Елена Сарафанова - Поверить в чудо (трилогия)

— Мое имя — Витольд Варгас и я…

— Мой отец, — шепнула потрясённая девушка.

— Да, Оля, я твой отец.

— Но как?.. Откуда?

— Твоя мама написала письмо…наконец-то.

— Понимаю.

Все вокруг замерли, чутко прислушиваясь к такому невероятному диалогу. Неужели это действительно отец Ольги? И почему они разговаривают, словно незнакомцы? Действительно видятся впервые?

— Ольга, — вдруг прорезался сбоку чей-то голос, — а вы и в самом деле похожи… гм… на своего папу.

— Ага, — дружно поддержали это выступление присутствующие, спеша поделиться впечатлениями со своей любимицей, — у вас невероятное сходство… будто одно лицо. Вот только цвет волос отличается.

Голоса, раздававшиеся вокруг, медленно стихли, потому что дочь с отцом молчали, пристально всматриваясь друг в друга, и вскоре в приемной повисла такая тишина, что слышно было лишь далекое гудение лифтов за стеной. Но вдруг у Ольги из глаз брызнули слезы, и она с тихим криком упала в отцовские объятия. И сразу всех, как говорится, отпустило — будто щелкнул какой-то волшебный тумблер — и снова ритмично запульсировала кровь в жилах, застучало сердце, и многочисленная толпа, которая незаметно для Ольги, набилась в приемную, облегченно вздохнула. Мужчины начали немного растерянно отворачиваться, а женщины, не таясь, сладко плакали, будто увидели счастливый конец любимого сериала, и только "виновники" — отец и дочь — продолжали обниматься посреди комнаты, будто боялись, что сказка вдруг закончится.

Наконец Витольд легко отодвинул от себя Ольгу и заглянул ей под густую черную челку.

— Нам нужно поговорить, — он бросил взгляд вокруг, и усмехнулся, — желательно, в другом месте.

— Да, — кивнула головой девушка.

— Тебе еще долго дежурить?

— До восьми утра… А сколько вы пробудете в Киеве?

— Два дня.

— Уже где-то остановились?

— Нет, я сразу поехал к тебе. Дверь никто не открывал, но

потом от соседей квартиры вышел симпатичный пожилой господин и сказал, что ты на дежурстве.

— Это, верно, Иван Федорович, — улыбнулась Ольга, — мы с ним дружим.

— Он тоже так сказал, и объяснил, как найти больницу. Кстати, моя сумка с вещами осталась у него, он любезно предложил свою помощь.

— Вот и прекрасно, — Ольга отступила от отца. — Подождите меня немного, — она взглянула вокруг и, увидев повсюду заинтересованные лица, добавила, — только не здесь, лучше на улице у входа. Я скоро выйду.

Когда за Ольгой и ее отцом закрылась дверь, в приемной сразу вспыхнуло оживленное обсуждение свежей новости. Вскоре народ пришёл к выводу, что у такой девушки, как Ольга Коляда, отцом мог быть исключительно красавец-мужчина, а то, что он оказался иностранцем (ведь все почувствовали заметный акцент в его речи), придавало истории еще большей таинственности и настоящего романтизма.

Витольд ждал дочь, перебирая в уме их первую встречу, и тихо вздыхал. Ольга растрогала его: ее прекрасное лицо сияло нежностью и непостижимой тайной, черно-синие волосы пахли луговыми цветами, а осанка и гордо поднятая голова напомнили мать.

"Она — моя! — от этой мысли в груди мужчины потеплело. — Ольга сразу поняла, кто я, и не отвернулась с укором или ненавистью, наоборот, ее объятия были такими родными…Ну что же, хоть Зоя и лишила меня ребенка, но зато не сделала из него врага, и уже за это я ей буду благодарен. Но то, что все эти годы я не знал о дочери, обидно, очень обидно".

— Я отпросилась на два часа, — вернул его в сознание знакомый голос. — Отвезу вас домой… — Ольга показала рукой в сторону стоянки, но не успела продолжить, потому что Витольд её прервал.

— Прошу, обращайся на "ты", ведь я с первого взгляда понял, ты — моя кровь. Хочешь, называй отцом… или папой, все равно как, только не выкай, ладно?

— Хорошо, — Ольга протянула руку, — папа. А теперь поехали, отвезу тебя домой. Ты же согласишься пожить эти дни у меня?

— Конечно, это было бы замечательно.

Синяя "тойота" немного удивила Витольда, а водительские навыки дочери, несомненно, порадовали отцовское тщеславие.

— Хорошая машина, — не удержался он от похвалы. — И очень тебе подходит, как раз под цвет глаз.

— Это подарок, — Ольга немного криво улыбнулась. — Ведь на зарплату медсестры такое не купишь.

— Увы, — согласился Витольд. — Хотя у нас, то есть в Литве, тоже начали поднимать зарплату медработникам, но сам процесс происходит достаточно медленно.

— А в Украине медицина всегда плохо оплачивалась. Все попытки государства поднять нам зарплату сразу нивелировались ростом цен на товары и услуги. Парадокс, самая гуманная профессия, главная цель которой — спасение жизни человека — стала настоящей головной болью для государства. Хотя это уже не парадокс, это — каламбур.

Витольд фыркнул, признавая целесообразность такого высказывания, а Ольга, тем временем, быстро доехала до своего дома и припарковалась у въезда в гараж.

— Я не часто езжу на работу машиной, — сказала она, — ведь больница рядом, всего через три квартала отсюда. Но после ночной смены предпочитаю, все же, себя побаловать. Обидно плестись полчаса домой, когда в это время я уже могу лежать в постели.

Иван Федорович, как всегда, приветливо встретил Ольгу, быстро вынес небольшую сумку ее отца в прихожую и вопросительно посмотрел на соседку.

— Познакомьтесь, — сказала девушка. — Иван Федорович Бойко, сосед и близкий друг. А это — Витольд Варгас, мой отец, он только что приехал из Вильнюса.

— Очень приятно, — мужчины пожали друг другу руки, а Ольга, тем временем, открыла дверь своей квартиры и пригласила отца домой.

Однокомнатная квартира на углу Харьковского шоссе и Тростянецкой была хоть и небольшой, но светлой и уютной: комната с эркером, переходящим в застекленный балкон и просторная кухня-столовая. В квартире было много зелени и мало мебели.

— Тебе нравится минимализм? — поинтересовался Витольд. — У нас тоже стали модными аскетичные интерьеры в японском стиле.

— Нет, все получилось спонтанно, — ответила Ольга. — Когда я переехала в Киев, мне не хотелось вспоминать… Не знаю, писала ли тебе мама, что я — вдова…

— Да, я знаю, что ты потеряла мужа, — сочувственно сказал отец, — и мне очень жаль, поверь.

— Понимаешь, я старалась не думать, но вещи…они постоянно напоминали о прошлом, и с каждой был связан какой-то кусочек жизни. Избавиться от них было сложно, а вот спрятать — вполне возможно. В моду как раз вошли встроенные шкафы-купе, — Ольга провела рукой по матовому стеклу, которое чередовалось с зеркалом, — и я заказала конструкцию на всю стену.

— Получилось очень красиво, — улыбнулся отец.

Угол в комнате занимала большая софа с горой разноцветных подушек, напротив нее стоял телевизор с большой видеотекой, также висела полка с книгами и журналами, но взгляд Витольда притянула к себе открытая швейная машинка, а еще — манекен, на котором висело платье нежно-голубого цвета, с наброшенной сверху бархатной шалью.