Лина Люче - Землянка для дракона

Здесь всё казалось каким-то гладким, более цивилизованным, что ли. Аккуратно расчищенная улочка, разбросанные детские игрушки, вырезанные из дерева, убранные кострища, посуда, сложенная под навесом возле одной из хижин. А вот и ножи. С колотящимся сердцем схватив первый попавшийся, Асхелека вынырнула из-под навеса, надеясь успеть вернуться в свою хижину, но почти нос к носу столкнулась с молодым парнем.

Тихонько вскрикнув и отпрянув, она крепче сжала нож. Но её рука замерла, вытянутая вдоль тела. Оказалось, что поднять оружие и пригрозить им человеку не так-то просто. Меряя незнакомого дикаря недоверчивым взглядом снова и снова, она отступила на шаг. Шаггитеррианец выглядел даже юным. Обычная внешность для местного: спутанные вьющиеся волосы до плеч, кое-как обрезанные ножом, кривоватый, явно сломанный в драке нос, крепкое жилистое тело, загорелые руки, мускулистые, покрытые сеткой мелких шрамов вперемешку с рисунками.

Сердце Асхелеки застучало вдвое быстрее обычного, но страх оказался неоправданным: её никто не атаковал. Молодой человек, стоящий перед ней, не выказывал ни малейших признаков агрессии. Он улыбнулся, широкое, загорелое лицо стало по-детски открытым, и протянул вперёд обе руки ладонями вверх. И прежде чем Асхелека успела подумать, как реагировать на это, её руки всё сделали правильно. Нож оказался за поясом, а ладони — в руках шаггитеррианца, который сразу начал их трясти вверх-вниз. Простое знакомство. С её губ сорвалось какое-то слово, смысла которого она не помнила… но лишь до тех пор, пока не произнесла:

— Привет.

— Приве-ет, — расплылся её новый знакомый, и с удвоенной силой затряс её руки. «Не опасен», — осознали её измученные бессонной ночью мозги, воспринимая знакомые эмоциональные сигналы. Стоявший перед ней молодой парень явно не был полноценным — она не воспринимала его телепатически. Но она понимала его — детским, исконным чутьем шаггитеррианки. Сглотнув и улыбнувшись, Асхелека осторожно забрала у парня свои ладони и, приложив руку к груди, назвала своё имя.

— Ас-кан, — медленно и чётко выговорил шаггитеррианец и ещё три раза повторил, внимательно глядя на то, как она кивала, убеждаясь в том, что новая знакомая поняла и запомнила его имя. Что от неё требовалось, Асхелека в свою очередь поняла не сразу, но когда поняла — поспешила повторить за ним шаггитеррианское имя вслух. Тогда в неё ткнули пальцем, и пришлось по многу раз называть себя, снова и снова, пока Аскан не просиял, наконец, победно выговаривая её имя.

Где-то поблизости послышались голоса, в другой стороне — какое-то шуршание, очевидно, от соломенных стен, которые просыпающиеся шаггитеррианцы раздвигали изнутри, чтобы выбраться наружу. Посёлок пробуждался для нового дня. Асхелека вдруг осознала, что стоит в самом что ни на есть центре, и очень скоро все местные соберутся здесь, чтобы обнаружить её.

— Извини, — сказала она по-гориански молодому дикарю, бросаясь назад, к той хижине, в которой спала. К той, в которой точно нет мужчин, и потому — безопасно.

Но шаггитеррианец, секунду назад выглядевший так мило и дружелюбно, вдруг схватил её за руку, дёргая назад и что-то яростно бормоча, и крепко обхватил руками. Слишком сильным захватом он причинил ей боль, и на глазах Асхелеки даже выступили слёзы. Но боль волновала её меньше, чем желание узнать, что шаггитеррианец собирался делать. Если он сейчас втащит её в свою хижину — ей никак не отбиться от насилия.

По сравнению с Тхорном дикарь выглядел дохляком — всего на голову выше её и далеко не такой сильный. Но чтобы сломить её сопротивление, и этого будет достаточно, с возрастающей паникой размышляла Асхелека, безуспешно пытаясь вырваться, пуская в ход локти и удары коленями. Но шаггитеррианца всё это, казалось, совершенно не волновало. Он безропотно принимал её болезненные удары и потихоньку начинал подтаскивать её к своей хижине, что ясно показало: опасения девушки по поводу возможного сексуального насилия не беспочвенны.

Но в тот самый момент, когда она, было, уже совсем отчаялась, резкий окрик заставил парня замереть. Кажется, это было его имя, дошло до Асхелеки.

— Аскан! — вторично окрикнул жёсткий голос. Как ни удивительно, женский.

И в то же мгновение она оказалась на свободе, а неудавшийся насильник неожиданно отпрыгнул от неё подальше, с детской непосредственностью делая вид, что ничего не произошло. А если и произошло — то он тут ни при чём. По улице, яростно взбивая пыль голыми пятками, к ним неслась её вчерашняя знакомая, и, на секунду поддавшись панике, Асхелека даже хотела бежать от неё прочь — настолько шаггитеррианка выглядела злой, но тут же поняла, что гнев женщины направлен не в её сторону.

Догнав юношу, стремительно отступающего к своей хижине, её защитница набросилась на него, как курица-наседка на какого-нибудь щенка, пытавшегося украсть яйцо. И начала буквально заклёвывать, а точнее лупить ладонью по всему телу — докуда могла достать. Избиение, сопровождаемое гневными воплями, продолжалось до тех пор, пока несчастный не ретировался в своё жилище, но и тогда разгневанная «наседка» ещё какое-то время продолжала стоять возле входа и гневно выкрикивать фразы, которых Асхелека не понимала. Но отдельные слова, которые вдруг оказались знакомы, как и интонация, не оставляли сомнения в том, что это были страшные угрозы и ругательства.

Наблюдая за этой сценой, девушка упустила момент, когда вокруг собрался почти весь посёлок и, обернувшись, вздрогнула. За её спиной безмолвным полукругом выстроились десятки поселян, все взгляды которых были устремлены на вздорную женщину, всё ещё ругающуюся перед хижиной. Асхелека облизала пересохшие губы. Что, если её сейчас убьют? Она не помнила из детства деталей, но важные вещи знала хорошо: шаггитеррианские обычаи всегда склонялись к патриархату. В поселках царило право сильного, а сильнее, ясное дело, всегда были мужчины.

По её спине пробежал холодок. Если шаггитеррианцы расправятся с зарвавшейся дикаркой, то с ней после этого покончат ещё быстрее. Или сделают игрушкой для всей мужской части посёлка, что вернее. Асхелека понимала, что с первого взгляда любого из них станет предметом вожделения, хотя бы потому, что выглядит намного красивее и ухоженнее, чем местные женщины. А необычное шёлковое платье привлекает ещё больше внимания.

Ей надо было переодеться и перемазаться пылью вместо того, чтобы вооружаться бесполезным ножом, с опозданием сообразила она, лихорадочно скользя испуганным взглядом по лицам дикарей-мужчин. Но их взгляды, как ни странно, всё ещё были сосредоточены на агрессивной дикарке, а на горианку в основном бросали любопытные взгляды женщины.