Аня Сокол - Первый ученик

Когда Грошев писал в последний раз? Очень давно. Можно сказать никогда, те краткие отписки матери сложно назвать письмами. Он водил ручкой по бумаге, зачеркивал, и снова писал, потом чуть не бросил эту затею, сминая очередной лист. Он походил по комнате, порылся в ящике стола, нашел среди ручек, карандашей и клочков бумаги, пару конвертов с золотистыми оттисками Имперского герба. То что осталось от прежнего жильца. Макс решил, что это знак и снова взялся за ручку.

К часу ночи перед ним лежали два исписанных острым почерком листа. Текст был почти полностью идентичен. Убирая их в конверты, Грош подавил детское желание пририсовать императорскому ястребу рожки и куриные ноги. В одно из писем он опустил кад-арт Соболева, и написал имя адресата. Он надеялся, что чувство мести, не затмит Сеньке разум. Хреновые дела, если это все, на что он может рассчитывать.

Второе письмо Макс запечатал еще быстрее, и написал домашний адрес в Травороте. Вряд ли мать могла в чем-нибудь помочь, да он и не рассчитывал, но передать письмо следователю корпуса, что занимался расследованием убийства отца, ей вполне по силам.

Утро шестнадцатого дня в бункере выдалось сумбурным, и каким-то бестолковым. Привыкший вставать по будильнику Грошев неожиданно проспал и пропустил завтрак. Потом его в коридоре остановила какая-то тетка и потащила на склад, получать ботинки. Лиса словно исчезла, впрочем, Макс не особо жаждал встречи. Он попробовал найти Игрока и не преуспел, того не было ни в комнате, ни в коридорах, по которым он бестолково слонялся, пока не наткнулся в церемониальном зале на профессора.

— На кафедре археологии и перезахоронений не откажутся от еще одного студента, — Дорогов рукой подозвал Грошева.

— Спасибо, но… — Макс замялся, не зная как сказать, как описать, что на самом деле чувствовал. Он никогда раньше не сталкивался с желанием что-то объяснять. Но в одном был уверен, кафедры археологии ему не видать как своих ушей.

— Сам разберёшься, — правильно понял мужчина.

— Да, — и, повинуясь наитию, парень протянул конверт с кад-артом Соболева, — Можете отправить побыстрее, а то ребята распределение получают, а сокурсник без документов.

— Конечно. Отправлю завтра со своей почтой, — пообещал Дорогов.

Макс полез в карман за вторым конвертом, когда раздался голос Сухарева:

— Иван Аверович, — обогнув ближайшую колонну подошел к ним парень, кивком поздоровался с Максом, и посмотрел на профессора, — Мы вчера говорили… ну, вы помните? Вы обещали помочь.

— Да-да бери, Сергей, — мужчина отмахнулся от ученика, и вернулся к разговору с Грошевым. — Я понимаю у нас не самая интересная специализация.

— Дело не в вас и не в специализации, — парень вытащил руку из кармана, сам толком не понимая почему вдруг передумал и оставил второе письмо на месте.

— А в чем? — Дорогов проводил взглядом уходящего Сухарева, который на ходу убирал в сумку мутный крупный минерал с розоватой трещиной, — Может в девушке?

— Это сложно.

— Девушки всегда все усложняют, — профессор улыбнулся и тут же спросил. — Ты ведь знаешь, что тебе готовят сюрприз.

— Знаю. Посвящение? Знать бы кто надоумил, — Макс сцепил зубы. — Чего хоть от меня ждут, не подскажете?

— Красивый ритуал, по сути, повторение того, что совершил Керифонт. Положишь руки на камень, скажешь несколько громких и пафосных фраз. Сходи, повеселсь, ребята с утра бегают, сосиски на кухне выпрашивают.

— Что-то мне не до веселья, — он взъерошил волосы, — Что вы сказали? Надо куда-то идти? А разве не здесь…, — он оглядел зал с колоннами.

— Обычно да, — правильно понял замешательство парня Дорогов, — Но после того как все узнали о распределении, — он вздохнул, — Они решили перенести все в место силы.

— Куда?

— В километре отсюда, где по легенде нашли Керифонта. Прогуляешься. Там очень красиво, кстати, когда еще выдастся возможность.

— Да ради императора, — слова вышли излишне резкими.

— Они ничем не могут тебе помочь, а это позволяет им чувствовать себя не совсем беспомощными. Они даже первый камень выпросили, под роспись, представляешь?

— Камень Керифонта? И вы отдали? — не поверил Грошев. — Реликвию Императорского дома?

Профессор закрыл глаза и тихонько засмеялся.

— Нет, конечно. Это копия. Очень хорошая, между прочим. Неужели ты думаешь, что династия разрешит трогать реликвию, каждому студенту. Первый кристалл в хранилище, там и останется. Идите спокойно, развлекайтесь, а вечером поговорим о кафедре археологии.

Третьим кто предложил ему помощь, оказался Цаплин. Мужчина, стоящий напротив двери в капсулу перехода, одетый в джинсы, тонкий свитер и высокие ботинки, явно собрался уйти из бункера.

— Вряд ли пси специалиста переведут в бухгалтерию, но мы можем притвориться, что нас преследует призрак, и нам очень необходим именно ты, но, — он широко улыбнулся, — Любой пси почувствует, что мы врем, так?

— Да, причём сразу. Так что не рискуйте.

— Уговорил, — не расстроился отказом Илья, — Не будем.

Он вставил кад-арт в панель, и белые лампочки сменились зелеными.

— Илья Веденович, — позвал Макс, — Письмо не захватите? Матери написал, что все в порядке. Отсюда почту только завтра заберут, а вы уже сегодня в городе будете.

— Конечно, — мужчина забросил конверт в сумку, и пожал парню руку сказал, — Увидимся. Я вернусь через пару дней, ты ведь еще будешь здесь?

— А куда я денусь — развел руками Грошев.

— Тогда точно увидимся.

Дверь чмокнув открылась, Цаплин вошел в капсулу.

Макс пошел обратно, то и дело оглядываясь, испытывая смешанные чувства. Эти незнакомые люди беспокоились о нем куда сильнее знакомых. Куда сильнее его самого. И это было неправильно, это доставляло дискомфорт, с которым он не знал что делать.

А может, дело с самого начала было в нем? Ему не за что ненавидеть этих людей, скорее он должен благодарить за спасённую жизнь. В то время как стоило увидеть Нефедыча, и злость вспыхивал, подобно факелу. Чистая простая ярость ребенка, оторванного от дома. Они не понимали, что он не мог оставить мать одну с тем, во что превращался отец, или им было все равно, ведь со стороны они оставались обычной семьей. Так уж получилось, что именно Куратор Инатара привез его в Академию, а Арчи возвращал назад, после каждого побега. И это уже не изменить.

Обитатели Императорского бункера были попутчиками в малом эпизоде жизни, не успеешь оглянуться, как они пойдут свой дорогой. Но все-таки иногда он подумывал о том, чтобы лишить толстяка части его шоколадного запаса. Так что да, дело было в нем. Хорошо, что до отъезда осталось меньше недели, а то может случиться так, что они с Игроковым от безделья вынесут из Императорской сокровищницы особо ценный горшок. И ему торжественно присвоят звание вредителя, а не псионника.