, и обхватила меня.

— Не уходи, — сказала она. — Пожалуйста, не уходи.

Я наклонилась, чтобы обнять ее. Я потеряла преимущество в бою, но боя и не будет. Я не лгала. Я пойду с ними сама, да и Талли не будет сопротивляться. Чарли и Джэйс могут, но они поклялись слушать меня, и я прикажу им ничего не делать.

Я в мае избежала смерти. Пора платить по счетам.

— Я должна пойти, — сказала я, запоминая ее запах. — Все будет в порядке. Присмотри за домом и за мамой, и за папой, и за Джэйсом, пока меня не будет.

Слезы упали мне на плечо.

— Ты обещала, Скаут! Обещала!

— Что я обещала, Бурундук?

— Что никогда-никогда не оставишь меня!

Мои глаза зачесались.

— Я просто ненадолго уеду. Все будет в порядке.

Надеюсь, все будет в порядке.

Я однимала ее, пока она не перестала плакать. Думаю, Стефан и его три поросенка не были рады видеть наше прощание, но мне было плевать на их удобства. Я встала и повернулась к отцу.

— Я запрещаю тебе.

— Папа, я уже взрослая. Ты не можешь мне запретить…

Его губы сжались так, будто их вообще не было.

— Тебе уже 18, но я все еще твой отец.

— Поэтому я достаточно упряма, чтобы сделать это. — Я подошла и чмокнула его в щеку. И прошептала ему в ухо: — Не позволяй Энджел играть на улице или ходить куда-то одной.

— Мне это все не нравится, — пробормотал он.

— Потому что это хрень.

Он глянул на меня отеческим взглядом.

— Фигня. Все фигня, — сказала я.

Я была готова прощаться.

— Чарли, остаешься за главного. Пригляди за Джэйсом, пока я...

— Я тоже еду. — Глаза Джэйса были полны решимости.

— Что? Нет. Ты остаешься.

— Нет, я еду.

— Простите, что прерываю этот очень продуктивный разговор, — сказал Стефан, — но ты присоединишься к нам только в полнолуние.

Джэйс наклонил голову.

— При всем уважении, Полемарх, но у меня есть право оставаться со своей Парой.

Стефан выглядел так, будто он сейчас врежет Джэйсу, но вместо этого он сказал:

— Конечно. Ты можешь остаться со своей Провидицей.

— А я остаюсь со Скаут, — добавил Чарли.

Брови Стефана взлетели вверх, а моя челюсть упала вниз.

— Простите. Я не знал, что ты сделал заявление.

— Не как Пара, — сказал Чарли, выходя вперед и склоняя голову так же, как Джэйс. — Я обязан ей жизнью и останусь с ней, пока этот долг не будет уплачен.

Мой отец почувствовал облегчение от того, что парни едут с нами. Стефан? Не особо. Кажется, он уже сожалел, что ему пришлось арестовывать подростков.

Нам четверым дали вечер на сборы, но к каждому приставили надсмотрщика, чтобы мы не пронесли с собой ничего вроде оружия и прочего. Человек-змея и блондин следили за парнями, а баскетболист остался с Талли. Мне была оказана честь, и со мной остался Стефан.

После еще одного прощания с отцом и Энджел и короткого звонка маме нас вывели во двор и посадили во внедорожники.

Чарли и меня — в один, Джэйса и Талли — в другой.

— Обычно на таких ездят рэперы и наркодилеры, — сказала я, укладывая свою сумку в багажник. — Чем Стефан занимается, когда не марширует в поле, или типа того?

— Работа альфа-самца занимает все время, — сказал он, глянув на меня.

Стефан — альфа-самец?

Прекрасно. Могли бы и раньше сказать. Зачем этот выпендреж с древними языками?

— И у него хватает денег аж на две машины?

— Альфа-Стая финансируется сборами со всех остальных стай.

— Оборотни платят налоги?

Чарли кивнул, залезая на заднее сидение.

— В чем меня обвиняют? — спросила я Стефана, пока баскетболист заводил машину. — Это ведь не уклонение от уплаты налогов?

Стефан повернулся на своем сидении.

— Я удивлен, что ты не сразу задала этот вопрос.

— Это оборотнические дела, странно обсуждать их при свидетелях. — Чем меньше моя семья знает, тем лучше.

— Официально тебя обвиняют в тауматургии.

Я подождала, пока кто-нибудь захочет объяснить, но никто не вызвался.

— Тауматургии?

— Серьезное обвинение, — сказал Чарли с другого края заднего сидения, который, видимо, был в трех милях от меня. — Обвинитель предоставил какие-либо доказательства?

Стефан улыбнулся и в этот раз он ничем не скрыл злонамерения.

— Вчерашняя ночь сама по себе прекрасное доказательство колдовства.

Чарли не ответил, только задвигал челюстью

— Колдовства? — Хотя это прояснило, кто именно сдал нас Альфам. Мистер Мэттьюс разве что святой водой меня не поливал во время своего визита. — Меня увозят из семьи и судят за то, что я вымышленное существо?

— Самый хитрый трюк дьявола в том, что он убедил нас в том, что его не существует, — сказал густой баритон с британским акцентом. Не афроамериканец, просто африканец.

— Многие шифтеры и провидицы верят в существование Тауматургов и бессмертных, — сказал мне Чарли. Прошептал. Хоть в этом и не было смыла. У нас у всех был супер-слух.

— Тауматурги — это ведьмы?

— Да.

— А бессмертные... вампиры?

— Почему девушки всегда думают, про вампиров? — Чарли попытался улыбнуться.

— Они милые и сверкают на солнце, как единороги.

Чарли закатил глаза.

— Бессмертные не вампиры. Они не пьют кровь, спокойно чувствуют себя на солнце и любят чеснок. Они просто не умирают.

— Никогда?

Он пожал плечами.

— Я не знаю. Для нас они просто страшные сказки на ночь, а не люди, бродящие среди нас.

— Что насчет вас, мистер Василь? Вы верите в ведьм?

Стефан не повернулся, вместо этого посмотрел на меня через зеркало заднего вида.

— Я верю в то, что ты должна задуматься над правом хранить молчание. Королеве не понравится, что ты изображаешь невежество, пытаясь вытянуть информацию.

Мне не нравился Стефан. Я не собиралась делать ничего, чтобы понравится ему и понимала, что моя ситуация серьезна, хоть я и не понимала, что именно сделала. Я хотела продолжать задавать вопросы, чтобы во всем разобраться, но годы воспитания не исчезают за минуту. Так что я замолчала, и не говорила всю дорогу.

Но свой телефон не убрала.

Они думают, что я ведьма,— написала я Талли.

Это неправда.

Конечно нет!