Аня Сокол - Первый ученик

— По показаниям свидетелей убийца был в черной форме, — Макс снова выругался, — В сети ничего.

— Не там смотришь, — Игроков снял ноги со стола, — Если фоторобот существует, то ищи его на сайте правопорядка. Ну, знаешь, «их разыскивает корпус», «всех, кто видел, просьба позвонить по телефону горячей линии», — Грошев вернулся к компьютеру, — Но я склоняюсь к глюкам. Он засветил форму, если бы в академию пришли с фотороботом, убийца был бы уже в наручниках.

— Думаешь? — усмехнулся Макс, поворачивая монитор, — Смотри. Его не нашли потому что, он не из академии, хоть и обзавёлся формой. Мне ничего не привиделось.

Игроков посмотрел на экран. С черно — белого схематичного рисунка на них смотрел Калес.

— Там, когда мы оставили наших под землей, Лисицын говорил о верности. И Настя повторила его слова о семье. Гвардеец сказал: «судя по моей, я не знаю что это такое». Мы знакомы три года, но много ли ты знаешь о моей семье?

Леха оторвал взгляд от монитора, его насмешливость исчезла.

— Я только недавно узнал, что она у тебя есть.

— Точно, а парень которого я видел впервые в жизни, знал, — Макс стал листать однотипные рисунки дальше, — Убийц было двое, но судя по всему, второй оказался умнее и везучее, и не засветил личико, — другие находящиеся в розыске граждане Империи были ему абсолютно незнакомы.

— Ты хочешь сказать, что ему кто-то помогал? Кто?

Именно в это момент дверь открылась, и в библиотеку вошла Лиса.

— Привет, ребята, — жизнерадостно поздоровалась девушка.

Грошев протянул руку, их пальцы переплелись, и он дёрнув девушку на себя усадил на колени.

— Ой, — засмеялась она, — Вижу, соскучился. Чем вы тут заняты? Обед пропустили. Ты обещал профу помочь, — она посмотрела на Игрокова.

— Эээ, — Леха перевел взгляд с лица девушки на Макса, обычное красноречие отказало другу.

— Ты ему рассказал, — по-своему истолковала замешательство Лиса, — Может, хоть друг мозги вправит.

— Макс? — переспросил Игроков.

— Он не возвращается в академию, разве что за вещами, — Настя прислонилась лбом к лицу Грошева, — Его отправляют в стиратели.

Она рассмеялась, только вот смех вышел совсем невеселым.

— Это правда? — напряжённо спросил Лёха, и тут же сам ответил — Правда. И ты молчал?

— Я проговорилась. — ненатурально испугалась Настя и поцеловала Грошева.

Легкое касание, которое так хотелось продлить, но она выскользнула у него из рук.

— Просто хотела узнать, как ты, — Настя повернулась к Игрокову, — Может объяснишь ему, что работа на семью Лисицыных лучше смерти, — и, мягко скользнув рукой по плечу Грошева, вышла, оставив после себя тишину.

— Она права, — в конце концов, сказал Игрок, — Стиратель? Я последний, кто встанет на сторону Лисы, но Макс… стиратель?

Грошев откинулся на спинку и закрыл глаза не желая отвечать.

— Это неправильно, — друг встал, оттолкнул кресло на колесиках к стене, — Надо поговорить с Арчи.

— Он всего лишь воспитатель, — не открывая глаз, ответил Грош.

— Тогда к Нефедычу. Вернем погоны, посыплем голову пеплом.

— Да, я бы с радостью, но что-то подсказывает мне, что он меня не послушает. Я не слушал его три года, — Макс провел рукой по лицу.

— Не верю, что ты сдался, — Лёха остановился напротив, — Сидишь тут и ищешь всякую фигню. Черт, — он поморщился, — Тебе готовят посвящение.

— Что? — Грош открыл глаза.

