Елена Миллер - Светлая полоска Тьмы

Я летел на предельной скорости для передвижения вблизи планеты. Через час преследования я догнал тримаран. Когда "Чертополох" появился на горизонте, я камнем ринулся вниз, пока меня не заметили с судна. Под водой я трансформировал крылья в плавники, на лапах появились перепонки, тело вытянулось. Я поплыл, извиваясь как мурена. Такая форма позволяла развить большую скорость и увеличивала маневренность.

Мое появление не осталось незамеченным. Вынырнув в ста метрах от цели, я увидел Тэтсуя. Он стоял на корме в своем изначальном облике, более не скрываясь, и высматривал меня среди волн. Вероятно, их сонар засек меня в момент ныряния. Я был занят поглощением силы удара, потому не успел перенастроить щиты на подавление эхолокационного сигнала. Капитан Ван-Шэнли набрал команду профессионалов. Не удивлюсь, если тримаран оборудован приборами обнаружения не хуже эсминца.

Когда наши с Тэтсуя взгляды встретились, он стал неторопливо раздеваться. На его месте, я бы тоже не спешил дракону в пасть. Аккуратно сложив одежду, мой враг прыгнул в воду. Я поплыл ему навстречу, чем быстрее покончим с этим, тем лучше. Я застал конец его трансформации. Медлительность при смене облика говорила, что эта форма ему в новинку. Огромный ящер чем-то напоминал Годзиллу. Тэтсуя страдал гигантоманией, что неудивительно в его возрасте, дорвался-таки до умения наращивать массу.

Похоже, сын не пошел в отца. Лонг всегда предпочитал компактную форму, зато был невероятно быстр и увертлив. Я бы не стал вступать в ближний бой с его змеевидным драконом. Обовьется вокруг тела и будет давить как удав, не вырвешься. Слава Хаосу, мой младший братец был слишком осторожен — не допускал даже возможности поединка между нами. Истинный конфуцианец, как и его родня по матери, он предпочитал ждать на берегу, когда мимо проплывет труп врага, то есть загребал жар чужими руками. Вот и сейчас, он знал о проступке Тэтсуя, его сговоре с Мирославой, но молчал, выжидал, когда вмешаюсь я и решу это проблему вместо него. Так и вышло: я здесь, чтобы надрать задницу его непокорному сыну, а он беззаботно кувыркается со своей новой наложницей, которую у меня же и выторговал, за мои же старания. Хвала Конфуцию!

Несмотря на габариты, Тэтсуя двигался быстрее, чем я предполагал. Когда его огромная лапа пронеслась прямо передо мной, я едва успел уклониться. Краем глаза я заметил на его груди крохотное белое пятнышко. Мне стало любопытно — я подпустил его поближе. Он снова атаковал. Уходя от удара, я успел рассмотреть белый изъян на его груди. Это был артефакт Защиты, похожий на тот, что дала мне Целестина накануне Последней битвы. Теперь понятно, как Тэтсуя игнорировал зов Лонга. Только откуда у Мирославы такая вещица? Целестине понадобилась Сила полного Круга четвертого поколения, чтобы изготовить подобный ментальный щит для меня. К тому же их поделка выстояла против Рема всего минуту. Лонг, конечно, сейчас младше отца, но тем не менее, чтобы блокировать его связь с сыном в течении суток, нужна огромная мощь. Вот и еще один вопрос к советнице. Похоже, наш разговор будет долгим, когда я до нее доберусь.

Тэтсуя продолжал атаковал, его лапы вращались как мельничные крылья на ветру. Я лишь уклонялся, выбрасывая силовые щупальца в поисках слабых мест в его броне, но их не было. Он неплохо подготовился, но один изъян все же был, подарочек Мирославы. Чужеродный артефакт защищал разум, но создавал брешь в теле. Прямо мишень, в которую я и ударил, не пожалев Силы. Не прогадал. Годзилла взревел, задергался и начал погружаться на дно. Он рвал лапами грудь, пытаясь остановить заклятие Разложения, которым я его наградил вместе с ударом. Бесполезно, порча уже глубоко проникла в его тело. Она расползалась по его нутру как лесной пожар, высвобождая жизненную Силу. Он терял — я поглощал.

Апофеозом его агонии стал низкочастотный гул. Сонар "Чертополоха" сойдет с ума от такого финала. Удар о дно агонизирующего монстра был колоссален, прямо мини-землетрясение. Волна, вызванная этим, могла накрыть тримаран, даже потопить его. Годзилла еще дергался, порождая волны на поверхности. Я ускорил свое заклятие. Потопление "Чертополоха" не входило в мои планы, на борту был слишком ценный для меня груз.

↑

Ягу я убил, уговор есть уговор. Свернул шею, когда она варила очередное зелье. Связал заговоренными веревками, рот залил расплавленным воском, чтоб не прокляла, если очнется. Тело сунул в печь, поддав магического жару. Задвинул заслонку, запер на засов и стал наблюдать через отверстие за процессом. Не сразу, но Яга очнулась, чего я и опасался. Ее тело корчилось в пламени, но она не сдавалась, билась о заслонку, пытаясь вырваться наружу. Засов дрожал, угрожая сорваться с петель. Я укрепил его магией, пока не снесло к чертовой бабушке. Сколько ни бушевала Яга, огонь все же победил.

Я выскреб печь дочиста. Весь прах вместе с золой сгреб в горшок, закрыл крышкой, запечатал остатками воска, наложил заклятие, чтоб не разбился невзначай. У старухи только пудовый котел из чугуна был, в котором она зелья да кашу варила. Такой с собой не потащишь, а я собирался унести ее прах отсюда и спрятать там, куда ни людям, ни влаге не добраться. Неизвестно что произойдет, если содержимое горшка попадет в воду. Все реки текут — рано или поздно прах может добраться до болота. Я не собирался создавать себе проблемы в будущем из-за банальной небрежности. Пока болото дышит Тьмой, буду держать горшок подальше от воды.

С собой я взял амулеты собственного изготовления, кой-какие зелья, артефакты, оружие. Гримуар Яги оставил. Благодаря тренировкам памяти с Сюй-Майем, он и так был в моей голове. Избу я сжег дотла. Остались лишь обуглившиеся "куриные лапы" да рухнувшая печь между ними.

Я топал через трясину, опираясь на посох почившей наставницы. Болото затихло. Не бурлил, не скрежетал водяной. Не цеплялись к одежде деревья-прилипалы. На ветвях не сидело одержимое воронье. Ни мавок, ни навья не видать. Только на кочках валялись неподвижные куклы кикимор. Заклятия Яги больше не действовали — демоны ушли восвояси. Хороший знак — работа сделана на совесть.

Достигнув обжитых мест, я сменил облик с помощью амулета. Вид плешивого старикашки с вороньим взглядом и гноящимися язвами не способствовал общению, тем более доверию. Благообразный старец с окладистой бородой — другое дело. Народ в деревнях привечал меня, уважение к сединам делало свое дело. Люди благоволили старцу куда больше, чем опасному мужчине в расцвете лет, каким я был раньше.

У Яги я провел без малого восемь лет. Пора было возвращаться в Орден, но являться в Риме без новообращенного адепта не хотелось. Дело не только в неудовольствии Оригена, ни один Грифон более не страшил меня. Просто я и сам горел желанием испробовать на практике полученные знания.