Ирина Сорока - Ведьмина диета (СИ)

— Я тут. Не извольте гневаться.

Стоит сиротинушкой, борода нечесаная, волосы не мытые, от одежды одни лоскуточки остались. Такого пожалеть да приласкать, вот только знаю я все уловки и еще больше гнева в голос добавляю.

— Это еще что такое?

— Гриб.

— Сама вижу, чай не слепая. Почему он такой спрашиваю.

— Кто же знает, он о себе не рассказывал.

— Так спроси!

— Молчит.

— Почему.

— Кто знает.

От бестолковости разговора на самом деле злиться начала.

— Мужик, ты толковее отвечай, а то ведь и вправду спалит лес, — хохотнул князь.

— Так я пытаюсь… — развел руками в ответ Леший.

— Плохо получается, — это уже я бурчать начала.

— Так ты спроси, что надобно знать.

— Откуда, на земле у нас растет такое чудо? — опять влез князь.

Вот, чего он мешается?

— Цыц, женщина, когда мужики меж собой разговаривают, — в ответ на мои гневные взгляды, сказал Гред. Лицо серьезное, а в глазах смешинки скачут.

— Ерёмушка, у нас там каша подгорает, — Забава потянула купца в сторону нашего привала.

— Какая каша? Мы уху варили, — не понял тот.

— Значит, она сейчас выкипит, идем скорее. Вы тут разбирайтесь спокойно, мы там подождем, — сказала и заспешила дальше, понукая купца идти быстрее.

Посмотрела подруге вслед и все раздражение словно рукой сняло. Чего я бегемота из слона делаю?

— Ну, что готова слушать? — как он так легко мои чувства и мысли понимает?

— Сначала тебя, под тем кусточком прикопаю, а потом с Лешим спокойно поговорю.

— Может, я того… пойду пока… как налюбуетесь, завсегда позвать сможете.

— Иди, — это князь

— Оставайся, — это я.

Одновременно сказали и, посмотрев друг на друга, рассмеялись.

— Так, что мне делать? — обреченно спросила лесная нечисть.

— Рассказывать. Когда появилось, почему ты ничего о нем не знаешь, что еще в лесу интересного происходит.

И рассказал нам Леший о том, что в лесу странные вещи творятся. Звери появляются, вроде и обычные, а не слышат лесного хозяина, грибы выше дубов растут, и птицы странным оперением обзаводятся.

— Дела-а-а.

— Ты только не серчай, а?

— Почему за подмогой никого не позвал?

— Думал, что сам справлюсь.

— Думал, он. А теперь лес чужим стал да разговаривать перестал. Это как, лучше?

— Хуже матушка.

— То-то, — кончиком сапога поддела странное растение, оно, словно плохо сделанный кувшин в печи, взорвалось, оставив после себя маленькое облачко фиолетовых спор. — Срочно пиши в ведьмин круг, да подробно все расскажи. Пусть шлют сюда всех кого смогут.

Ох-хо-хонюшки. Что ж делать-то?

— Спасибо за помощь, — сказал лешему князь и меня за руку поволок к костру нашему. — Спешить надо.

— Не пошлешь весточку кругу — вернусь и лес спалю! — на прощание пообещала нерадивому хозяину. Это же надо было так запустить! Ладно, князь, ума у него в колдовстве с конский волос, но этот-то должен был раньше тревогу поднять.

И снова понесли под копытами версты. Чем ближе к столице подъезжали, тем больше покинутых сел встречалось на пути. Тем мрачнее князь делался, а Лизавета, словно и не замечала ничего, все ластилась, да приставала, пока княжеский конь, чувствуя настроение хозяина, не укусил ее лошадь.

— Глаш, что-то мне страшно, — потянула за рукав широкой рубахи Забава.

— Мне тоже, — шепотом ответила ей.

— Тебе?!

— Тише, ты дурная. Я что не человек?

До столицы верст десять осталось, а тут такое. Не село, а разбитое корыто, честное слово.

Дома с открытыми настежь дверями, чуть покачивающимися на сильном ветру, покосившиеся ставни когда-то ладных окон, кто-то уж и стекла побить успел. Мусор, перекатывающийся по траве и тишина. Нет здесь ленивой переклички петухов, проверяющих кто звонче поет, не брешут из дворов собаки на чужаков, не зовет хозяев скотина. Только тихие скрипы покинутых домов, больше похожие на стоны плакальщиц.

— Это что за княжество такое? — недовольно наморщила носик сестрица. — Поборами совсем свой люд задушил, что бегут от тебя?

— Так ведь чудеса невиданные, — растерянно вступился за князя Еремей.

— Вот еще. Люди с хорошего места не убегают. Вон у нас главный конюх каждый вторник чудеса показывает, как напьется, а конюшие только смеются и даже за дежурство в этот день спорят. Чтобы диво новое посмотреть.

Подъехала ближе да за ухо ухватила.

— Пусти! Больно же! Я матушке как приеду, пожалуюсь, она плетей всыплет.

— Не-а, побоится. Это я с тобой нянькаюсь, а с ней не буду.

— Ты что на царицу руку поднимешь?

— На государыню? Ни в жизнь! А вот с мачехой по-свойски можно.

— Пусти, — тоненько запищала Лизка, отмахиваясь руками.

— Ага, только язык за зубами держать научу. Ты ж замуж вроде собралась? Вот и учись помалкивать, чтобы с княгинюшкой в мире жить.

— Будет, Глаша, — вступился князь.

Рука так и соскользнула. Сколько горечи, сколько боли в голосе!

— Прости, — прошептала сестрица, утирая основанием ладони глаза. Непонятно, только у кого прощения-то просила, но кивнула ей, да отъехала. Что-то в кустах мне примерещилось.

— Вы езжайте дальше, я догоню.

Но меня будто никто не услышал, даже Лизка с места не тронулась. Ах, так? Тогда не жалуйтесь!

Спрыгнула на землю, да туда же в придорожную пыль повод бросила. Коняга у меня не молодая, чай далеко от хозяйки не уйдет. А сама осторожно, стараясь движений резких не делать, к кустам двинулась. Вроде, как и боязно, да азарт ребячий проснулся. Интересно, кто там прячется.

Раздвинула кусты жасмина, да и ахнула.

— Что там? — незнамо как рядом князь очутился.

Сдвинулась в сторонку давая посмотреть на притаившегося в зарослях страшного зверя.

— Рысь?

— Рысенок.

— Зеленая?

— Похоже на то.

— Откуда?

Пожала плечами. Оттуда же, что и все вокруг.

Осторожно раздвигая ветки, стала подбираться ближе. Малыш прижал уши и зарычал, но убегать не стал. Умница.

— Глаша, мой опыт охотника подсказывает, что где-то рядом бродит мама.

— Ты меня все равно защитишь.

— И не поспоришь, — где-то рядом хохотнул Еремей.

Медленно протянула руку и дотронулась до головы детеныша, пытаясь успокоить его и договориться. Рысенок недовольно размахивал хвостом, но укусить не пытался, поэтому решилась его осмотреть.

— Так и думала.

Задняя лапа запуталась в обрывке сетей и замоталась среди тонких веточек жасмина.

— Как же ты сюда попал?

Взяла малыша на руки, а он возьми да и прижмись ко мне. Совсем сердце растаяло. Маленький, растерянный, беззащитный…

— Дитя тебе надо, а не с рысенком нянчиться, — беззлобно проворчала Забава, из своего седла наблюдая за мной.

— Тоже мне учительница сыскалась, — огрызнулась в ответ. Дитя-дитя, я может быть и сама не отказалась, да не от кого.