— Это сюрприз. Сухарев уговорил Дорогова устроить тебе посвящение в псионники до отъезда.

— Звучит так, будто меня пригласили на собственные поминки, — ответил Макс.

— Что Лиса тебе предложила? — друг плюхнулся обратно на стул.

— Ничего определённого, обошлась намеками.

— Как бы не угодить из одной ловушки в другую. Ты же ей не веришь? — спросил Игрок.

— Она сказала, что с играми покончено.

— Я спросил не об этом, — Грошев промолчал, и сокурсник покачал головой, — Она настолько хороша?

— Сладка, как шампанское. Или наркота, — ответил Макс.

— Раз ты стал поэтом, все плохо. То есть в голову дает моментально, и после первой дозы, сразу думаешь о второй.

Грош поймал себя на том, что улыбается, и ничего не может с собой поделать.

Кто из них проговорился, для Макса не имело значения, но к вечеру казалось, весь бункер провожал его полными жалости взглядами. И даже Маркелов осматривая рану, и меняя тугую повязку на широкую полосу пластыря, хмурился, пока, наконец, не выдержал:

— Что ты натворил?

— Ничего существенного.

— За несущественное не отправляют в стиратели. Кого-то убил? Хотя, о чем это я, тогда ты не проходил бы здесь практику.

Он думал о том, что совершил за эти годы. Он не был образцовым студентом, теперь предстояло за это расплатиться. Врач взял стетоскоп, и Грошев принялся усердно дышать. Парень бессознательно рассматривал витую серебряную цепочку на груди Гранта. Сегодня халат был расстегнут, Макс видел край пластикового кад-арта. Парень нахмурился и, не задумываясь о том, как можно истолковать его жест, поддел цепочку пальцем и вытащил хранителя разума. Вернее его пластиковую подделку.

— Хм, — Грант поднял бровь, Макс разжал пальцы и кристалл упал на белый халат.

Парень поднял глаза, на ладони, как на самом первом практикуме по псионнике разливалась, скользя по коже, сила. Каждый волосок на руке встал дыбом, будто от холода. Маркелов улыбнулся, и в лицо парню дохнуло острой кислятиной. Так пахло содержание банки с грибами. Одна такая у бабушки в подполе упала с пола и разбившись пролежала на полу пару дней.

— Вы псионник? — сказал Грошев, едва замечая, что повышает голос.

— Да, — ответил Грант, убирая стетоскоп.

— Но вы врач?

— Опять верно.

— Так не бывает.

— Почему? — пожал плечами мужчина, — Конечно, специализация редкая, — он встал и знаком велел парню одеваться, — Сначала на биологическую экспертизу пошел, потом с жертвами нападения блуждающих пришлось поработать, подал рапорт о переводе в мед службу, потом универ, военная кафедра, практика. А ты кем мечтал стать?

— Бегуном, на длинные дистанции, — Грош накинул рубашку.

— Тогда иди в службу поиска, набегаешься так, что ноги болеть будут, — врач посмотрел на парня, — Дело не в пси силе, — он снял халат, — Дело в тебе, всегда в тебе.

— У меня нет выбора, — буркнул Макс, вставая.

— Выбор есть всегда, — врач открыл дверь, — Могу за тебя словечко в мед службе замолвить, если грязной работы не боишься. Ничего не обещаю, но если кто-то отправит персональный запрос на конкретного студента, возможно, там, — он указал наверх, — передумают.

— Спасибо, не надо, — Грошев вышел в коридор.

— Ну, смотри сам.

На него смотрели, и в столовой, и в залах с образцами, и коридорах. Везде. Он больше не был незнакомцем, он стал кандидатом в покойники, а смерть пусть и отсроченная всегда вызывает в людях нездоровое любопытство. Знакомые и незнакомые, мужчины и женщины и даже Игроков. Эти взгляды были сродни чесотки на коже. Только один человек, был другим, только один смотрел по-другому.