Анна Завгородняя - Вторая жена. Книга 1

Даже без долгих и предварительных ласк я обезумела. Тело покорилось воле варвара. Стало его рабыней и повелительницей, сдалось на его милость. Мы открывались друг другу, как цветы под солнечными лучами. Мы были продолжением друг друга, единым целым.

Кусая губы, вцепилась пальцами в сильные плечи мужа, двигаясь ему на встречу, насколько позволяло пространство между нашими телами. Каждый толчок его органа внутри моего лона взрывался яркими красками в моем сознании, пока я не умерла и не возродилась вновь.

Очнулась, когда горячие губы прикоснулись к виску. Внутри меня лоно продолжало сжиматься, полное блаженного упоения. Горячее семя мужа стекло по бедру.

— Надо вымыть тебя и покормить! — произнес Шаккар.

— Почему мы еще не в пути? — спросила я, глядя, как обнаженный варвар встал с ложа и направляется к выходу из шатра, намереваясь отдать приказ о том, чтобы рабы принесли горячей воды.

— Скоро у нас не будет времени на подобные остановки! — просто ответил муж. Он выглянул за полог и что-то крикнул, отдавая приказ, после чего вернулся к нашему ложу и прикрыл меня простынями, не желая, чтобы кто-либо смог увидеть то, что принадлежало ему по праву.

— Что было в послании, муж мой? — повторилась я.

Шаккар опустился рядом со мной и лег, облокотившись на руку.

— Птицу прислал отец, — сказал принц и добавил уже тише, — я думаю, что скоро будет война!

— Что? — я не верила своим ушам. Что он говорит? Какая война? Не ослышалась ли я, не помешалась ли, не тронулась разумом?

— Но как? — только и смогла выдавить.

— Все признаки указывают на это, — спокойно ответил Шаккар. Ему как воину было не понять страха женского сердца, которое только начало познавать любовь и теперь боялось ее потерять, так и не узнав полностью.

— Сегодня мы тронемся в путь и теперь будем останавливаться только для того, чтобы дать отдых лошадям, — пояснил мой варвар. — Мне необходимо как можно быстрее оказаться дома. Отец ждет меня и надеется на скорое возвращение.

Я кивнула, хотя пока мало что понимала.

У полога зашумели голоса. Спустя мгновение один из рабов робко зашел внутрь, опустив голову вниз, и сообщил о том, что вода для купания принцессы готова.

— Заносите! — велел Шаккар.

Рабы повиновались. Едва они поставили бадью на середину шатра, принц отпустил их взмахом руки, а затем нагнулся ко мне и поднял на руки, легко, словно пушинку. Я вцепилась в его плечи, чувствуя, как в сердце заползает страх. Липкий, тягучий…холодный, словно морозное дыхание циклона, что приходил на побережье с севера.

Муж почувствовал мое напряжение и осторожно опустил в воду, стараясь не намочить густые волосы, и попросту перекинув их за бадью.

Горячая вода прикоснулась к телу ласково, как руки опытного любовника. Защекотала завитки волос, всколыхнула груди. Шаккар смотрел на меня не отрывая взгляда, и я заметила, что в глубине его глаз снова разгорается страсть. Он опустил руки в воду и начал тереть мое тело, прикасаясь бережно и нежно. А после выудил меня из бадьи, завернув в кусок дорогой ткани…

… Воспоминание об этом утре преследовали меня весь день, пока я сидела на лошади и чувствовала палящее дыхание солнца. Где-то впереди ехал на своем жеребце Шаккар. Мы больше не плелись без спешки, нет. Теперь лошади шли быстрее, телеги скрипели протяжнее, и к вечеру мы поделали расстояние, которое обычно проходили за два-три дня. Но устали все, особенно рабы. Многим не хватало места на телегах. Слуги шли по очереди. То отдыхая на облучке, то спешно топая за повозками и глотая пыль. Привалы были редкими и короткими. Воины поили лошадей, слуги — волов, что тянули телеги, и все продолжалось снова.

Один раз за время в пути ко мне присоединился Аббас, но мы проехали рядом не так долго. Скоро Аббас откланялся и нагнал своего брата и его жену, что неутомимо вели за собой своих людей. Я смотрела на Сарнай и только диву давалась, завидуя ее выдержке и силе. Истинная воительница, она совсем не казалась мне уставшей, и время от времени я даже слышала ее смех, долетавший до моего слуха вместе с пылью и топотом воинов, ехавших впереди. Я же чувствовала усталость во всем теле, слабость и дикое желание свернуть в сторону, выбраться из седла и просто упасть в тени под деревом, раскинув руки и ноги в стороны.

Только теперь я поняла, насколько это тяжело, находиться постоянно в седле. Мысли о паланкине, канувшем в небытие, казались мне просто сказочным сном, от которого я проснулась в жестокой действительности.

Но я терпела, понимая, что вечером, когда разобьют шатры, остановившись на ночлег, я вряд ли смогу сама слезть с лошади, да и походка у меня будет та еще!

Словно насмехаясь над моими мучениями, коварное палящее солнце вовсе не торопилось спрятаться за горизонтом и долго висело над головой, даря жажду и усталость, выпивая последние силы, те, которые не выпила верховая езда.

Но вот и долгожданный вечер. Смутно вспомнила, как рядом оказался повелитель. Как снял меня с седла, почти оторвав пальцы от поводьев, как поднял на руки и отнес в Шатер, где уложил на постель. Меня раздели и даже протерли мокрой тканью — мыться я оказалась не в состоянии, да и воду надо было беречь — впереди лежали земли, лишенные родников и рек, и так почти до самого города Шаккара.

Проваливаясь в сон я слышала только треск светильников и чьи-то удаляющиеся шаги. А утром все повторилось снова с одним только исключением — этой ночью Шаккар не пришел в мои покои, и я сильно подозревала его в том, что время муж провел в шатре первой жены.

Сарнай одевалась медленно, потягиваясь и демонстрируя мышцы своего точеного тела, лишенного даже грамма лишнего жира. Шаккар смотрел на первую жену, но отчего-то ощущал себя впервые нерадостно от того, что произошло между ним и Сарнай этой ночью. Повелитель понимал, что больше не хочет первую жену так, как прежде. Его не возбуждала ее страсть, ее сила и грубое желание. Не теперь, когда он понял, что соитие может быть совсем иным и дарить большее удовольствие от нежности. Он даже переступил через себя и попробовал приласкать Сарнай так, как делал это с Майрам, но воительница не поняла и не приняла подобного. Все что ей было нужно — его грубое, до боли, вторжение в ее лоно и быстрые движения, словно бешеная скачка по степи.

Шаккар дал Сарнай то, что она желала, но сам остался очень недоволен и поутру все его мысли были только о Майрам. Как она спала без него? Что почувствовала, когда поняла, что он не приходил этой ночью?

— Я уже было подумала, что ты совсем потерял голову от этой девчонки, раз не приходишь ко мне! — Сарнай нарушила ход мыслей мужа и повернулась к нему, довольно улыбаясь и натягивая штаны поверх голого тела, еще помнившего грубые ласки принца.