Стефани Майер - Жизнь и смерть

Интересно, что в этот момент отразилось на моем лице? Я кивнул.

Эдит слегка нахмурилась. А через секунду, нерешительно потянувшись ко мне через стол, положила руку совсем недалеко от меня.

Я накрыл ее ладонью.

Эдит улыбнулась, но тут же поморщилась.

— Извини, — я поспешно отдернул руку.

— Нет, — запротестовала Эдит. — Это не из-за тебя. Вот.

Осторожно, как будто моя рука была сделана из тончайшего стекла, она коснулась пальцами моей ладони. Копируя ее предусмотрительность, я бережно обхватил их.

— Что случилось? — спросил я полушепотом.

— Множество разных реакций, — ее брови снова сошлись. — Роял отличается особенно скрипучим внутренним голосом.

Не удержавшись, я взглянул в противоположный угол кафетерия, и сразу пожалел об этом.

Роял смотрел волком на незащищенную спину Эдит, а Элинор, сидевшая напротив него, повернулась, чтобы так же враждебно уставиться на сестру. Заметив мое движение, Роял перенес полный ярости взгляд на меня.

Чувствуя, что покрываюсь мурашками, я быстро покосился на Эдит, но она уже пристально глядела на Рояла, ее верхняя губа слегка приподнялась, обнажая зубы в угрожающем оскале. К моему удивлению, Элинор тут же отвернулась, а Роял опустил горящие злостью глаза. Теперь он смотрел на стол, а лицо его внезапно помрачнело.

Судя по виду Арчи, он откровенно наслаждался ситуацией. Джесамина так и не повернулась в нашу сторону.

— Неужели я только что вывел из себя… — мне пришлось сглотнуть, чтобы продолжить, — целую компанию вампиров?

— Нет, — горячо возразила Эдит. И тут же вздохнула: — А вот я — да.

Я еще раз быстро взглянул на Рояла. Он сидел всё в той же позе.

— Слушай, из-за меня у тебя неприятности? Что я могу сделать? — при воспоминании о его взбешенном взгляде, направленном на маленькое тело Эдит, меня охватил панический страх.

Она покачала головой и улыбнулась:

— Не стоит за меня волноваться, — заверила она меня с некоторым самодовольством. — Признаться, Роял мог бы победить меня в честной схватке, но я никогда не дралась честно и не собираюсь начинать. А он не так глуп, чтобы пытаться что-то предпринять против меня.

— Эдит…

Она засмеялась:

— Шучу. Ничего страшного, Бо. Обычные проблемы между братьями и сестрами. Единственному ребенку не понять.

— Ну, если ты так говоришь…

— Вот именно.

Я посмотрел на наши руки, все еще неразлучные. Впервые я по-настоящему держал ее за руку, и это было чудесно, но я никак не мог отделаться от воспоминания о том, почему Эдит предложила мне ее.

— Возвращаясь к выяснению того, о чем ты думал, — сказала она, как будто сумела прочитать мои мысли. Я вздохнул. — Тебе станет легче, если ты узнаешь, что не только тебя обвинили в одержимости?

Я застонал.

— Ты и это слышала. Замечательно.

Она снова рассмеялась:

— Я слушала, как завороженная, всё, от первого слова до последнего.

— Прости.

— Почему ты извиняешься? Мне приятно знать, что это происходит не только со мной.

Я с сомнением посмотрел на нее.

— Позволь мне объяснить это так, — она задумчиво поджала губы. — Хотя ты единственное существо, насчет которого я не могу быть уверена, но все же я поспорила бы на крупную сумму, что провожу больше времени, думая о тебе, чем ты — обо мне.

— Ха, — удивленно хохотнул я. — И точно проиграла бы.

Эдит изогнула бровь, а потом заговорила так тихо, что мне пришлось наклониться, чтобы услышать:

— Но ведь ты бодрствуешь только примерно шестнадцать часов из каждых двадцати четырех. Это дает мне значительное преимущество, тебе так не кажется?

— Возможно, хотя ты не учитываешь сны.

Она вздохнула:

— Разве к ним приравниваются кошмары?

Я почувствовал, как по шее расползается краснота.

— Когда ты мне снишься… это определенно не кошмары.

Рот Эдит слегка приоткрылся от удивления, а лицо стало вдруг беззащитным.

— Правда? — спросила она.

Видно было, что она обрадовалась, поэтому я с готовностью подтвердил:

— Каждую ночь.

Эдит закрыла глаза, но почти сразу же открыла, ее улыбка снова сделалась дразнящей:

— Фаза быстрого сна — самая короткая из всех. Я все еще на несколько часов впереди.

Я нахмурился. Это ускользало от понимания.

— Ты действительно думаешь обо мне?

— Почему тебе так трудно в это поверить?

— Да ты посмотри на меня, — сказал я, хотя в этом не было необходимости, она и так не спускала с меня глаз. — Я абсолютно обычный… ну, если не считать выдающегося умения попадать в почти смертельные ситуации и такой плохой координации, что я едва сохраняю равновесие при ходьбе. А теперь посмотри на себя, — я взмахнул свободной рукой в сторону Эдит и всего ее невозможного совершенства.

Она медленно улыбнулась. Вначале слегка, но потом просияла полным набором ямочек — словно заключительный фейерверк огненного шоу в день Четвертого июля.

— Не могу спорить с тобой насчет того, что ты перечислил…

— Вот видишь.

— Но ты самый необычный человек из всех, кого я когда-либо встречала.

Наши взгляды встретились на несколько долгих мгновений. Я всматривался в ее глаза, словно пытаясь поверить, что она видит во мне что-то достаточно важное, чтобы задержаться здесь. Мне постоянно казалось, что она может в любой момент ускользнуть, исчезнуть, словно действительно была всего лишь мифическим существом.

— Но почему… — я не знал, как выразить свои мысли.

Она ждала, склонив голову к плечу.

— Вчера вечером… — я остановился и покачал головой.

Эдит нахмурилась:

— Ты делаешь это нарочно? Не заканчиваешь фразы, чтобы свести меня с ума?

— Просто не знаю, смогу ли правильно объяснить это.

— Попытайся, пожалуйста.

Я глубоко вдохнул:

— Ладно. Ты утверждаешь, что тебе со мной не скучно и что ты не подумываешь в ближайшее время уйти от меня к Джереми.

Она кивнула, гася улыбку.

— Но вчера вечером… ты словно… — Теперь она явно встревожилась. И я торопливо выпалил: — Словно уже искала способ попрощаться.

— Какой проницательный, — прошептала она. И лицо ее внезапно снова стало страдальческим, словно подтверждая мои наихудшие опасения.

Ее пальцы нежно сжали мою ладонь.

— Но эти два обстоятельства никак не связаны друг с другом.

— Какие два обстоятельства?

— Глубина моих чувств к тебе и необходимость уйти. Ну, то есть связаны, но совсем наоборот.

Необходимость уйти . Сердце мое упало.

— Я не понимаю.

Она снова уставилась мне в глаза, ее взгляд обжигал, зачаровывал. Голос был едва слышен:

— Чем больше я дорожу тобой, тем важнее найти способ… уберечь тебя. От меня. Правильнее всего было бы уйти.

Я покачал головой:

— Нет.

Она глубоко вдохнула, а глаза ее, казалось, странно потемнели: