Шэрон Кендрик - Желанная провокация

— Неужели? — Она услышала улыбку в его голосе. — Я еще даже не начинал, Эмили.

— Я и забыла…

— Что? — мягко спросил он, его палец все еще дразнил ее невыносимыми легкими прикосновениями.

Ее веки беспомощно затрепетали, и Эмили подумала о том, чтобы сказать ему правду без прикрас. Она уже забыла, как рядом с ним каждый дюйм ее тела становился эрогенной зоной. Она забыла, потому что заставила себя забыть обо всем, что они делали вместе. Однажды он заставил ее кончить, поглаживая кончиком пальца промежность ее джинсов, мгновенно возбудив ее, несмотря на барьер в виде толстой джинсовой ткани, и она чувствовала себя такой восхитительно взрослой и раскованной, когда содрогалась от удовольствия в темном углу конюшни. Она отбросила эти воспоминания, потому что они, казалось, принадлежали другому времени и другому человеку. Они совершенно не соответствовали фригидной женщине, которой она стала.

— Я не помню, — выдохнула она.

— Какая жалость, — усмехнулся он. — А я так ждал, затаив дыхание.

Алех отстранился от нее и встал, чтобы снять одежду. Эмили понимала, что очень пассивно себя вела, но была бессильна что‑то сделать. Вдруг он обнаружит, что был единственным мужчиной, с которым она когда‑либо занималась сексом? Разве этот смехотворный факт не продемонстрирует ее уязвимость, не откроет ее для новой боли? Поэтому она молча откинулась на покрывало, наблюдая за ним. Да, на него определенно стоило посмотреть.

Что бы ни снимал с себя Алехандро — повседневную пыльную одежду, бриджи, джинсы, безупречный летний костюм, который, должно быть, стоил целое состояние, — конечный результат был тем же самым — великолепное обнаженное тело. «Может ли кто‑нибудь быть таким же красивым, как Алехандро Сабато?» — с тоской подумала Эмили. У него были длинные и мускулистые руки и ноги, накачанный пресс, потому что он много тренировался. Он снял пиджак с рубашкой, расстегнул молнию на брюках и позволил им упасть на пол, оставшись в одних боксерах, и она не смогла отвести взгляда от большой выпуклости и от дразнящей линии темных волос, спускавшихся к паху.

Заметил ли он, куда она смотрела? Скорее всего, да, потому что с намеренной провокацией провел пальцами по своему эрегированному члену, и краска залила ее щеки.

— Смущена, Эмили? — мягко спросил он, но в его вопросе чувствовалась жесткость.

На ум Эмили пришло множество ответов, хотя при виде столь красивого мужчины вообще было трудно сосредоточиться. Она могла бы попросить его не дразнить ее, не использовать свой опыт и мастерство.

Но ей нужно было взять себя в руки. Эмили больше не была семнадцатилетней девственницей, чей мир вращался вокруг лихого молодого игрока в поло, которого она знала с двенадцати лет. Ей уже было двадцать шесть. Если она собиралась заняться сексом с Алехандро — а так оно и было, иначе она не лежала бы здесь голая и изнывающая от желания, наблюдая, как он раздевается, — то разве они не должны быть на равных?

Поэтому она приподнялась на локтях, заметив, как его взгляд скользнул по ее груди, и пристально посмотрела ему в глаза. Она вспомнила фильмы, где уверенные в себе женщины улыбались, как будто это было совершенно нормально — заниматься сексом и говорить о своих ощущениях.

— Да, я немного смущена. И ты тоже, — ответила она с легкой улыбкой, снимая бюстгальтер и трусики. — Почему бы тебе не поторопиться?

Эмили потрясли ее слова. Она подозревала, что в душе он был немного старомоден. Его лицо на мгновение потемнело, а потом он сбросил боксеры и направился к ней с абсолютной уверенностью в своей возбужденной наготе.

— Ты имела в виду — вот так? — спросил он, накрывая ее своим телом.

— Да, — выдохнула она. — Я имела в виду именно это.

— Скажи мне, как ты хочешь?

— Я… на твое усмотрение.

Алех приподнялся на локтях и заглянул в темноту ее сапфировых глаз. Ее губы были приоткрыты, их влажный блеск манил, но он все еще не мог заставить себя поцеловать ее. Поэтому провел кончиком языка вниз по ее шее, а затем к груди, сделав влажную дорожку вдоль впадины между ее грудями. Он чувствовал соленый вкус ее пота, и она слегка застонала, когда он сосредоточился на одном дерзком холмике, дразня сосок, пока тот не стал темно‑розовым и сморщенным, а потом сделал то же самое с другой грудью.

— Именно так…

— Что? — хрипло выдохнул он, когда она прикусила нижнюю губу.

— Потрясающе, — простонала она.

— Надеюсь на это, — улыбнулся он.

Алех провел языком по ее животу и, почувствовав ее растущее разочарование, почему‑то получил удовольствие. Она беспокойно попыталась приподнять бедра в нетерпеливом требовании, но он успокоил ее, дразня легкими круговыми движениями по коже живота, а потом медленно провел пальцем к кустику ее мягких волос в области паха. Ее тихие стоны прекратились, и она затаила дыхание в ожидании его прикосновения в самом заветном месте. Какое‑то время он подразнил ее, но потом средним пальцем стал поглаживать ее самую сладкую точку, и от удовольствия она чуть не слетела с кровати, судорожно вцепившись ему в плечи. Когда ее ногти впились в его плоть, Алех почувствовал короткую вспышку чего‑то, что он не мог определить.

Алех не мог отстраниться от нее, даже несмотря на то, что она предала его и обращалась с ним как с грязью. Хотя ее поступок был первым в цепи событий, которые навсегда омрачили его жизнь, он не мог отступить. Даже если бы был на грани жизни и смерти, он бы все равно был с ней здесь и сейчас, в наэлектризованном сексом воздухе, где единственным звуком было их дрожащее дыхание. Его член стал настолько твердым, что чуть ли не взрывался. Сначала он хотел заставить Эмили кончить пальцами, потом языком, он планировал еще подождать, усиливая желание, но понял, что просто не в силах. Ему нужно было овладеть ею прямо сейчас.

— О! — разочарованно вздохнула она, когда он убрал палец от ее липкого жара.

— Ты всегда такая ненасытная, — заметил он.

Она снова прикусила нижнюю губу, а в сапфировых глазах застыл тревожный вопрос, как будто она внезапно поняла, что он передумал.

— Алех?

Он продлил паузу, чтобы ее помучить, но потом смягчился.

— Не волнуйся, дорогая, — прошептал он. — Я сейчас вернусь. Мне нужен презерватив.

— Конечно, — кивнула она.

Когда он встал с кровати, Эмили охватило чувство раскаяния и стыда. Да что с ней такое? Если бы Алех не проявил предусмотрительность, она бы с радостью приняла его и без средства предохранения, отчаянно желая ощутить его обнаженную твердость внутри себя? А вдруг бы она забеременела от Алеха? Однако эта мысль не наполнила ее тем ужасом, который она должна была бы вызвать. Вместо этого она представила себя баюкающей на руках черноволосого ребенка и ощутила укол чего‑то похожего на тоску. Или сожаление.