Айрис Оллби - Урок испанского

— Однако в прошлом году из-за затяжных штормов я понес немалые потери, — продолжал Антонио отчет о своих делах. — Но и тут Карлос выручил меня. Пара ценных советов — и я снова встал на ноги.

Натали сделала широкий жест рукой, указывая на обстановку каюты:

— Не знаю, как здесь было раньше, но сейчас, судя по всему, ты преуспеваешь.

Антонио, пожав плечами, обмакнул очередную устрицу в густой соус.

— Как часто повторяет Карлос, за деньги можно купить многое, но счастье — никогда. Хотя в этом плане ему тоже повезло. Он долго искал свою мечту, пока не встретил Алисию.

— То же самое пытаешься совершить и ты? Хочешь найти счастье в Алисии? — Натали не сдержала досады. Вино явно придавало ей смелости.

— Не такой я дурак, чтобы строить иллюзии. Алисия никогда не разлюбит Карлоса. — Улыбка исчезла с его лица, взгляд стал серьезным, даже суровым. — Впрочем, Карлос тоже уже не сможет жить без Алисии.

— Как и ты, — мрачно обронила Натали, в очередной раз приложившись к бокалу. Она надеялась, что дурманящий напиток избавит ее от гнетущих мыслей.

С наигранной торжественностью Натали подняла бокал и шутливо произнесла:

— Давай выпьем за любовь! Лучшего противоядия от горя человечество пока не изобрело.

Грусть и обида, прозвучавшие в ее словах, потрясли Антонио. Очевидно, Натали скрывала чувства под веселой маской, прикрываясь ширмой беззаботности, и, возможно, только благодаря вину ее эмоции прорвались с поразительной отчетливостью.

— Ты не пьешь? — заметила она. — Ну что ж, не удивительно, мало кому нравится слышать о себе правду. Мне и самой она иногда кажется столь же горькой, как самая противная микстура. — На стол опустился пустой бокал.

— О какой правде ты говоришь?

— По-моему, ты привязан к Алисии, как наркоман к марихуане.

— Да, но в моей жизни встречались и другие женщины, — возразил Антонио.

— Но ни одна из них так и не заменила Алисию. Прекрасную, стройную, с великолепными белокурыми волосами и загадочным, трагическим взглядом. Разве кто-нибудь может сравниться с ней!

— Неправда.

Усмехнувшись, Натали потянулась к бутылке. Увы, уже пустой. В бокале Антонио тоже не осталось ни капли.

— Тебе хочется еще?

— Нет, нет, — Натали с хмельным усердием ловила вилкой устрицу. — Если выпью, то наверняка брошусь перекрашиваться в блондинку. И непременно куплю бумажные крылья, чтобы хоть чуть-чуть походить на белокурого ангела, который вскружил тебе голову и похитил сердце.

— Что-то я не пойму, куда ты клонишь. Причем здесь крылья, белокурый ангел и мое сердце?

— Ах, да. — Натали вдруг сникла. — Конечно, я не имею права совать нос в чужие дела. Я немного забылась. Извини.

Веселые искорки, светившиеся в ее глазах, неожиданно померкли, словно их задул набежавший предгрозовой ветер. Резкая перемена в ее настроении не ускользнула от внимательного взгляда Антонио.

— Да нет. Ты не поняла меня. — И в подтверждение сказанного он примирительно сжал ее руки в своих ладонях.

— Да, да, конечно, — автоматически согласилась Натали, взглядом лаская смуглую кожу. — Извини, — повторила она. Собрав в кулак остатки воли, она отвела глаза и, чувствуя, что у нее нет сил притворяться и дальше, тихо промолвила: — Сделаю-ка я несколько набросков, пока еще свежи в памяти впечатления и образы, навеянные прогулкой.

Не дожидаясь ответа, Натали встала и, взяв блокнот и карандаши, поспешно скрылась за дверью.

Антонио нахмурился. Руки бессознательно сжали высокий бокал. Лишь хруст стекла прервал на мгновение невеселые мысли. Он медленно разжал пальцы — на стол посыпались мелкие блестящие осколки. В каком-то оцепенении, не чувствуя боли, Антонио стряхнул с ладоней мельчайшие острые стеклышки.

В следующий раз будешь умнее, говорил он себе. Зачем покупать столь хрупкую посуду? — Гандерас горько усмехнулся. Ты слишком неуклюжий, неотесанный, грубый. И, соприкасаясь с прекрасными нежными созданиями, непременно ранишь их. Так сложилось с Алисией, а теперь повторяется с Натали.

Антонио откинулся на спинку стула и с тяжелым вздохом закрыл глаза.

Антонио внезапно проснулся. Внутреннее чутье, отточенное за долгие годы общения с могучим мудрым океаном, подсказывало, что шторм позади. Шквальный ветер, еще вчера вздымавший гигантские волны, сменился бризом, шептавшим нежные слова. Яхта неподвижно внимала тихим речам, освещенная холодным серебристым светом луны, которая робко выглядывала из-за редеющих облаков.

Но вот сквозь ветер прорвался еле различимый звук, похожий на тихий плач.

Гандерас сразу догадался, откуда он исходит. Он импульсивно сорвался с койки, твердо намереваясь броситься к Натали, чтобы утешить и успокоить ее. Но тут же заставил себя забраться обратно под одеяло, прекрасно понимая, что, приблизившись к обворожительной, страстно желанной женщине, он ни за что не сдержится. Он станет страстно ласкать ее до тех пор, пока прекрасные ноги не раздвинутся, открыв влажную тайну и приглашая проникнуть туда. И тогда тугая, горячая от возбуждения плоть соединится с мягкой промежностью в сладчайшем союзе… Тайные мечты об этом мгновении преследовали Антонио с тех пор, когда он впервые заметил женщину, которая бесстрашно сражалась со стихией.

Вожделенная картина заставила кровь почти закипеть. Никогда еще Антонио столь близко не подходил к черте, за которой самообладание теряло силу, и желания оказывались сильнее рассудка. Ни одной женщине не удавалось разжечь в нем такой сладостный огонь.

Натали, Натали! Только от тебя одной я получу наслаждение, которого так жаждет мое существо, шептал он сквозь зубы.

Антонио лежал неподвижно, пытаясь обуздать непокорное тело и столь же непокорные эмоции. Совладать с собой было чрезвычайно трудно. Он знал, что потребуется несколько тягостных часов, прежде чем он снова сможет забыться и уснуть.

Вечером Антонио долго ворочался, считая себя обязанным извиниться перед Натали. Он полагал, что, закончив рисовать, она выйдет к нему. Так и не дождавшись, Гандерас, в конце концов, подошел к ее каюте и постучал. Голос, прозвучавший из-за двери, он узнал с трудом — настолько сухим и незнакомым казался он в сравнении с обычным ее задорным тоном. Разительная перемена в Натали произошла, видимо, по его вине. Боль острым ножом полоснула Антонио по сердцу.

Да, тяжелые мысли отнюдь не способствовали сну, так же как и сдавленные всхлипывания в соседней каюте. Душа Антонио разрывалась от жалости. Но вот, наконец, рыдания стихли, слившись с шепотом ветра. Он облегченно вздохнул и закрыл глаза. Неожиданно он различил звуки осторожно открывающейся двери и крадущиеся шаги.

Нервы Гандераса натянулись, как струна. Он чувствовал, как Натали медленно приближается к его кровати.