Александр Бромов - Поиски

— Зачем? — удивился он.

— Посвящение, мой дорогой, предполагает не только похлопывание мечом, но и знак, — посмеиваясь, ответил ашурт, — Насколько я знаю, тебе нравится рисунок Сантилли.

Дух-защитник друга был великолепен, но если ты несовершеннолетний, то выбор знака остается за отцом.

— Зная твой характер, мы предлагаем тебе самому решить, что и где тебе делать. У меня все готово для любого случая, — Найири коротко глянул на поднимающегося сына со знакомым кожаным мешком и покрывалом, перекинутым через плечо.

Принц сглотнул ставшую вязкой слюну и облизнул пересохшие губы.

— Как у Санти, — решительно сказал он и оглянулся на отца.

Андерс внимательно посмотрел на сына и на всякий случай уточнил:

— Ты уверен?

Лас кивнул.

На юте расстелили покрывало. Принц, лежа на животе с вытянутыми вдоль туловища руками, почувствовал, как его начинает бить мелкая дрожь, и разозлился на себя, но злость мало помогла успокоиться.

Андерс положил руку ему на спину:

— Я знаю, что ты не повернешь назад, — тихо произнес он, — Но это такой пустяк по сравнению с судорогами, что даже внимания твоего не стоит. Сама татуировка — ерунда, несколько неприятных минут, а ее оживление все пережили. Меня, например, держали четверо.

Лас повернул голову и покосился на отца.

— Что смотришь? — усмехнулся он, — Орал я будь здоров. Сам не ожидал. Ашуртам проще, они сознание теряют.

— Почему? — спросил Лас, наряжено следя за приготовлениями.

— Рисунок большой.

Найири достал кожаный сверток и подошел к лежащему на покрывале принцу.

— Наворковались, девочки? — глядя на Андерса сверху, поинтересовался он, — Тебе татуировка на руке нужна? Если нет, убирай.

Князь успокаивающе похлопал сына по спине и убрал ладонь. Сразу стало холодно и неуютно. Ладно, переживем, главное, чтоб быстрее кончилось.

— В первый раз всегда страшно, — говорил Найири, разворачивая полотно и выравнивая его с помощью Сантилли.

— А разве еще будут? — удивился Лас.

— А куда они денутся? — ответил Андерс, — Если вы такими темпами будете проходить Посвящения, то лет через тридцать-сорок готовь руку для ветра.

— Ты единственный среди демонов, кто получил первый Высший знак, так рано. Правда, некоторые его сами себе набивают, — Найири сердито посмотрел на сына.

— А некоторые его срезают по живому, — буркнул Сантилли, выравнивая полотно.

— Твой зверь мне не нравился, — резко ответил король.

На что сын немедленно огрызнулся:

— Это не повод, чтобы так поступать.

— Нечего было напиваться, как свинья, — вышел из себя отец.

— Где ты видел пьяных свиней? — герцог иронично вздернул бровь.

— А давайте, вы потом поругаетесь, — предложил Лас, за перебранкой несколько забывший о страхе и волнении.

— Да без проблем, — легко согласился Найири и активировал полотно.

— Черт! — сдавленно выдавил Ласайента.

— Не ругайся чертями! — отец шлепнул его по затылку.

— А то что? — с вызовом вскинулся сын.

— Сам от них отмахиваться будешь, — сердито ответил Андерс, — Вонючие лживые твари, чтоб их….козлов.

— Ты видел чертей? — Лас пораженно посмотрел на отца, а Найири поднял большой палец.

— Притащились на мою голову, — продолжал князь, стараясь не смотреть на то, как король надевает на руки толстые кожаные перчатки, — Наследили, навоняли, как не знаю кто.

«Про меня ни слова», — предупредил Найири, и Андерс кивнул.

— Отец, расскажи, — жадно попросил Ласайента, разом забывая все обиды.

— Вечером, — пообещал тот, прижимая сына к палубе.

Лас завозился под его руками:

— Почему?

— Точно, непоседа, — Найири придавил ладонью его голову, — Лежи тихо. Пока ты занят. И, поверь, сейчас тебе будет не до радостей жизни.

И, не давая опомниться, вылил ему на спину раствор, растирая его руками. Лас со свистом вдохнул воздух сквозь стиснутые зубы, выгибаясь от боли, несмотря на то, что его держали за плечи, и обмяк, потеряв сознание.

— А ты переживал, — укорил йёвалли король, — Как по маслу.

— Да уж, — князь вытер пот со лба.

— Не забудь про чертей, — напомнил Сантилли, — или у вас будет два трупа.

— Три, — уточнил Шон.

— Почему? — не понял Андерс.

Герцог округлил глаза:

— А смерть от любопытства?

На спине принца наливался красками и объемом дух ветра — голубой с белым мохнатый змей с длинными усами и раскосыми глазами.

— Красивый! — с боязливым восхищением произнесла Лонье, осторожно заглядывая через головы демонов.

— Хочешь? Могу сделать, — сразу предложил герцог.

Графиня презрительно фыркнула и отошла. «Конечно, хочу, — подумала она, — но страшно».

«Так мне готовить рисунок?» — Сантилли лукаво посмотрел на Шона.

«Рискни здоровьем. Чтоб у моей жены…», — начал тот.

«Бедовая у тебя жена будет», — смеясь, ответил ашурт.

К вечеру Лас окончательно пришел в себя и уже успел навертеться перед зеркалом.

Сантилли к этому времени известивший всех, кого можно, то есть Сах Ира, Мишеля, Бет, Маярта и, соответственно, Рашида о Посвящении Ласайенты в воины, валялся на ковре с планшетом.

— Ласти, всем нравится, — сообщил герцог.

— А меня спросить? — сердито повернулся принц к ашурту.

— Забыл, — отмахнулся Сантилли, — И ты все равно был в отключке. Пошли про чертей слушать.

— Сан, — замялся йёвалли, — может, ну их, этих чертей?

— Ты с ума сошел? — возопил друг, — Смерти моей хочешь?

— Сан….

— Он не заберет тебя, — герцог серьезно посмотрел на него, — потому что любит и хочет, чтобы ты был счастлив. И ему нравится то, что в итоге у нас с тобой получилось. Ты сам это понял. Разве не так?

Признаваться в очевидном не хотелось, но принц был вынужден согласиться. Да, так. Он помнил смеющиеся глаза отца, но сейчас ему стало обидно за принцессу.

— Что ж тебя мир не берет? — страдальчески посмотрел на него Сантилли.

Лас вздохнул:

— Ладно, идем.

У Повелителей собрались все демоны и Лонье. Не понятно, как Шон ввел ее в курс дела, но держалась девушка прилично: истерик не закатывала и в сторону не шарахалась. Да она вообще не боялась, глядя на них с таким любопытством, что они невольно начали чувствовать себя подопытными кроликами.

Козлоногие приходили к йевалли несколько раз через продолжительные промежутки времени. То им дань требовалась, то девственницы.

— Когда они еще придут, то среди йёвалли не останется девиц старше тринадцати, — гневно выговаривал Андерс, нарезая круги по каюте, — Это ж надо было додуматься до подобной хре…, - князь пересекшись взглядом с Лонье, в последний момент заменил слово, — ерунды?

— И не говори, — поддержал его развалившийся в кресле Найири, не спеша потягивая вино, — Вваливаются посреди ночи и начинают нести абсолютную хре…. Как ты сказал?