Молли Харпер - Забота и пропитание для одиноких вампиров

Я хотела, чтобы мой последний день человеком я провела с ней за поеданием арахисовых M&M’s и просмотром фильмов Джоана Хьюза. Я не хотела появляться с клыками на нашем пороге.

И даже в агонии от ран, я вспомнила о совсем не маленькой проблеме, желании Кэла уехать из моего маленького захолустного городишки, в туже минуту, как только он расследует дело. А так как он, только что убил мистера Маршана то эта минута пришла.

Когда он спросил меня, хочу ли я стать вампиром, он не уточнил, что останется со мной, пока я не оправлюсь от обращения. Что если ему станет со мной скучно? Что, если он уже не знает, как любить кого-то после стольких лет?

Что, если он обратит меня и оставит в тот момент, когда я поднимусь? Я не смогу справиться с этим. Лучше пусть он бросит меня человеком и раненным, чем оставит одну на долгую вечность.

— Нет, — прохрипела я. — Нет. Отвези меня в больницу. И найди Гиги.

На секунду лицо Кэла стало сердитым, но затем он улыбнулся, что-то сказал на греческом и поцеловал меня в лоб, сразу после этого я отключилась.

Я очнулась. И Кэла рядом не оказалось.

Гиги сидела у моей кровати, опустив голову на матрас и пуская слюни. На прикроватной тумбочке стояла коробка, размером с автомобильный аккумулятор, с трюфелями Годива, кипа романов Терезы Медейрос и цветочная композиция из белых и фиолетовых ирисов.

Рядом с конфетами Гиги поставила фотографию, на которой мы с ней изображены в ковбойских костюмах на ее Осеннем Фестивале в средней школе. Мы стояли, обнявшись, и лыбились, как деревенщины, возможно от того, что только что съели сникерс во фритюре.

Мои глаза начало сжечь и колоть, когда я посмотрела на спящую младшую сестру. Я провела здоровой рукой по ее темным шелковистым волосам.

Я вспомнила, как заплетала ее волосы в косички на Осенний Фестиваль и впервые помогла заколоть их для танца. Слезы потекли по моим щекам. Она так быстро росла. Я практически пропустила это. Я всё пропустила.

Бен зашел в палату, пытаясь удержать в руках две чашки кофе и пакет, набитый черничными булочками, которые так любила Гиги. В знак приветствия я помахала неповрежденными пальцами ему, и Бен замер.

Бен Оверби специально поехал в Старбакс в Пустоши, чтобы привезти моей сестре поесть. Он стремительно вырос в моих глазах.

— Привет, — воскликнул он, улыбаясь мне. — Вы очнулись?

Гиги подняла голову. На ее лице отпечатались след от простыни и на щеке след от высохших слюней. Но в глазах Бена появился блеск, как только он посмотрел на нее, даже тогда когда Гиги словно банши завизжала и набросилась на меня.

— Больше никогда, слышишь, никогда так снова не делай! — рыдала она, обнимая меня одной рукой, а другой била меня по ноге. — Все эти разговоры об ответственности и «делать, как я говорю» и что потом, ты вступаешь в бой с вампирами!

— Ну, технически, дерево больше всего нанесло ущерба, когда я в него впечаталась, — сказала я, вскрикнув от боли, когда Гиги отвесила мне подзатыльник. — Мне очень жаль! — фыркнула я, когда от ее медвежьих объятий у меня не осталось воздуха в легких. — Ой! Бен, убери ее от меня!

Бен явно веселился, когда поставил кофе и булочки на стол и оттащил мою сестру обратно на стул. Она тут же разрыдалась и уткнулась лицом в рубашку Бена.　

— Простите, мисс Айрис. Она три дня металась между паникой и злостью. Вы очень сильно напугали нас.

— Три дня? — воскликнула я.

— Офелия Ламберт, та жуткая вампирская цыпочка, забрала нас у Дейри Фриз, после того как вас привезли сюда, — сказал Бен.

— Мы позвонили ей, как только добрались до главной дороги и сказали, что ей срочно нужно приехать к дому Маршана. Она велела то же самое, что и вы, чтобы мы добрались до хорошо освещаемого и людного места и оставались там. Она пришла, чтобы забрать нас и сказала, что мистер Маршан мертв, а вы пострадали.

— Маршан мертв?

Бен кивнул.

— Кэл отравил его, вколол ему большую дозу, того, что ему дали. Офелия сказала, что ты поймешь. Она сказала нам, что тебя привезли сюда и что не стоит беспокоиться о счетах, Совет обо всем позаботится.

— Обширное внутреннее кровотечение! — вдруг с властью в голосе закричала Гиги.

— У вас было обширное внутреннее кровотечение, — спокойно сообщил мне Бен, пока моя сестра бесновалась. — Несколько сломанных ребер, рана на руке, которую пришлось прооперировать, много сломанных костей с левой стороны, и пробито легкое.

— Тяжелое сотрясение мозга! — добавила Гиги между всхлипываниями.

Бен кивнул.

— И сотрясение…

— Тяжелое! — зарыдала Гиги.

— Тяжелое сотрясение, — закончил Бен, гладя Гиги по спине. — Но с вашими ногами все в порядке. Это уже что-то.

Гиги продолжала тихо плакать. Я потянулась, чтобы прикоснуться к ней, но у меня перехватило дыхание от жгучей боли в руке.

— Я сожалею Гиги, правда. Больше никаких кулачных боев с вампирами, обещаю.

— Я была совсем одна! — сказала Гиги, отстраняясь от Бена и снова бросаясь ко мне на грудь. Впоследствии чего я захрипела и по ребрам разлилась мучительная боль.

— Врачи продолжали задавать мне вопросы о завещании, об отказе от реанимации и страховке. Я ничего об этом не знаю. Они спихнули всю эту бумажную работу на меня, и когда я сказала, что мне всего семнадцать, и я не могу это подписать, они позвонили в социальную службу! Они сказали, что меня возьмут под опеку, если ты не очнешься. Я никогда не задумывалась, если… если … что-то… если ты…

— Шшшш, — успокоила я, поглаживая ее по голове.

— Мне очень жаль, если я когда-либо злилась на тебя или заставляла чувствовать неудачницей, потому что ты просто пыталась заботиться обо мне. Я знаю, ты упорно работаешь, о многом беспокоишься и отказываешься от многих вещей, чтобы быть уверенной, что я в полном порядке. И если я когда-нибудь заставлю тебя чувствовать себя, словно оно того не стоит, я хочу, чтобы ты пнула меня под задницу.

— Хорошо.

— И накажи меня. На самом деле, я думаю о наказании после всей этой ерунды, которую заварила с Джоном. Не могу поверить, что Бен с этим мирился. О, но я могу не быть наказанной 23 апреля? Потому что это выпускной вечер и Бен пригласил меня.

— Следи за своим языком, — сказала я, когда она смахнула с моих щек слезы. — И, конечно, ты можешь пойти на выпускной. Мы пойдем за платьем, как только я поправлюсь.

— Хорошо, — шмыгнула она носом, немного просветлев, когда речь зашла о фасоне и цветовых решениях, которые были слишком броскими для Бена, чтобы сочетаться с его галстуком-бабочкой и ее поясом на платье.