Александр Арбеков - О, Путник!

— Его Величество, Король Третьего Острова! — объявил ГРАФ.

По толпе лёгким ветром пронеслось удивлённое оживление. Я, в плаще и в наброшенном на голову капюшоне, не торопясь, опираясь на ПОСОХ, вышел из кареты и помахал левой рукой по-отечески и небрежно. Раздались громкие приветственные крики, но были они не совсем уверенными. Что же, сценарий везде и всегда всё один и тот же. По моему лёгкому телепатическому зову ЗВЕРЬ мгновенно материализовался рядом со мною. Не чувствуя никакой угрозы или агрессии, он спокойно сел на задние лапы, вытянул вперед голову, застыл, как черное каменное изваяние. Только лёгкие искры, как всегда в такие моменты, пробегали по его шерсти, да облако пара невесомо поднялось и растаяло в воздухе.

Общий изумлённый вздох прокатился по площади. Народ заволновался, поднялась лёгкая паника, раздались громкие крики. Первые ряды подались назад. Людское море, как желе, сдерживаемое прочными стенками огромного сосуда, качнулось в одну, потом в другую сторону, но абсолютное спокойствие и завораживающе-магическая неподвижность Пса возымели своё действие. Люди также успокоились, затихли, потом поспешно, один за другим, опустились на колени или склонились передо мною в глубоких поклонах.

— Приветствую вас, славные жители сего благословенного и счастливого Графства! Встаньте, возрадуемся вместе нашей блестящей и великой победе! Да здравствует ГРАФ, да здравствуют его славные подданные! Настало время отдыха и веселья! Гуляют до утра! — зычно, уверенно и весело произнёс я.

Мне ответили дружные, громкие и полные энтузиазма крики толпы:

— Слава Королю!!!

— Слава, слава, слава!!!

Центральная башня оказалась довольно просторной и благоустроенной, её помещения располагались на четырёх уровнях. В них наличествовали: большой зал для приёмов с мраморными полами и длинными столами из тяжёлого чёрного дерева, библиотечный зал с множеством книг, просторные и уютные спальни, довольно благоустроенные ванные комнаты, обшитые красным деревом кабинеты. Везде камины, паркет, гобелены, картины, статуи, вазы, парадные серебряные и позолоченные рыцарские доспехи. Неплохо, неплохо! Представляю, что скрывают в себе подвалы замка! Да, ГРАФ явно не беден. Кстати, надо отдать необходимые распоряжения БАРОНУ по поводу нашей казны.

Уже смеркалось. Из окон в башню начал литься сначала слегка розовый, потом чуть красноватый свет, сгущающийся до багрового и через считанные минуты после этого пропадающий бесследно в сером небытие прохладной ночи, торопливо поглощающей всё вокруг.

Я принял предложенную мне горячую ванну, абсолютно не стесняясь двух розовощеких статных служанок, которые старательно меня помыли и даже сделали легкий массаж. Не отреагировав на их смешки, смелые руки и призывные взгляды, я выпроводил девушек из спальни, а затем глубоко и облегченно заснул на огромной кровати, наслаждаясь тонкими, свежими, как дыхание заснеженных гор, простынями. Никаких снов в этот раз я не видел, и слава Богу!

— КХА, КХА, КХА…

Боже, как сладостны и приятны стали мне эти звуки, каждый раз возвращающие моё сознание из глухого мрака или ирреальных фантазий сна в будничный, возможно иногда с утра пресный, серый и нежеланный, но, тем не менее, — всегда прекрасный мир! А это утро было особым. Оно словно пронзало меня насквозь непонятной, сладкой и томительной стрелой ожидания чего-то необычного, судьбоносного и значительного. Мне вдруг остро захотелось немедленного действия, движения.

Пёс высился над кроватью огромной, чёрной, слегка колышущейся в такт размеренному дыханию, глыбой. Из окна лился тихий, прохладный, лёгкий и девственный свет, который был подобен хрустальному горному ручью, ничем не отягощённому и не замутнённому в этом чистом и абсолютно непорочном мире.

Запели птицы. Некоторое время в их ещё неслаженном хоре солировал всего кто-то один, самый талантливый и смелый, но очень скоро его голос потонул в мощном многоголосии, и тогда наступило настоящее утро.

Я некоторое время спокойно лежал, с нетерпением и трепетом ожидая этого мгновения, и, наконец-то, его дождался! Да здравствует невыносимая легкость бытия! Как хорошо, как невесомо, как беззаботно я сейчас себя чувствую! Наконец-то я до конца осознал глубинное значение моего гениального и вечно непобедимого тоста! Необыкновенная лёгкость и безграничная свобода на грани сладкого безумия, за которой уже ничего подобного никогда не будет! Уверенное и бесстрашное балансирование на лезвии бритвы! Нирвана, сравнимая с сумасшествием! Взлёт над границей света и тьмы, парение между белоснежным сияющим пиком и чёрной всепоглощающей бездной! Вот оно, то состояние, которое я так давно хотел понять и ощутить!

Внутренние, потаённые и могучие сумасшедшие силы и желания, копящиеся внутри меня, захлестнувшие мозг и тело и неудержимо рвущиеся наружу, грозили вот-вот взорваться! Я вскочил с кровати, быстро оделся, схватил ПОСОХ, ударом ноги распахнул дверь спальни. ЗВЕРЬ оказался на ногах мгновенно, словно и не он это только что мирно и тихо дремал около кровати. Я погладил его по шее. Пёс, как всегда, потешно выпучил глаза, а затем недоуменно заморгал ими. Я засмеялся громко и весело:

— Вперёд мой ЗВЕРЬ, вперёд! Нас ждут великие дела! Но, соблюдай, пожалуйста, спокойствие, приличия и осторожность. Пока не исчезай, будь рядом, но людей не пугай.

Я мог не высказывать свои мысли вслух, так как уже свободно и легко общался с Собакой на телепатическом уровне, но в данный момент я почему-то остро нуждался в хоть каком-то собеседнике. Как хорошо иметь возможность просто произносить слова, задавать вопросы, даже не надеясь получить на них никакого ответа! Я быстро пошёл по коридорам лёгкой и энергичной поступью хорошо отдохнувшего и обуреваемого жаждой деятельности человека.

— Подъём, господа, подъём! — гулко отдавался под высокими потолками здания мой весёлый голос.

В покоях замка началась суета: раздались сонные и недовольные голоса, захлопали двери, залаяли собаки, затопотал встревоженный народ. Люди, встречающиеся в коридорах, увидев меня и ЗВЕРЯ, быстро куда-то исчезали, прятались, или жались к стенам, склоняясь в глубоких почтительных поклонах. Я вместе с Псом спустился в зал, уверенно сел во главе стола. Скоро помещение стало постепенно наполняться людьми. Большинство из них имело слегка или значительно помятый вид, лица у всех были одутловатые и полусонные, одежда сидела как-то небрежно и мешковато, выглядел народ неважно.