Юлия Архарова - Лиса для Алисы. Красная нить судьбы

— Так вы запишете адрес? Или запомните?

— Диктуйте. Я запомню, — сказал кумихо, наблюдая за тем, как Герман уводит Алису прочь из зала…

— Не думала, что когда-нибудь скажу такое, но я рада, что Рита не видит, какой выросла ее дочь.

Я вздрогнула, как от удара, и вжала голову в плечи.

— Ада…

— У меня просто опускаются руки — ты абсолютно безнадежна и не приспособлена к жизни. Знаешь ведь, как много я сделала для вас с отцом, помогала встать на ноги после каждой неудачи… Но твоя последняя выходка не укладывается у меня в голове.

Я привыкла к едким комментариям Аделаиды. Тетя и раньше не щадила мою гордость, но никогда она не была так откровенно жестока.

— Ты ведь даже не понимаешь, да? — Ада нервно усмехнулась.

Надо было сказать что-то в свое оправдание или просто развернуться и тихо уйти. Вот только ноги словно приросли к полу, а произнести ничего вразумительного не получалось. Возможно, потому что слова тети находили отголоски в моих мыслях, я тоже считала себя никчемной неудачницей. Ни одно начинание в этой жизни мне не удалось. Если бы Ада не выручала каждый раз из неприятностей, не помогла худо-бедно устроиться в жизни, неизвестно, что бы со мной сталось.

— Хорошо, как твоя старшая коллега и родственница, так уж и быть, поясню… — вздохнула Аделаида. — Твоя должность в библиотеке не из тех, которые требуют особых талантов и умений. Но с работой до недавних пор ты справлялась, мне даже почти не приходилось за тебя краснеть. Затем ошибок стало больше, ты начала опаздывать на работу, завела себе странных приятелей. А потом взяла отпуск за свой счет, сбежала с каким-то мальчишкой из дома, уехала из города.

Не надо иметь богатое воображение, чтобы представить, какие разговоры ходили обо мне на работе в последнее время.

— Ада, я взрослая женщина. И могу сама решать…

— Вот именно что взрослая! — последнее слово тетка будто выплюнула. — Я бы порадовалась за тебя, если бы ты наконец нашла нормального мужчину. Но этот азиат не только слишком молод, но к тому же похож на мошенника. Удивлена, как его охранники на фуршет пропустили!.. Так что да, Алиса, ты взрослая. Была бы ребенком, можно было все списать на подростковый бунт. Понадеяться, что ты вырастешь, поумнеешь…

— Он не мошенник, — вскинула голову я.

— Девочка, влюбленность застилает тебе глаза. В противном случае даже ты не додумалась бы до такого… Вырядиться подобным образом, привести своего любовника в приличное общество. А что за сцену вы устроили недавно? Милая, здесь не балаган, здесь важные люди собрались. Мне стыдно, что я твоя тетя. Сегодня вечером ты выставила себя настоящим посмешищем.

— Су Хен не…

Договорить мне не дали.

— Алиса, позвольте, я вас спасу! — Рядом со мной словно по волшебству появился заведующий фондом редких и ценных изданий.

— О, Герман!.. — воскликнула Аделаида и, лучезарно улыбаясь, обернулась к мужчине. — Рада вас видеть!

— А вот я совсем не рад. Аделаида Сергеевна, право, раньше я был о вас лучшего мнения. Вроде молодая женщина, а ведете себя как завистливая старая дева или, хуже того, сварливая старуха.

Никогда не умела вот так, сказав пару фраз, поставить человека на место. Нужные слова если и приходили в голову, то хорошо, если через пару часов, а то и вовсе на следующий день.

С потаенным злорадством я наблюдала за тетушкой, которая только и могла беззвучно, как рыба, открывать и закрывать рот. Видимо, достойного ответа она тоже придумать не могла.

— Алиса, не слушайте свою родственницу, вы сегодня очаровательно выглядите.

— Спасибо…

— Не думаю, что вам стоит и дальше находиться в этой компании. Не хотите ли подышать свежим воздухом? Вы слишком долго вдыхали ядовитые пары, так и отравиться недолго.

Я кивнула.

— В таком случае… — Герман улыбнулся, не разжимая губ, а затем грациозно склонился и указал рукой на выход из зала.

Когда поднимались по лестнице, я спросила:

— А куда мы, собственно, идем?

— Для того чтобы подышать свежим воздухом, вовсе не обязательно выходить из дома, — туманно ответил мужчина и добавил: — Алиса, не принимайте мои слова близко к сердцу, но кое в чем ваша тетушка права.

— Вам тоже не нравится мой наряд?

— О, нет-нет! Вы сегодня выглядите, словно фея. Это платье вам очень идет.

— Спасибо, — смущенно пролепетала я.

— Но ваш выбор спутника, мягко говоря, настораживает. Я волнуюсь за вас, Алиса. Уже неоднократно я предостерегал вас от общения с этим человеком.

— Так… получилось.

— Быть может, этот кореец угрожал вам? Как-то сумел навязать свое общество?

— Н-нет! Он просто… друг. Попросил об услуге, и я не смогла отказать.

— Эх, Алиса, — укоризненно произнес Герман, — вечно вашей добротой все пользуются. Впрочем…

— Что — впрочем?

— Этим вы и отличаетесь от современных девушек. Такую, как вы, хочется оберегать и защищать.

Я не знала, что сказать, слишком велико было потрясение. Слова заведующего меня не просто удивили, они шокировали. Породили в душе надежды, в которых боязно было признаться самой себе…

За время работы в Ленинке мне удалось исследовать почти все уголки дома Пашкова, а потому я вскоре поняла, куда именно мы направлялись.

— А… разве туда можно? — остановившись, указала на чердачный люк.

— Мне можно, значит, и вам тоже.

— Правда? — не веря своей удаче, переспросила я.

— Разумеется, — кивнул Герман.

Беседку, расположенную на крыше, называли самой секретной смотровой площадкой Москвы. Отчасти в шутку, отчасти всерьез. Из окон библиотеки открывался впечатляющий вид на Кремль, но с бельведера панорама должна быть еще краше… Вот только на крышу здания допускались лишь некоторые технические работники.

Как завороженная, я вышла следом за Германом на опоясывающий бельведер балкон, вдохнула стылый осенний воздух… Открывшийся вид превзошел все мои ожидания. Панорама вечерней Москвы предстала во всей своей красе: Кремль и храм Христа Спасителя, Москва-река и Большой Каменный мост, бесчисленное множество особняков и золоченых маковок церквей — центр столицы был как на ладони. Подобный вид и среди бела дня произвел бы сильное впечатление, а поздним вечером, когда все дома, улицы и мосты красиво подсвечивались, и подавно.

Я обходила беседку на крыше, наверное, уже по третьему кругу, когда Герман вдруг накинул свой фрак мне на плечи.

— Замерзли?

— Д-да…

Изо рта вырвалось облачко пара, я зябко поежилась.

Только сейчас поняла, что за время короткой прогулки успела промерзнуть до костей. Несмотря на ясную погоду, этим осенним вечером было довольно холодно, я же оказалась на крыше лишь в тоненьком платье.

Заведующий нежно взял меня за плечи и повернул к себе, так что я уткнулась носом ему в грудь. Затем Герман на полшага отступил, заботливо запахнул фрак у меня на груди.