Ульяна Соболева - Шели. Слезы из Пепла

«Мое, бл**ь, знамя!» Аш резко сел на постели и прищурился.

— Мы отравим воду во рве концентратом жидкого хрусталя, мы заблокируем все входы и выходы из города. Через несколько суток они сдадутся.

Балмест усмехнулся и прищёлкнул языком.

— А не проще поджарить их там так, как Падшая поджарила жителей Иофамона вместе с воском Берита?

— Нет! Огнемай падет без разрушений и сражений. Это мой город, и я хочу получить его обратно. Это был наш уговор, если ты помнишь.

— Умный и хитрый сукин сын.

Аш перевел взгляд на Эльфа и снова усмехнулся.

— Приказывай собрать войско, Балмест.

— Значит, после взятия Огнемая, с демонами покончено? А, байстрюк?

От этих слов Аша слегка передернуло. Напоминание, что с его помощью проклятый остроухий ублюдок планирует уничтожить целую расу, заставило демона сжать руки в кулаки. Держать себя в руках. Балмест не должен заподозрить, что Аша действительно волнует этот факт.

— Не расслабляйся. Еще есть Нижемай и Асмодей с Беритом. Оба скрылись в мире смертных, но они вернутся. Ну и я собственной персоной тебе на закуску, если не подавишься.

Глаза Эльфа сверкнули, он явно не мог скрыть своих мыслей насчет судьбы байстрюка после взятия всех городов. И сукин сын вполне мог осуществить свой план, потому что Аш останется фактически один и без армии. Только Балмест, как всегда, делает одну из самых распространенных ошибок зарвавшихся и самоуверенных диктаторов — он недооценивает противника.

— Думаешь, что мне будет трудно справиться с тобой, Нэд?

— Думаю, что до этого еще есть время, Бал.

Я смотрела, как знамя развевается на ветру, как огненный цветок переливается в тусклых лучах Мендемайского солнца и на секунду мне показалось, что на шелковой материи видны потеки крови, она стекает вниз и капает на землю, как жуткий дождь из преисподней.

Да, именно это знамя было выстрадано больше, чем какое-либо другое из его братьев-близнецов. Потому что эта победа стоила мне сотен воинов- демонов, бессмертных всех рас и смертных, которые полегли на подступах к городу. Это был самый ожесточенный бой за все годы возникновения сопротивления. Но в отличие от врага, мои воины знали Огнемай, знали каждый камень и каждую лазейку, мы проникли туда под покровом ночи, заслав двух лазутчиков, которые открыли для нас тоннель, по которому вся наша армия пробралась в город. Мы победили. Какой ценой? Это уже не имело значения. Мы все были готовы заплатить любую цену, все знали, на что они идут.

Внутри клокотала волна триумфа, и вместе с этим саднило в груди и щипало глаза. Больно вздохнуть.

Вот я и достигла своих целей. Одна. Без него. Добилась того, к чему Аш вел нас долгие годы. Завершила начатую им войну. Поставила точку, жирную и бесповоротную. Я вернулась в Огнемай. Домой. В его дом, как и хотел мой любимый. Только зачем все это мне одной?

Иногда поднимаясь на самую вершину высокой скалы, долго, упорно, стирая в кровь ступни, ломая ногти, рискуя сломать себе шею…. Ты смотришь наверх и думаешь о том, сколько тебе еще карабкаться по отвесной скале, падаешь, висишь над пропастью, глядя с ужасом вниз, а потом снова взбираешься дальше, истекая потом, с дрожащими ногами и руками, с неимоверно зудящими мышцами и слезами усталости на лице. Но самое страшное, когда, поднявшись на самый верх, вдруг понимаешь, что дальше идти некуда, борьба окончена, а в ней был весь смысл твоей жизни, и вдруг он исчез. Его больше нет. Возникает дикое чувство опустошения и желание шагнуть прямо в пропасть, расправить руки и лететь вниз, чтобы сломать на ее дне все кости и, умирая, снова смотреть на вершину, мечтая ее покорить.

Так и я стою на зубчатой стене Огнемая, рядом со знаменем, и мне хочется сделать шаг вперед, упасть в ров с водой — пусть меня накроет с головой. Но не имею права. Я не одна и обязана жить ради Ариса.

Когда появляется ребенок, ты уже не принадлежишь сама себе, не имеешь права тонуть в тоске и отчаянной пустоте. Только мысли о сыне давали мне силы бороться с диким чувством опустошения, когда после головокружительной победы от меня самой остались одни руины, словно эта война произошла внутри меня и там не было победивших, только проигравшие.

Смотрела вниз, на то, как складывают трупы на телегу и везут ко рву, чтобы сжечь тела, как подобает в Мендемае — и внутри все переворачивается, закрываю глаза — а перед ними ОН на своем вороном коне, въезжает в город, и все преклоняют колени, скандируют его имя… а позади него я, на Люцифере, еще не понимающая, как сильно люблю его. Сколько раз я вспоминала именно этот момент, когда мечтала взять Огнемай и триумфально войти в город, как Аш когда-то. Я помнила этот день, впрочем, как и все до него, и после.

Как же я хочу, чтобы он вернулся ко мне, как же невыносимо понимать, что все осталось в прошлом, что никогда больше не увижу, не прикоснусь, не вдохну его запах. Внутри все сжалось в пружину из колючей проволоки, позволю ей распрямиться — шипы разрежут меня изнутри на ошметки. И я держу ее, держу невероятным усилием воли все эти годы, мне страшно, что когда-нибудь я больше не смогу удерживать и боль убьет меня, вернет в безумие.

Задержала дыхание, прогоняя тоску. Не сейчас. Не в эту минуту, когда мой народ хочет видеть улыбку на моем лице и наконец-то праздновать победу. Я буду плакать ночью, в тишине и беззвучно, как и в прошлую ночь и как тысячу девятьсот пятьдесят ночей до этого.

Внезапно заметила, как к воротам приближается отряд. Очень странно приближается, медленно, словно конями никто не управляет, и они бредут в разнобой. Приподняла руку, заслоняя глаза от солнца, и резко выдохнула — наш отряд. Я выслала их час назад в Нижемай, по дороге они должны были забрать Ариса, Шай и Веду, и к утру быть здесь, но прошло чуть больше часа, а они вернулись. Всмотрелась вдаль — кони топтались на месте у рва, но мост так и не опустили.

Внутри зарождалось тревожное чувство и сердце замедляло бег, а потом сильно билось в горле, чтобы снова замереть от предчувствия. Я приподняла подол платья и вниз по ступеням, подворачивая ноги, чувствуя, как паника подкрадывается вдоль позвоночника к затылку. Мне на встречу поднимался Фиен, бледный, как полотно.

— Что там? Почему не открывают ворота, не поднимают мост?

Фиен замер на одной из ступеней.

— Потому что все они мертвые, Шели.

Я шумно выдохнула и облокотилась о стену.

— Что значит мертвые? — пробормотала, чувствуя, как начинают шевелиться волосы на затылке.

— Обезглавлены все до одного, головы привязаны к лукам седел.

— Как так? — я не верила своим ушам, облокотилась о стену.

— Это не всё, Шели. Пятитысячный отряд эльфов приближается к городу и через несколько часов будет здесь. Они растянулись по периметру города, окружают со всех сторон, все наши гонцы не вернулись обратно. Мы не хотим рисковать и опускать мост — это может быть провокацией или ловушкой.