Александр Арбеков - О, Путник!

Я не спал почти всю ночь, метался, думал о всяком, вспоминал, переживал былое, жалел о том, что не реализовал или утратил, мучился, всё размышлял и размышлял, безуспешно пытался заснуть, но у меня это никак не получалось. Я снова думал, думал, думал… Я понимал, что возбуждённый и перевозбуждённый лихорадочными мыслями мозг не даст мне возможности окунуться в спасительную нирвану сна, но всё равно продолжал думать, думать, думать, и ничего не мог с собой поделать…

Заснул я только часов в пять-шесть утра, провалился в глухую чёрную яму мутного небытия с безнадёжной, спасительной и последней мыслью не проснуться вновь, но, нет, этот коварный стук вырвал меня из липких паучьих лап сладкого и тягучего оцепенения и вернул в пресную, грубую и грустную действительность.

— Кто там? — вяло и хрипло спросил я, досадливо морщась от внутреннего дискомфорта.

— Тот, кто правит МИРАМИ! — бодро донеслось из-за двери.

— Мирами правит любовь, — хмыкнул я.

— Ну, что же, значит, я — квинтэссенция любви! — захохотал БОГ.

— Заходи, дверь не заперта, — усмехнулся я.

ОН появился на пороге мгновенно и легко, быстро оглядел мою скромную обитель, грустно вздохнул, поморщился.

— И это то место, где обитает Великий Писатель!? Светоч мысли, покоритель тонких вибраций, препаратор человеческих душ, странник, мечущийся в вечной ночи и стремящийся познать, наконец, свет!?

— Вопрос по поводу Странников и Путников мы с тобой как-то уже обсуждали, — раздражённо произнёс я. — Какой из меня Странник? Я даже не Путник. Так, случайный прохожий, немощный некто, плетущийся по неровной тропинке бытия, не более того.

— Все мы в этой жизни — случайные прохожие, — весело сказал БОГ и уселся в кресло, стоящее в углу комнаты.

— Чай, кофе? — устало спросил я, потирая пальцами виски.

— Какой чай, какой кофе!? — возмутился ОН, вертя в руках пустую бутылку из-под коньяка, небрежно подобранную с пола. — Водка, ну, возможно, на худой конец, пиво, — вот истинные напитки Богов, которые должны быть употреблены каждым уважающим себя мужчиной, проснувшимся с тяжёлой головой поутру!

— Ни водки, ни даже пива у меня нет, — простонал я, с трудом вставая.

— Я вижу, что коньяк был дорогой, выдержанный. И как он тебе? — живо поинтересовался ОН.

— Не помню…

— Да, как часто мы не помним то хорошее, что было накануне, и не умеем это по достоинству оценить, проснувшись поутру, — печально произнёс ОН. — Когда-то, тысячу лет назад была у меня женщина. Подобных ей я больше никогда и нигде не встречал. Какая умница, какая красавица! Тогда, в те далёкие волшебные времена, мне казалось, что она будет вечно жить в моей памяти. А сейчас я никак не могу вспомнить ни её лица, ни голоса, ни даже имени. Всё так расплывчато, неопределённо, туманно и печально…

Я поморщился, потом усмехнулся, подошёл к столу, не торопясь, убрал с него остатки вчерашнего скромного товарищеского пиршества, а потом обессилено упал в другое кресло.

— Не жалко покинутого особняка, сада, бассейна, бани? — осторожно спросил ОН. — Ведь ты же всё это строил почти своими собственными руками. Как там твоя бывшая жена?

— Бог с ней, — ответил я. — Хорошая, добрая, достойная женщина. Так мне и надо, идиоту…

— Понятно… — хмыкнул он.

