Елена Рома - Рай: правила выживания

Мы перебираем все более-менее значимые для Юльки вещи и останавливаемся на украшениях. С Амодикеи я свяжусь с Машей и отправлю ей ювелирный каталог, а потом – экспресс-доставкой – то, что мы сочтем наиболее подходящим для Юльки.

На самом деле именно она договаривалась о работе в земном посольстве для бывшего капитана УВБЗ. Со своим отцом – первым советником посла. Сподвиг ее на это Клаус, не погнушавшийся обычного шантажа. Он пообещал, что покажет Двинятину переписку «Юлы» и «Птицы Зуна», если означенная «Юла» не прекратит ломаться, как сдобный пряник. Напротив, если Юлька сделает все быстро и получит от отца положительный ответ еще до нашего возвращения на Землю, Клаус – так и быть – отвезет ее в вожделенный Ариденн.

Я, как лицо заинтересованное, помочь ей ничем не могла. Только посочувствовать и в очередной раз задуматься о тайне переписки, все-таки секретчики в чем-то правы, используя старинный «бумажный» способ. Хоть Клаус доказал и его ненадежность, но… Все зависит от того, как уничтожать улики. Карту памяти при всем желании не проглотишь, а вот бумага – очень хорошо горит.

По итогам переговоров Юлька в Ариденне побывала, но Клауса так и не простила. Даже когда он торжественно при ней разломал карту памяти на несколько крохотных частей. И ворчала всю обратную дорогу, что у Маши странные друзья – то дикарь, даром, что советник посла, то какой-то бывший капитан-безопасник – женщина. И это при том, что рядом отличные парни, не говоря уже о команде сэзэ.

С командой сэзэ было непросто. Беня и Юджин никак не могли понять, отчего я вдруг резко переключилась на студентов. Андерсен… Тот и вовсе… И хотя я знала про их совместный с Клаусом план, смотреть, как он обхаживал Анастази, с каждым часом полета становилось все труднее. И «мелкой» звал только Леру…

– Маш, Маш, – теребит меня Машенька. – Ты опять не слушаешь! Сай Дже и Лоонг разводятся, представляешь?!

Вот удивила-то… С кукольным мальчиком и так все понятно. Гораздо больше я беспокоюсь, как дела у Тулайковой.

– Лена на седативных, – грустным голосом отвечает сердобольная Машенька.

Еще бы… Как Леночка бросалась на Андерсена с Беней, отправлявших ее драгоценного Владиса на психокоррекцию прямо с посадочного модуля… Меня даже посетила мысль, что ей и самой не помешает медицинское вмешательство. Но светила медицины решили ограничиться только успокоительными… А им, как известно, виднее.

– Она даже не смогла вовремя сдать отчет о практике. Мы с Таней доделывали по ее заметкам.

– Ты сама-то не переживай так сильно, – успокаиваю я. – Или ты считаешь, что надо было позволить Комаровски и дальше проводить эксперименты на людях?

– Нет, – Машенька даже вздрагивает. – Но Лену все равно жалко.

– А что остальные? – спрашиваю я.

Интересуют меня, конечно, Машины одноклассники.

– Паша, Миша и Аркаша все рвались к Комаровски… Таня им два дня проходу не давала – нельзя бить больного – а они…

– Из соображений человеколюбия? А я до сих пор жалею, что не врезала, – признаюсь я.

– Я – тоже, – твердо говорит Машенька. – Прости, я же не помнила ничего. Мне Марк Геннадьевич потом объяснил, что эти препараты, оказывается, после использования вызывали кратковременную амнезию. Я вспомнила все, что делал Комаровски, только оказавшись в твоем теле, иначе… это никак невозможно.

Я накрываю ее руку своей. Видно, как нелегко ей дались эти воспоминания.

– Ничего, Маш, теперь все в прошлом.

– А ты… ничего не хочешь мне рассказать? – с трудом переключается она.

– Нет. О чем? – я с преувеличенно наивным видом хлопаю ресницами.

– Ну, хотя бы о том, почему все считают меня девушкой Сетмауэра? – улыбается тезка.

– Все? – переспрашиваю я. – И ты?

– Я? – она не секунду задумывается. – Как я могу быть его девушкой, если…

– Если что? – допытываюсь я.

– Если мне от него… ничего не нужно, – выкручивается она.

– Почему? Может быть, ты боишься серьезных отношений?

Что мне нравится в Машеньке – она никогда не отвечает на подначку или завуалированный вызов.

– Чтобы получились отношения, важно наличие двоих, я права?

Я киваю. Еще бы!

– А никаких двоих нет, – она дурашливо разводит руки в стороны. – Даже если бы я захотела…

– Да если бы ты захотела, – перебиваю я, – любой бы был у твоих ног!

– Любой, но не Кирилл, – возражает она. – Странно, видит меня насквозь, но почему-то терпит… заботится… Представляю, как я ему противна!

О, да тут налицо обоюдное фатальное недопонимание… Придется поработать переводчиком.

– Маш, ты ему очень нравишься.

– Да ну тебя, – отмахивается Маша. – Он серьезный, а я такая… легкомысленная.

– Он поделится с тобой… ответственностью, – улыбаюсь я.

– Маша!

– А ты не пробовала с ним поговорить?

– Я и так знаю, что он обо мне думает.

– Ты такая же наблюдательная? Ведь он – единственный, кто меня раскусил.

– Правда? Ну, тогда понятно, почему он стал твоим парнем.

– Эй, я совсем не это имела в виду! Просто он очень хорошо знает тебя. Знает даже то, что от музыки ты плачешь. И не в состоянии петь, если ты в слезах.

– Это он сам сказал?

– Выдал под пытками, – повторяю я понравившуюся фразу Клауса.

– Странно… А я всегда думала… – смущается Маша.

– А я всегда думала, что людям надо разговаривать друг с другом – особенно в том случае, если они стремятся к взаимному пониманию.

– Не уверена, что разговоры помогут, – опять отмахивается тезка.

Зато, кажется, я знаю, что поможет точно. И если Кир действительно дорожит своей любовью, он должен попытаться.

На следующий день, когда Маша уходит на работу, я отправляюсь искать Кира. В общежитии на меня смотрят странно, но когда меня смущали подобные мелочи?

По дороге встречаю Лоонга Тхао в обнимку со своей Сай Дже – видимо, слухи о разводе сильно преувеличены.

– Молодые люди, подскажите, как мне найти комнату Сетмауэра?

– Чуть дальше и направо, – отвечает кукольный мальчик, окидывая меня изучающим взглядом.

– Только его нет, – продолжает его жена. – Он на репетиции, и мы с Лоонгом можем вас проводить. Мы же идем туда? – вопрос адресован уже супругу.

– Да, конечно, – Тхао улыбается нам обеим.

Далеко идти не нужно – только спуститься в подвал. Большой, хорошо отделанный репетиционный зал со множеством музыкальных инструментов. Про их назначение я могу только догадываться. Хоть и видела некоторые в руках у ребят. Тхао прикладывает палец к губам, но наш приход сразу замечают.

– Тхао, это мама Сай Дже? – шепчет Дегри, мучающий гитару.

Отлично, значит, он все-таки заменит в группе Комаровски!

Подавляю в себе желание двинуть нахала по лбу, мило улыбаюсь и хлопаю ресницами – точь-в-точь как Машенька. Выручает опять Сай Дже: