Екатерина Кариди - Брачные обычаи страны Ши-Зинг

Сейчас она показывала студентам кадры на большом виртуальном экране и комментировала:

— Посмотрите на эту древнюю, но прекрасно сохранившуюся до наших дней двойную мраморную стелу, стоящую во внутреннем дворе императорского дворца династии Кай-Лаон-Сит. Это не что иное, как брачное свидетельство императора Джан-Кай-Лаон-Сит-Вэя.

Раздались сдавленные смешки, потому что теперешнее брачное свидетельство — это небольшая пластиковая карта.

— А почему оно двойное?

— Хороший вопрос. Потому что у него было две императрицы. Мейди и Лайлин. Слева стела императрицы Мейди, а справа — Лайлин.

— Но на стеле императрицы Мейди всего одна запись в центре — имя императора Джан-Кай-Лаон-Сит-Вэя, а на второй стеле тринадцать записей и имя императора стоит тоже в центре, но седьмым по счету.

— Вы обратили внимание на центральные записи? Они сделаны более крупными буквами. Когда-то эти буквы были покрыты золотыми пластинами, но во время первого восстания, случившегося уже после смены династии, золото было украдено. У людей нет ничего святого… — тихо возмутилась профессор.

— Но почему так? — не унимался любознательный студент, — Имя императора стоит седьмым по счету? А первым в самом верху — имя простолюдина?

— Потому что император был седьмым мужем второй императрицы Лайлин.

И тут посыпались вопросы:

— А что означает каждая запись?

— Их тринадцать, что было тринадцать мужей?

— Она была императрицей и сделала одного из мужей императором?

— Что, император Джан-Кай-Лаон-Сит-Вэй был так беден, что не смог купить себе…

— Вряд ли, у него ведь имелся гарем из 3000 наложниц. Просто история о многом умалчивает. Хотя, этот случай указывает на демократичность Джан-Кай-Лаон-Сит-Вэя.

— Не понимаю, как император мог терпеть рядом каких-то официальных мужей свой жены? Пусть даже и второй, как они могли так жить? Что у них творилось в спальне?

— Именно этот вопрос всегда и интересовал общественность больше всего.

— Извращенцы, — пробормотал молодой человек, — Не представляю, Как мог такой просвещенный и прогрессивный правитель жить в подобных условиях!

— Дело в том, что именно эти две женщины вдохновили императора на проведение реформ, результаты которых мы наблюдаем по сей день. А мужья второй императрицы, кстати, и были первым в истории страны кабинетом министров, который эти реформы проводил в жизнь.

— Это что же получается, — оживились девушки, — Что фактически реформаторши — императрицы?

— Нет, но они были для него тем, что в искусстве называется Музы.

— Музы — извращенки, императора — извращенца! — молодой человек был непреклонен.

— О, все мы немножечко извращенцы, — лукаво усмехнулась профессор Мина-Фу, а глаза ее подозрительно сверкнули, потом она взглянула на часы и сказала, — На этом время нашего занятия истекло. Если кто-то хочет получить больше сведений о сегодняшней теме, он может подойти в мой кабинет после четырех.

В четыре часа пять минут профессор Мина-Фу была в своем кабинете и собиралась выпить чашечку кофе, перед тем как уйти домой. Раздался негромкий стук в дверь.

— Войдите.

На пороге стоял тот самый, агрессивно настроенный студент.

— Профессор, вы сказали, что желающие узнать больше могут подойти к Вам в кабинет.

— Да, мы назначим время для факультативных занятий.

— А не могли бы Вы немного рассказать сейчас?

Профессор Мина-Фу рассмеялась:

— Что, настолько заинтересовались?

— Да, — студент смешался.

— Ну хорошо, я все равно собиралась пить кофе. Выпьете со мной? Заодно и побеседуем. Вас зовут Минг-Тьен?

— Да, спасибо, — студент тут же пристроился в кресло напротив.

Мина-Фу включила кофеварку и заварила им по чашечке душистого эсперссо.

— Итак, Минг-Тьен, что вы хотели узнать?

— Все, — глаза молодого человека загорелись, — Об этой, второй императрице… Лайлин…

Профессор кивнула, отхлебнула глоточек и начала:

— Сохранились гравюры, на которых она изображена вместе со второй императрицей, всеми мужьями и императором в том числе. Вот одна из них.

Мина-Фу принесла с полки толстенный фолиант, полистала его и показала изображение средневековой гравюры. Пикник в саду. Две женщины сидят на креслицах перед чайным столиком, одна из них окружена двенадцатью мужчинами, лежащими и сидящими на траве вокруг нее, играет на музыкальном инструменте, а тринадцатый мужчина сидит между ними на троне.

— На музыкальном инструменте играет императрица Лайлин.

— Да, просто идиллия какая-то, — пробормотал студент, — И все-таки, не могу понять… Тринадцать мужей… Она что, была баснословно богата?

Мина-Фу долго и искренне смеялась.

— Известно, что она была дочерью простолюдина, воина.

— Тогда… возможно, она была очень красива?

— Хмммм, сохранились описания ее внешности. Императрица Лайлин была женщиной крепкого здоровья, высокой, стройной, с красивым лицом. Глаза имела серые. Кстати, ее прекрасным глазам посвящен цикл стихов одного из поэтов средневековья Минга. Ее третьего мужа, между прочим. Волосы… волосы у нее были, как и у большинства уроженок Ши-Зинг, темные. Летописи также отмечают тот факт, что она прекрасно была прекрасно образована, рисовала, обладала дивным голосом и владела всеми видами оружия не хуже мужчин.

— Ну, пожалуй, да. Такая женщина может привлекать множество мужчин, — Минг-Тьен отметил про себя, что у профессора тоже серые глаза, причем с янтарными прожилками, очень красивые глаза, — И как они не поубивали друг друга из-за нее?

— Кстати, многомужество в те времена было достаточно распространенной и узаконенной формой брака, как и многоженство. Наоборот, моногамия встречалась крайне редко.

— И все-таки. Тринадцать мужей. Современные женщины и с одним с трудом управляются.

— Скажите, Минг-Тьен, — она сделал глоточек кофе, — Вот представьте, вы живете в то время и у вас тринадцать жен.

— Ээээ… Представил.

— Скажите честно, вы смогли бы ежедневно удовлетворять сексуальные потребности их всех?

На лице Минг-Тьена была написана напряженная работа мысли.

— Ну, — он явно что-то высчитывал в уме, потом признался, — Нет. Разве только в какой-то очередности, и то, не слишком часто.

— Естественно, как и в любом гареме. Господин может уделить внимание каждой из своих женщин не слишком часто. Но они, тем не менее, довольны. Не так ли?

— Допустим.

— В случае с тринадцатью мужьями срабатывала та же схема. Тот, кто имеет гарем, неважно, мужчина это или женщина, если он хочет жить спокойно и счастливо, а не бороться постоянно с интригами и взаимной ненавистью обитателей своего гарема, должен суметь внушить им, что все они для него исключительны в своем роде и дороги.