Софья Ролдугина - Моя рыжая проблема

— Вижу, что сильный. Ты здорово с ними разобрался там, внизу, — польстила я.

Он заулыбался, весь внутренне засиял, но почти сразу одёрнул самого себя и погнал меня от ручья — сказал, что почуял что‑то ниже по течению. На берегу распылил мелкую желтоватую пыльцу и велел немедленно возвращаться к месту временной стоянки, если хочу немного поспать.

Интересно, вот это «почуял» было в буквальном смысле, или фигуры речи в разных языках совпали?

Костер в овраге всё ещё горел, но света не было видно, пока мы вплотную не подошли — вот новый парадокс. То ли эффект местной магии, то ли что‑то другое, не менее загадочное и иррациональное.

Спать Тейт планировал на земле. Ни жёсткие корни, ни холод, ни насекомые его, похоже, не беспокоили. Но я‑то — изнеженное дитя цивилизации! Видимо, на лице у меня все опасения проявились огромными буквами, потому что рыжий почти сразу предложил себя в качестве подушки и грелки. Очень велик был соблазн согласиться без раздумий, но в голове у него мелькали смутные надежды на нечто большее, чем просто совместный ночлег. И не поймёшь из‑за разницы в менталитете и трудностей с языком, то ли это обычные мысли для парня с нормальным гормональным фоном, то ли реальное намерение.

Один плюс, и то сомнительный: теперь хотя бы понятно, что по местным меркам я вполне себе девушка и вероятный партнёр, а не только полезный для магических целей зверёк женского пола.

— Ты такая осторожная, Трикси, — вздохнул Тейт, откровенно устав ждать моего ответа. — У вас там все такие? Мир опасный?

— Скорее, наоборот, — пожала я плечами. — Этот кажется куда опаснее. Может, потому что незнакомый. Не знаю, как реагировать на самые обычные вещи. И не знаю, как ты будешь реагировать. Помнишь, я тебе объясняла, как у нас говорят жестами «да» и «нет»?

Рыжий задумался — серьёзно так, прокрутил мысленно диалог пару раз, каждое слово пробуя на зуб. И понял всё правильно, умничка.

Кажется, начинаю ему симпатизировать.

— У вас нельзя ночевать рядом? Неприлично?

— Зависит от ситуации, — ответила я, чувствуя облегчение. Забавно получается — в разъяснении таких вот мелочей и заключается работа псионика — сопровождающего. С делегациями так же трудно? Судя по дядиным лекциям — нет. А тут — сплошные подводные камни. Разница между мирами сказывается или банальная личная заинтересованность? — Если просто ночевать, когда выбора нет, то ничего такого. В моей стране, по крайней мере.

— У нас — тоже, — заметно повеселел Тейт и похлопал по земле рядом с собой. — Иди сюда. Между мной и костром не замёрзнешь. И не подберётся к тебе никто. У меня реакция хорошая. Лучше, чем почти у всех, — похвастался он.

Я думала, что не усну ещё долго, тем более, подушка из рыжего получилась костлявая и вертлявая. Но вырубилась почти сразу — сказалось напряжение. Два выхода на четвёртую ступень эмпатии в день — не предел для меня, но близко к тому. Холод ночью действительно не мучил, однако проснуться пришлось не раз. Сначала — от жутких воюще — хлюпающих звуков невдалеке, словно кто‑то огромный оглушительно стонал, захлёбываясь водой.

— Айры, — сонно пояснил Тейт, принюхался к ночному воздуху, привстав на локте, и снова вытянулся, крепко обнимая меня под грудью. Жар от него шёл, как от электроодеяла. — Спи. Нас не найдут. Жрут кого‑то другого.

Так себе успокоение, на самом деле.

Второй раз он разбудил меня сам. Хлопнул по ноге с силой, до синяка, и отшвырнул что‑то визжащее за пределы светового круга от костра — и всё это, даже не просыпаясь. Вот уж действительно, уникальные рефлексы.

Третье пробуждение пришлось на рассвет. Рыжий растолкал меня, погасил костёр и закидал его землёй, потом сбегал к ручью и принёс воды в хитро свёрнутом листе. Разрешил глотнуть немного, ополоснуть лицо и руки, отпустил на минуту за кусты под строгим контролем — и мы стали выбираться из оврага.

Теперь, при свете, я смогла хотя бы немного оценить окрестный рельеф и флору. То, что ночью показалось открытым пространством, было на самом деле колоссальной каверной, каменной чашей с сильно загнутыми внутрь краями — скалами. Небо почти как у нас — бледное, рассвет — розовато — золотистый. Растительность экзотическая, но в целом узнаваемая — те же листья, иголки, ветви и корни. Правда, частая щётка кустов обратилась на заре в траву высотой в два человеческих роста, ещё и цветущую к тому же ярко — розовыми и сиреневыми метёлками. Листва была зелёная, но с отчётливым синим подтоном, некоторые растения вообще выглядели сизыми и лиловатыми.

— Нам туда, — сразу указал рыжий на противоположный край «чаши». — Там проход и транспорт. Идти надо сейчас, и причём быстро.

— Почему? — спросила я, чувствуя, что ответ мне не понравится.

— Погоня. Ты нужна свободным. Редкая добыча. Ну как, бежим?

— Спрашиваешь!

И мы побежали.

Темп был ниже, чем вчера — уже хорошо. Биокинез поначалу выручал — позволял регулировать дыхание и усталость, минимизировать последствия перенапряжения для мышц и связок. Но с первой ступенью много не сделаешь, да и за пределы возможностей организма не выйдешь — отвратительно нетренированного организма, стыдно признать. Хотя Тейт явно вёл меня по лёгкой дороге, избегая участков с завалами, резкими подъёмами и высокой травой, а когда требовалось, сам переносил через трудные места, через два часа я была выжата. Своеобразный рекорд, дядя Эрнан бы оценил, но он, к сожалению, остался в другом мире.

Язва Лоран тоже, к счастью.

Надо было прояснить одну вещь, и чем скорее, тем лучше.

— У вас тут… все такие? Выносливые?

Рыжий сел рядом со мной на корточки, сочувственно погладил по голове.

— Нет. Говорю же, я сильный. Почти самый сильный. Хочешь, понесу? Мне не сложно.

— Хочу, — позорно сдалась я, уже не думая о культурных различиях, провокациях для аборигенов и прочей шелухе. Если не могу идти сама, а за нами погоня — надо довериться. — Только не головой вниз, как вчера. Мне нельзя, особенно если долго.

— Так никому нельзя, — искренне смутился Тейт. — Извини. Я тогда не подумал.

В итоге пришлось забраться ему на спину и схватить руками за плечи. Он поддерживал меня под коленками и умудрялся бежать почти так же резво, как вчера. Несколько раз мы натыкались на небольшие реки и провалы в земле. Рыжий, не снижая скорости, перескакивал через них и нёсся дальше. Но только закралась мысль исследовать биокинезом этакое неутомимое и выносливое чудо, как он повёл конопатым носом и скомандовал:

— Привал. Вроде оторвались, можно отдохнуть.

Сказал — и отдохнул. Сбросил меня на землю без всякой деликатности, сам повалился рядом и вытянулся минут на пятнадцать, закрыв глаза и глубоко дыша. Бледные щеки покрылись красноватыми пятнами, грудь резко вздымалась и опускалась.