Софья Ролдугина - Моя рыжая проблема

— Разбегайтесь!

Я и ахнуть не успела, как меня опять сграбастали в охапку, стиснули вместе с Диккери. Промелькнуло голубое небо, обожженный склон, серое небо, кошмарная белая бездна, терраса с аккуратными рядами деревцев и снова небо, теперь уже черное. Оно словно бы напряглось, забугрилось облаками, как обнаженными мышцами, а через какую‑то долю секунды что‑то ослепительно вспыхнуло и раздался громоподобный грохот. Молния?! Такая громадная, так быстро?

А Лао? Он же оставался на холме…

В голове у меня промелькнула, кажется, целая тысяча мыслей, миллион страхов, а времени прошло всего ничего — чудовищная молния обрушилась на вершину, сконцентрировалась в одной точке. И отпружинила обратно, похоже, прямиком к тому, кто ее создал.

Этой «точкой» был сам Лао.

— Видела? — свистяще прошептал рыжий. В голосе у него сквозило чистое восхищение, граничащее с обожанием. — Вот что значит подмастерье направляющих удар… Но тот гад выжил, кажется. А жаль. Значит, пока два за мной, один за Диккери. ещё парочка — и все.

— Троечка, — мрачно поправила его я. Адреналиновая волна пока не схлынула, но мышцы уже начали противно ныть. Шрах, как подумаю, сколько у меня ушибов, тошно становится. — Ты забыл про Шестого.

Тейт скрипнул зубами. Видимо, и вправду забыл.

— А где он?

Я растерянно ткнулась куполом в одну сторону, затем в другую… М — да, не только Тейт облажался. Но у меня есть оправдание: слишком много всего происходит, слишком быстро. И если маги в здешнем хаосе чувствуют себя как рыба в воде, то я просто- напросто тону.

— Не знаю. Потеряла. Нужно раскинуть купол пошире.

В висках противно закололо. Плохо… Похоже, начинаю выдыхаться. Не из‑за перенапряжения, из‑за стресса. Надо успокоиться, вернуть концентрацию, иначе с позором вылечу на скамейку запасных раньше времени… Сколько его прошло, кстати? Вряд ли больше десяти — пятнадцати минут, а по ощущениям — час, не меньше. Ладно. Соберись, Трикси…

Купол раздвинулся и тут же сжался, зацепив чужую смерть, мучительную и жуткую. Умирал свободный, совсем молодой, ровесник Айки, наверное — обездвиженный песней Лиоры, надвое разодранный вздыбившейся, бритвенно острой скалой. Кажется, это было дело рук Маронга…

Меня вывернуло — прямо на руках у Тейта, хорошо, что не на него. Во рту поселился противный кислый привкус, обгорелый склон перед глазами закачался…

— Трикси? — уложил меня рыжий на землю и тут же затормошил. Диккери отползла на коленках в сторону, оглядываясь по сторонам и сжимая «ракетку». — Тебя задело? Ранена?

— Задело… — едва смогла выдавить я, утыкаясь лбом в переплетение гладких корней, в суховатый древесный ствол. — Человек… умер. Не успела… отключиться. Больно… пройдет.

Склон продолжал раскачиваться. Мышцы словно в кисель превратились — не было сил ни подняться, ни даже на локтях привстать. Сквозь пелену я видела, как на оплавленный участок вылетел — выкатился туманный серый ком. Пространство вокруг него постоянно изменялось — то электричеством потрескивало, то становилось фрагментированным, как бракованное изображение.

Итасэ с кем‑то сражался.

Его противник, похоже, и не надеялся победить — он отступал ниже, ниже, забирал левее, к уцелевшим террасам, точно хотел затеряться среди зелени. Итасэ удвоил напор, и туманный шар увеличился в диаметре— а потом распался. Свободная, женщина с белыми волосами, лежала на земле, связанная, но, очевидно, живая. Итасэ взмахнул рукой и выкрикнул неразборчиво:

— …последний?

И время остановилось. Последний — Шестой — возник у него за плечом. Его заметил Лао и соскользнул по склону, быстро, легко, и веселье у него впервые трансформировалось в безжалостность. Шестого заметил и Тейт. Отчаянно рискуя задеть друзей, он вскинул руки, выплескивая чудовищный трескучий жар в свободного. Я кричала, срывая горло, и тянулась ослабленным куполом, и впервые мысль

Склон продолжал раскачиваться. Мышцы словно в кисель превратились — не было сил ни подняться, ни даже на локтях привстать. Сквозь пелену я видела, как на оплавленный участок вылетел — выкатился туманный серый ком. Пространство вокруг него постоянно изменялось — то электричеством потрескивало, то становилось фрагментированным, как бракованное изображение.

Итасэ с кем‑то сражался.

Его противник, похоже, и не надеялся победить — он отступал ниже, ниже, забирал левее, к уцелевшим террасам, точно хотел затеряться среди зелени. Итасэ удвоил напор, и туманный шар увеличился в диаметре— а потом распался. Свободная, женщина с белыми волосами, лежала на земле, связанная, но, очевидно, живая. Итасэ взмахнул рукой и выкрикнул неразборчиво:

— …последний?

И время остановилось. Последний — Шестой — возник у него за плечом. Его заметил Лао и соскользнул по склону, быстро, легко, и веселье у него впервые трансформировалось в безжалостность. Шестого заметил и Тейт. Отчаянно рискуя задеть друзей, он вскинул руки, выплескивая чудовищный трескучий жар в свободного. Я кричала, срывая горло, и тянулась ослабленным куполом, и впервые мысль казалась мне такой мучительно медленной.

Шестой что‑то сделал, и часть холма просто исчезла. Лао спасла реакция; нас с Диккери — невероятное чутье Тейта. Остальные, к счастью, были достаточно далеко. Но пока мы кубарем летели по склону, куда угодно, лишь бы прочь от небытия, я сумела краем купола накрыть… нет, не врага — Итасэ и намертво вцепиться в него, даже не на пределе сил, а сверх них. И лишь потому сумела ощутить, как расстояние между нами вдруг увеличилось на пять километров, одним махом.

И ещё.

Я выла, скребла ногтями землю, цеплялась за Тейта, но нить не обрывала, медленно привыкая к тянущей боли. А когда смогла дышать, то сделала одновременно две вещи.

Первое — разомкнула губы и сказала тем, кто склонился надо мною, Лао и рыжему:

— Он жив… Итасэ. Шестой его не убил, просто забрал с собой.

И — послала полный образ Ригуми Шаа.

Мастеру понадобилось ровно три секунды, чтобы закончить бой. Не знаю, что там произошло, но его противник в буквальном смысле исчез; белая прореха в небе стала постепенно затягиваться. Ригуми Шаа спустился с высоты — в жгучем сиянии, в холодном гневе, за которым проглядывал простой человеческий страх.

— Ты все сделала правильно, Трикси — кан, — мягко произнес мастер, прикасаясь к моему лбу. — Потерпи ещё немного. Ты сможешь идти по следу?

Нить, связывающая меня с Итасэ, напряглась.

— Да.

А что ещё ответить?

Он поднялся, подзывая Кагечи Ро. Я вцепилась пальцами в запястье мастера, транслируя направление уже не напрямую, а через контакт. Откуда‑то появились фиолетовые щупальца, и боль в мышцах стала отступать, а за ней и тошнота.