— Ты знаешь, на кухне в этой квартире живёт сверчок, — тихо произнёс я. — Он такой шустрый, осторожный, всё время где-то таится, прячется. А на днях я вдруг увидел его в раковине. Сидит, не шелохнётся и смотрит на меня. А вода с крана — кап, кап, кап… Я его спрашиваю: «И что ты тут делаешь? Почему не убегаешь?». А он отвечает: «Жажда замучила. Пью воду… А зачем мне убегать? Нельзя бесконечно бегать. Надо когда-нибудь остановиться, посидеть, испить воды и подумать». Я его спрашиваю: «И над чем или о чём ты думаешь?». А он говорит: «Размышляю о том, как похожи пути больших и малых существ в этом мире. И ты, и я всё куда-то бежим, бежим… А зачем и куда? В чём смысл!?».

Я горестно стиснул голову руками, застонал. Бог внимательно, тревожно и задумчиво посмотрел на меня, а потом бодро сказал:

— Тебе надо отдохнуть, развеяться. Давай махнём в баню! Возьмём с собой холодного пивка, раков, ну и, конечно же, водочки, да чёрного хлебушка, да сальца, да солёных огурчиков, да закажем в буфете селёдочку с картошечкой, а!? Попаримся, пригласим девочек, расслабимся! Смотришь, после этого и со сверчками разговаривать перестанешь!

— Сверчок — мой лучший друг, после тебя, конечно, — сурово произнёс я. — А что касается холодного пивка, то зачем нам дожидаться бани? Его можно и сейчас употребить. То, что делается вовремя и к месту, имеет самую большую ценность в нашей жизни.

— Ах, как сказано, однако, как сказано! Что значит — властитель дум, вития! Согласен! Полностью согласен, — засуетился ОН и стал быстро сервировать стол, вынимая питьё и еду из воздуха. — Ты, главное, сильно не волнуйся и не переживай. Подумаешь, бросила тебя баба! Какая трагедия! Да найдём ещё тысячу таких и лучше! Вон, они, хищницы, ходят кругами вокруг, да около и ищут добычу!

— Лучше уже не будет, — печально произнёс я, жадно делая большой глоток ледяного пива из огромной глиняной кружки.

— Кто знает, кто знает… — задумчиво произнёс ОН. — Пути Господни неисповедимы…

— Ну, ты и даёшь! — расхохотался я.

— Слава Богу, наконец-то у тебя изменилось настроение! — ухмыльнулся ОН.

— Грех славить самого себя, — возмутился я.

— Не в этом грех. Быть бесславным — вот это истинный грех, — БОГ отхлебнул из кружки пива, зажмурился от удовольствия. — Да, всё то хорошо, что свежо и к месту!

— Согласен, — я последовал его примеру.

— Как твой РОМАН?

— Приступил к последней части.

— Молодец, так держать! Ну, а последняя ли будет эта часть или нет, — покажет время.

— Может быть, может быть…

— За творчество!

— За творчество!

Мы помолчали, с удовольствием поглощая пиво, а потом я весело спросил, разделывая до хребта большую, жирную, икряную воблу:

— Слушай, а как там Космос? Что новенького произошло за то время, пока мы не виделись?

— Боже мой, да что нового может произойти во Вселенной за тот месяц, пока мы с тобой не общались! — весело засмеялся ОН. — Мне сейчас вдруг вспомнились размышления Бьерре по этому поводу. Позволь небольшое отступление?

— Да, конечно. Кто такой Бьерре?

— Какая разница! Очередной писака… Так вот, в своей книге «Затерянный мир Калахари» он написал примерно следующее. «Если бы мы могли увидеть, словно в волшебный бинокль, всю историю Земли, сжатую и втиснутую в рамки одного года, то получилось бы примерно следующее. В ноябре впервые появляется жизнь — амёбы, грибы и тому подобное. В середине декабря появляются гигантские животные, а за четверть часа до Нового Года, то есть примерно в 23 ч.45 мин., в Новогоднюю ночь выходит первый человек. Вся наша эра занимает только самую последнюю минуту уходящего года…». Вот так!