Памела Палмер - Неукротимый Соблазн

На столе стоял ее ноутбук, компьютер и валялось множество досье. Обоями на стенах служили карты, фото пропавших и фотографии трупов с мест преступлений. Ее «офис» вдали от офиса.

Несмотря на то, что Фил взял с нее обещание не работать более 50 часов в неделю, она никогда не прекращала трудиться, о чем чересчур проницательный мужчина знал слишком хорошо.

Делейни встретила пугающе острый кошачий взгляд.

— Поверь мне, если ты ищешь дом, то это не он.

Она покачнулась на ногах и схватила ближайший стул с прямой спинкой, желая в кои-то веки купить диван. Единственным местом, где она могла расслабиться, была кровать. И именно там ей необходимо находиться.

Глубокое кошачье мурчанье ласкало ее потрепанные нервы, словно кот ощущал, как паршиво она себя чувствует. Приятное чувство, будто он тревожился о ней, даже если на самом деле просто выпрашивал еду.

Возможно, работая больше часов дома, она сможет завести домашнее животное из того списка желаний, что она приготовила на отдаленное будущее. Будущее, с которым распрощалась за те несколько минут в прачечной апартаментов Потомак Сайд.

Кот отошел с ее пути, когда она вошла в спальню, затем снова занял пост наблюдателя, она тем временем сняла пиджак и бросила его на кровать.

— У меня однажды был кот, — сказала она ему. — У меня когда-то было много вещей, пока один подонок не напал на мою маму на пустынной тропе. — Она пожала плечами. — Теперь у меня есть цель.

Когда Делейни сняла с себя оружие и скинула туфли, то почувствовала, будто кот ее изучает. Что-то, похожее на оценивание, мелькало в его глазах.

Словно ей уже недостаточно подобного от Фила.

Она кивнула ему.

— Я не собираюсь оправдываться и перед тобой тоже. Я тебя не приглашала, если ты забыл. — Она расстегнула брюки, и они скользнули вниз по бедрам, повернулась к коту спиной и потянулась в шкаф за вешалкой. — Ты можешь приходить в любое время, когда захочешь, просто не смотри на меня так, будто я не соответствую твоим требованиям.

— Я бы сказал, что твои размеры почти идеальны.

Делейни развернулась на звук глубокого мужского голоса. И замерла. Колумбийский вампир стоял в дверном проеме, наблюдая за ней так же пристально, как и кот мгновение назад.

Сукин сын.

Гнев и адреналин напрочь смыли головную боль и страх. В этот раз она его засадит.

Делейни крутнулась, потянувшись за пушкой. И не успела. Он припечатал ее спиной к стене, скрутил ее руки над головой, захватив запястья одной огромной рукой, и тут же прижался своим телом к ней.

Уставившись на пуговицы его бордовой шелковой рубашки, Делейни билась за свою жизнь. Борясь, чтобы высвободить руки, она попыталась ударить его коленом в пах.

Он окончательно прекратил ее сопротивление, пригвоздив к стене своими бедрами.

Дыхание Делейни участилось. Ярость переполняла ее, и в тоже время его размеры и чистая сила ошеломляли. Он поймал ее дважды. Дважды. Это было непростительно.

Кровь быстро и упорно побежала по ее венам, когда она уставилась в его лицо, ее собственное отражение в его темных солнцезащитных очках. Господи, она никогда не видела кого-то настолько уродливого внутри и невероятно привлекательного снаружи. Именно так у него получалось подобраться настолько близко к своим жертвам?

Ее рассудок пошатнулся от осознания происходящего.

— Как ты попал сюда?

— Ты не поверишь, если я скажу. — Его голос был глубоким и низким, таким же приятным, как и его внешность, даже при том, что он схватил ее за подбородок, обездвижив ее с пугающей легкостью.

Много лет она усердно тренировалась, чтобы подобного не случилось. Чтобы не стать добычей вместо охотника.

Чтобы не закончить, как ее мать.

Тем не менее, в конце концов, так и случится. Напряженный рот убийцы, решимость в каждой черточке его лица дали ей понять, что он намерен закончить то, что начал вчера. И ее полная неспособность двигаться в его железной хватке говорила, что она никак не сможет его остановить.

Пропади оно пропадом! Если бы она знала, что мольба поможет, она бы вытянула из себя слова наперекор своей гордости. Но она ни на секунду не верила, что он послушает ее. Мужчина не проявил ни капли милосердия к другим своим жертвам. Никому. Ради Бога, он убил двух детей.

У него абсолютно не было совести.

Горячая и грубая ненависть вспыхнула в ней, обжигая кровь.　

— Ты заплатишь, ублюдок, за все жизни, что украл. Рано или поздно тебя поймают, и ты поджаришься на электрическом стуле

— Верно, — пробормотал он.

Делейни снова попыталась освободить свое лицо из его хватки, но он только усилил захват. -

Не двигайся или у тебя будут синяки.

Его слова застали ее врасплох, она рассмеялась — у нее вырвался единственный, лишенный веселья звук.

— Синяки? Ты издеваешься? Я буду уже мертва.

— Я не собираюсь тебя убивать. — Слова сказаны просто. Но с раздражением. — Теперь ты посмотришь в мои чертовы глаза?

Делейни уставилась на него. Возможно ли, что это все ей привиделось? Может, у нее кошмар из-за лихорадки?

Происходящее не имело никакого смысла. Убийца, появившийся из ниоткуда, просто хотел, чтобы она посмотрела ему в глаза. Вот так.

Чтобы это ни значило, одно она знала точно — она не спала. Давление мужских пальцев на щеках было слишком ощутимым. Его запах слишком реальным.

Слишком… восхитительным.

Она застонала.

— Я, должно быть, сплю.

— Ты спишь. А теперь посмотри мне в глаза!

— Я смотрю! — огрызнулась Делейни — Или пытаюсь. Было бы легче, если бы ты снял эти смехотворные очки. Если ты не заметил, сейчас ночь.

Он низко зарычал, напоминая зверя из джунглей. Ну да, она двигалась от кошмара к бреду.

В любую минуту Фил Пасхальный кролик запрыгнет в комнату. И она, вероятно, даже не заметит, загипнотизированная потрясающими губами убийцы.

Точно бред.

Что-то задело ее сознание, мягкое, почти теплое, и сняло затяжную боль от видений.

— Ты не вспомнишь мое лицо, — мягко прошептал мужчина глубоким, сексуальным голосом.

— Конечно, нет. — Будто она сможет забыть это лицо.

Его нельзя назвать красивым. Такое слово подразумевает некоторую степень мягкости, но в чертах лица этого мужчины не было ничего мягкого.

Волевой подбородок, тяжелые скулы и рот, который мог быть вылеплен лучшим художником. Никакой мягкости в нем, и все же его внешность притягивала взгляд.

— Я сплю, помнишь?

Рык, прогрохотавший в горле мужчины, звучал больше страдальчески, нежели угрожающе, его рот недовольно сжался. Мягкость задела ее сознание сильнее, чем раньше, посылая трепет удовольствия струиться в ее крови.

Его запах дразнил ее ноздри, увеличивая удовольствие от игры ее чувствами. Он пах потрясающе. Словно воздух после грозы, чистый и свежий, и немного дикий.