Тереза Тур - Мой ректор военной академии 3

— Ричард! — вскочила я. — Что значит «особо не пострадал»?!! Обгорел? Или…

— Ника… — этот невозможный мужчина лениво и как-то плотоядно смотрел на меня. — Пострадала полоса препятствий. Сильно. Точнее, восстановлению она не подлежит. Еще бюджет академии — ее придется отстраивать заново. Немного — живот Гилмора.

— А с исполняющим обязанности ректора академии что случилось?

— Смеялся много.

— У вас какие-то странные представления об обучении, технике безопасности… и юморе тоже.

— Просто он помнит, что последний, кто эту самую полосу препятствий извел — это я.

— Ты?

Ричард гордо кивнул.

— В молодости. Я хотел, чтобы меня отчислили — решил, что не останусь в империи. И демонстративно все спалил.

— Слушай, а вот какое ты имеешь моральное право строить детей, если сам что только не творил?

— Зато я знаю, что могут натворить кадеты. И догадываюсь, как этого избежать. Ну, или как наказать, чтобы прониклись.

Я покачала головой и потребовала:

— Мне надо увидеть сыновей. Немедленно.

— Хорошо, — не стал спорить Ричард. — Один вопрос: ты так отправишься в Академию? Или все-таки накинешь что-нибудь?

Мы заявились, видимо, в достаточно неподходящее время: когда Ричард постучал в дверь, то сначала послышалось сдавленное ругательство — сразу из нескольких глоток. Бывший кадет этой самой академии понимающе усмехнулся, внимательно посмотрел на меня и негромко сказал:

— Павел, мама пришла.

За дверью что-то громыхнуло.

Принц Тигверд под моим суровым взглядом подавил усмешку. Я хотела ему сказать, что…

Но тут дверь открылась.

Пашка был… такой милый, такой сонный… Алкоголем вроде не пахло, сигаретами тоже, чужими духами — я повела носом, как заправская собака… Тоже нет.

— Мама! — жизнерадостно поприветствовал меня сын. — А мы… скучали!

Тут из-за его плеча выглянули Рэм и Феликс. С исключительно радостными физиономиями.

— Мамочки! — хором сказали они.

Ричард уже не мог сдержаться — и всхрюкивал у меня за плечом.

— Я… — промямлила, чувствуя себя…глупо. — Беспокоилась. Ричард сказал, Паш, что у тебя открылись способности огненного мага.

— Да, как у отца, — выпалил Паша. И смущенно посмотрел на меня и на Ричарда.

Я хотела обнять его, но не решилась. Еще открою дверь — и узнаю что-то, что порушит мой сон на многие-многие месяцы вперед.

— Ждем на выходных. Спокойной ночи, — сказал Ричард, утаскивая меня в портал.

Оливия помогала мне собираться во дворец, но посматривала на меня при этом как-то странно.

— Что? — я оглядела себя в зеркало.

Платье цвета грозовых сумерек чуть измененного покроя — талия на месте, рукава не присборены, делало меня стройнее, что очень радовало. К тому же этот оттенок выгодно оттенял и кожу, и цвет волос. Последние я разрешила Оливии уложить по последней имперской моде — со всеми вытекающими. — Что-то не так, Оливия?

— Миледи… — решилась служанка. — Вы же здесь хозяйка. И милорд — он же пылинки с вас сдувать готов. И платье… Его же уже сшили. И…

— Стоп! Ты, Оливия, тоже агент императора Фредерика? Операция «свадьба»? Так это у вас называется?!

— Служу империи Тигвердов! — бодро отрапортовала она.

— Сговорились вы все, что ли…

— Но мы ж от всей души!

— Вот не было бы этой зимы, — вздохнула я, — конечно, я была бы здесь хозяйкой. А так… Прости, Оливия. Я спешу.

— Но ведь милорд пострадал от чужого, злого колдовства! Он не виноват, и… что ж теперь?..

— Не знаю, — ответила я.

Карета везла нас в столицу. Джулиана сидела напротив и выглядела сногсшибательно.

Вместо того, чтобы в сотый раз попытаться объяснить девушке, что ее страсть выглядеть как бомж — следствие душевной травмы в тяжелые годы, мы с Луизой решили поменять стратегию. И у нас получилось! Однажды вечером мы собрались и как бы между прочим затеяли разговор об имидже, который каждая из нас будет сохранять во имя популярности. Я — ношу синие платья, Луиза — верх совершенства, и Джулианне тоже нужно выбрать что-то свое.

Слово «свое» было ключевым, и это сработало. Художница сделала несколько набросков, съездили к моей любимой портнихе, и пару недель спустя девушка обзавелась несколькими платьями по собственным эскизам — для работы и на выход. Выглядело это строго, целомудренно (на мой взгляд, даже слишком), но при этом невероятно элегантно и стильно. Воротник-стойка, длинные лишь чуть-чуть присборенные у самого плеча узкие рукава неизменно доходили до середины пальцев. Торжественные выходы, вот как сейчас, дополнялись тонкими перчатками в тон платья. Цвета были преимущественно темными.

Что касается прически — тут журналистка выступила настоящим новатором, с претензией на свержение принятых в обществе стереотипов. Свои роскошные с медным отливом волосы девушка уговорила Оливию убрать назад и уложить в замысловатую композицию из кос разных размеров и плетений. Оливия была известная мастерица по плетению, и только эта ее страсть помогла Джулианне добиться своего.

Так что сейчас, мерно покачиваясь в уютной карете, передо мной сидела роскошная красавица. Платье винного оттенка, с тонкой полоской кружев в тон по стойке и внизу рукава, изящные кисти затянуты в перчатки, из украшений — рубиновый гребень в волосах. Но самое главное — было видно, что молодая женщина чувствует себя спокойно, комфортно и уверенно. И именно этот факт делал ее образ удивительным — ярким, запоминающимся, немного холодноватым и в меру таинственным. Художница о чем-то напряженно думала и вдруг сказала:

— Вы ведь не сказали правды о том вечере, когда принц Брэндон был у вас в покоях, не так ли?

— Не сказала, — подтвердила я.

— И как вы можете, — отвернулась она.

— Ситуация была…очень неоднозначная.

— Я не буду писать откровенную ложь, — нахмурилась любительница правды и страдалица за нее же.

Мне стало смешно. Какая она, в сущности, девчонка… Удивительно талантливая — в ее статьи, как и в ее картины — веришь. Удивительно правильная. И что же ей такое сказать? Подумала, и решилась рассказать правду. Хотя до этого всячески собиралась эту самую правду скрывать.

— Он был под заклятием. И должен был по замыслу того, кто устроил все это светопреставление, меня изнасиловать.

— Зачем? — блеснули ее глаза. — Чтобы ненаследный принц Тигверд его убил?

— Возможно. Или чтобы обвинить его в таком преступлении, от которого не отмоешься.

— Получается, что принц, — Джулиана с надеждой посмотрела на меня.

— Тоже пострадал. Кто-то решил дискредитировать самую, пожалуй, популярную фигуру империи Тигвердов.

Наша журналистка размышляла над полученной информацией. А потом спросила — светло и радостно: