Владимир Мухин - Репетитор для Ники [СИ]

Ника быстро поняла, что Виктория Павловна даже близко не собирается ее слушать. Студентка представила во всех подробностях то, что может натворить ее разгневанная мать.

Девушка закрыла лицо руками, погрузившись в кромешную темноту. Виктория стояла над ней, как палач над своей жертвой.

И тут Ника поняла, что она должна сделать. Только так можно остановить Викторию Павловну. Только так можно спасти Виктора от незаслуженного тюремного срока и себя от пожизненного домашнего ареста.

Хотя, такое спасение могло выйти боком…. Но другого варианта просто не оставалось. Переступив через остатки страха, стеснения, норм морали и нравственности девушка медленно поднялась с кровати.

— Проблема заключается в том, мама, — напряжено произнесла Ника. — Что все то, что происходило со мной и Виктором Борисовичем мне чертовски нравилось, мама! Еще до того, как он пришел в наш дом, я мечтала о таком страстном, опытном любовнике, который бы мог показать мне чудеса настоящего оргазма! И раз уж на то пошло, то это не он соблазнил меня. А как раз таки наоборот! Я заставила его спать со мной! Я сделала все, чтоб он меня трахнул, мама. Поэтому тебе придётся отправить в тюрьму меня, а не его!

— Да? Дочка! Ты что с ума сошла от своей любви!? — Виктория Павловна всплеснула руками. — Ты думаешь, что я в это поверю? Думаешь, что я поверю в то, что милая, домашняя девочка захотела «такого» сама! Да еще и стала инициатором этого разврата!? Хорошая попытка, Ника. Но я слишком хорошо тебя знаю, чтобы верить в наивные отговорки.

— Знаешь? Да ты не хрена меня не знаешь? — Воскликнула девушка.

Ни секунды не сомневаясь, она бросилась к книжной полке. Резким движением руки Вероника вырвала одну из книг, за которой находилась заветная коробка, уже довольно сильно покрывшаяся пылью.

Тонкие пальцы девушки легко извлекли этот предмет со старого места. В полумраке вечера Виктория Павловна заметила, как Ника достает что-то странное, продолговатое, непонятное. И это нечто болтается перед лицом женщины, представ во всей красе.

Виктория сделала шаг назад. В ее голове вспыхнула волна страха и отвращения.

Конечно, она не была знатоком любовных утех. Но ее опыта вполне было достаточно, чтобы догадаться, что ее собственная дочь демонстрирует фаллоиметатор.

Эту ужасную штуку для извращенцев, которую пихают в себя разные проститутки. Эту дрянь, которую даже в интернете страшно увидеть, не говоря уже о том, чтобы у себя дома. Да еще в руках милой и застенчивой Вероники, которая до недавнего времени была такой тихой милашкой.

— О Боже, что это у тебя за дрянь? — Воскликнула Виктория Павловна.

— Это такая штука, мама, которую вставляют в писю, чтобы было приятно, — девушка хищно улыбнулась, полностью меняясь в лице. — Я вот уже полгода как пользуюсь ей время от времени. Она может заменить любой член. Главное — это не забывать мыть и как следует смазывать.

— Что? Господи! Что ты такое несешь!? Кто дал тебе эту гадость…. Ты что, того?

— Да, мама! Именно «того»! Я чертова извращенка! Я извращенка, которая хочет трахаться! Меня возбуждает все, что хоть немного напоминает фаллос. И я просто не могла упустить своего шанса, когда этот странный неудачник переступил порог нашего дома!

— Нет! Нет! Я тебе не поверю! Убери эту штуку!

— Почему же убрать? Может быть, ты тоже попробуешь? Может быть, мы вместе попробуем, а? Мать и дочь. Две одинокие женщины, которым так не хватает мужского внимания.

— Заткнись, извращенка! Как ты смеешь!

Виктория Павловна медленно отступала в коридор, а Ника напирала на нее, держа перед собой зеленоватый силиконовый предмет.

— Вот именно! Именно так. Я извращенка. И я горжусь этим. Лучше быть извращенкой, чем такой старой, озлобленной змеей, как ты!

Виктория Павловна уперлась в перила лестницы.

— Ты все это время меня обманывала… Ты не такая простая, какой кажешься. Держала у себя всю эту гадость и даже намека не подавала. Да ты просто тварь, Ника. Ты позор для нашей семьи. Говоришь такие вещи…. Идёшь против собственной матери… Я этого так не оставлю. Ты будешь наказана. Вот увидишь!

— Я и так уже наказана, мама. Наказана тем, что живу в одном доме с тобой! А теперь иди и как следует, накурись своей махорки, а потом включи кондиционер на полную, чтобы замести следы, как ты делаешь это обычно. На большее ты не способна! Ты только и умеешь, что портить чужие жизни!

Ника бросила фаллоиметатор в свою комнату. Он ударился об пол с довольно громким звуком.

— Еще пожалеешь, Ника. Я тебе обещаю. Ты еще вспомнишь, как надо говорить со своей матерью.

Виктория Павловна медленно подползла к краю лестницы и начала спускать вниз — спиной вперед, со злостью смотря в красное лицо Вероники.

Потом она развернулась, уходя на первый этаж. А девушка, в свою очередь, направилась в комнату, где ей наконец-то удалось переодеться и как следует поспать.

Спустившись на кухню, Виктория Павловна достала вино, которое было припрятано для особого случая.

Это полусладкое успокоительное совместно с сигаретами быстро вернуло в относительную ному ее нервную систему.

И вместе с этим, словно ночь, которая постепенно наступала на территорию вечернего города, в ее душе стало формироваться понимание.

Женщина вдруг осознала, что нет необходимости разбираться с проклятым репетитором. Ее дочь требовала куда большего внимания, чем и без того обиженный жизнью и мозгами мужлан.

К тому же, если она займётся им вплотную, то придется снова и снова вспоминать тот позор, который она пережила по его милости. А это было просто невыносимо для ее тонкого самолюбия.

После того, что Ника продемонстрировала ей, внутри Виктории остро разгорелось чувство подозрения.

Ее дочь не могла быть невинной жертвой. Ведь у нее в комнате хранится «такое». Возможно, что это лишь верхушка айсберга.

Возможно, что при следующем скандале Ника вытащит со старой полки еще что-то более пугающее. Например, наркотики или иную дрянь, неизвестного характера.

Виктория Павловна просто обязана принять меры, чтобы контролировать этот процесс, а точнее лучше полностью его пресечь.

Ведь если Вероника продолжит дальше так морально разлагаться, то к ней начнут приставать не только относительно нормальные «репетиторы», но и вообще страшно подумать кто.

Только вот как теперь все исправить? Чувства женщины находились в смятении. Она испытывала настоящую злость в адрес собственной дочери.

И здравый смысл не мог пробиться через оболочку спонтанного гнева, от которого просто не было отбоя.

Виктория молча пила Вино, смотря, то на холодильник в человеческий рост, но в сторону окна. Взгляд ее мягко расплывался, не в силах отыскать хоть малейшую «точку опоры».