Вергилия Коулл - Мой враг, моя любимая

— Ну, может, не любовь, — был вынужден одернуть себя Ивар, — но привязанность, думаю, вполне может возникнуть. Не зря же люди переходят в Сочувствующие. Что-то их к этому побуждает.

— Привязанность, — грохнул по столу кулаком начальник полиции, — должна быть к матери, к Родине, к законам своей страны, сынок. А Сочувствующие — это аппендикс в теле государства, который рано или поздно придется вырезать. — Он оглядел собравшихся. — Думаю, здесь все согласны?

Гости переглянулись.

— Да, папа, — ответила за всех Лика, и в ее голосе не слышалось ни капли раскаяния.

— Все, давайте забудем, наконец, про грязных дикарей и просто поедим! — потребовала ее мать.

Казалось, разговор снова повернул в мирное русло. Принялись обсуждать погоду и цены на недвижимость. Бутылка коньяка пустела. Судья потихоньку клевал носом. Его жена, уже никого не стесняясь, выложила себе на тарелку остатки еды сразу с нескольких блюд. Лика поглядывала на Ивара каждый раз, когда он отправлял в рот вилку. Супруга начальника полиции хвасталась перед Кирой успеваемостью дочери. Охотница сидела с выражением скуки на лице.

В момент, когда Ивар уже хотел положить конец затянувшимся посиделкам, начальник полиции вдруг встрепенулся и заговорил:

— Все думаю, что же за вопрос на языке вертится. И вспомнил. Кира, мы не могли раньше встречаться? Может, я знаю твоих родителей? Чем больше смотрю на тебя, тем более знакомым мне кажется твое лицо.

О тарелку звякнула вилка, и с опозданием Ивар понял, что это он сам разжал пальцы. Глаза охотницы стали огромными на побледневшем лице. Они встретились друг с другом взглядами, и Ивар постарался, насколько мог, молчаливо успокоить ее. Сбылось самое худшее из его ожиданий. Мозг уже принялся лихорадочно просчитывать варианты и искать пути выхода из западни, но реакции, отработанные годами, не подвели. Словно со стороны Ивар услышал свой собственный насмешливый голос:

— Видишь, малыш, я же говорил, что ты похожа на какую-то актрису. Теперь ты мне веришь?

Кира нервно улыбнулась, потерла шею и украдкой глянула на начальника полиции.

— Да. Ивар тоже говорил, что у меня распространенный тип внешности.

— Хм… — нахмурился тот, и стало заметно, что версия не показалась убедительной.

— Может, пройдем в кабинет? — предложил Ивар.

На этих словах судья всхрапнул и проснулся, моргая и стараясь уловить, о чем разговор, но начальник полиции не торопился вставать.

— А где работают твои родители? — снова обратился он к Кире.

— Отец… он… — растерялась та.

— Пройдемте в кабинет, я все объясню, — ледяным тоном отрезал Ивар и встал, со скрежетом отодвинув стул. Нет ничего, что нельзя бы было уладить деньгами, решил для себя он. Осталось лишь не допустить, чтобы все зашло слишком далеко.

— Папа, — неожиданно фыркнула Лика, — ну ты что, не помнишь? По-моему, мы могли видеть Киру на собрании в начале учебного года в моем институте. Она, кажется, учится в параллельной группе. Ведь так?

— В самом деле?! — вскинула брови ее мать.

Облегчение явно проступило на лице охотницы. Она послала девушке благодарный взгляд.

— Да, — кивнула она, — я тоже все пыталась вспомнить, где видела Лику.

— Ну и как продвигается учеба? — заулыбалась жена судьи.

— Неплохо. Столько предметов…

— А какие нравятся больше всего? — не отставала собеседница.

Кира замялась. Ивар вспомнил, как дразнил ее отсутствием образования, а она отвечала, что занималась с отцом дома. Он страстно желал выручить и подсказать правильный вариант, но понятия не имел, где же учится Лика.

— Ну… история… — неуверенно протянула охотница. — Рисование…

— В педагогическом? — с легким недоумением покачала головой мать Лики.

Кира умолкла, явно опасаясь ляпнуть что-то еще.

— Мам, педагогика очень скучный предмет, — тут же возразила Лика. — Я вообще предпочитаю математику. Но кто меня спрашивает?!

— Извините, мне надо отойти, — пробормотала Кира и ретировалась на кухню.

Ивар глянул на начальника полиции. Похоже, тот поверил словам дочери и успокоился. Услышав очередное приглашение пройти в кабинет, спорить не стал. Они прошли в уютное, пропахшее книжной пылью помещение со старомодным рабочим столом и вполне современной оргтехникой. Деньги уже ждали, посчитанные и подготовленные так, как загодя оставил их отец.

Все время, пока Ивар перекидывался дежурными фразами о делах отца, оставшись наедине с мужчинами, он не переставал ломать голову над поведением Лики. Зачем она пришла на помощь? Почему соврала, ведь понимала, что видит Киру впервые? Он искал объяснения — и не находил. Но поверить, что это сделано по доброте душевной, тоже не мог.

Никто, ничего и никогда не делает просто так.

Получив по конверту с деньгами, мужчины удалились в гостиную, а Ивар задержался, чтобы запереть сейф и убрать на место ключи. Наклонился, выдвинул нижний ящик отцовского стола и скорее почувствовал, чем услышал в кабинете чье-то присутствие. Вскинул голову.

Лика с несмелой улыбкой на губах аккуратно прикрыла за собой тяжелую дубовую дверь и прислонилась к ней спиной. Ее взгляд прошелся по Ивару с головы до ног, как по лакомому куску пирога. Затем девушка сделала шаг, другой и сцепила пальцы в замок перед собой. Весь ее вид кричал о том, что пришла за наградой.

Повисло неловкое молчание, но внутри Ивара разлилось холодное спокойствие. Когда он убедился, что бескорыстием тут не пахнет, то уже не сомневался в том, как следует себя вести.

— Хотел сказать "спасибо"… — начал он, но Лика жестом оборвала фразу.

— Я знаю, кто ты, Ивар, — призналась она.

Игра шла на ее поле. Он поймал себя на мысли, что так длилось весь вечер. В течение времени, пока Ивар был вынужден сидеть и изображать заинтересованность в разговоре, Лика умело поворачивала беседу в то русло, которое хотела.

— Кто я?! — все же переспросил он и усмехнулся. — Конечно, знаешь. Так же как и я знаю, кто ты.

— Нет, — она покачала головой, не сводя с Ивара сияющих глаз, и он выругался сквозь зубы, ясно истолковав значение этого взгляда, — не притворяйся больше со мной.

Лика подошла еще ближе и остановилась в одном шаге от него. Ей пришлось задрать голову, чтобы заглянуть ему в лицо. Он мог сломать ее одним движением, как тростинку. И очень захотел это сделать. До дрожи. До ломоты в суставах. Такова всегда была подспудная реакция на угрозу. Так кричали инстинкты. Уничтожить. Пока не уничтожили тебя. Именно то, чему научило Ивара общество людей.

— Уходи, Лика, — глухим голосом процедил он сквозь зубы, — твои родители уже собираются домой.

Она пропустила предупреждение мимо ушей.

— Как-то раз мы тоже были у вас в гостях, — заговорила она, — и моя мама пролила тебе на руку кипяток, помнишь? Она случайно толкнула чашку очень горячего чая, которую ты передавал ей по просьбе.