Джеки Эшенден - Лекарство для разбитого сердца [litres]

– Только Матильда не ваша. – В тоне голоса Генри не было ни тени волнения.

– Что? – развернулся к нему Энцо. – Думаете, она нужна мне в качестве любовницы? Что я прикоснусь к чужой жене? – Он фыркнул с таким сарказмом, словно в жизни не слышал ничего более глупого. – Вы ошибаетесь. Мне необходимо лишь ее присутствие, месяц или два, пока Саймон не привыкнет к своему новому дому.

Его самоуверенность взбесила Матильду. Он говорил о ней так, словно она была какой-то вещью, которой можно распоряжаться по своему усмотрению. Но еще больше ее разъярил его намек на то, что после того, как Саймон освоится на новом месте, ее присутствие больше не понадобится.

– Я его мать, – ледяным тоном заявила она. – И буду ею всегда. Месяца или двух моего присутствия будет недостаточно.

– Тогда оставайся. Я не возражаю. Единственное, чего я требую, – это чтобы Саймон жил со мной. Ты можешь приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится.

– То есть, по-твоему, я должна бросить свою жизнь в Англии и переехать… к тебе, где бы ты ни жил. Вот так просто.

– А почему нет? Ты решила не говорить мне о сыне. Вот так просто.

– Ты говоришь так, будто это решение далось мне легко.

– А разве нет? Проще простого решить не взять в руки телефон и сделать еще один звонок.

Матильда испытывала и стыд, и сожаление, и много чего другого, но она не понимала, почему ее ребенок должен страдать за все ее ошибки. И почему должен страдать также и Генри?

Она глянула на мужа, который снова наполнил свой стакан и посмотрел на нее с сочувствием.

– Тебе следовало сказать мне, Мэтти. Особенно если учесть, что я пригласил его сюда.

– Извини, Генри. – Матильда едва сдерживала слезы. – Знаю, мне следовало сказать. Просто…

Ее муж отличался чуткостью и пониманием. А еще добротой. Она не заслуживала его и понимала это.

– Итак? – Энцо вел себя так, словно в комнате были только они вдвоем. – Что ты скажешь? Полетишь со мной в Милан завтра утром или нет?

– Если ты заберешь Саймона, я вызову полицию, – предприняла последнюю отчаянную попытку Матильда.

– Нет, ты не сделаешь этого, – устало бросил Генри.

– Что значит – нет? – растерялась она.

– Ты ведь прекрасно знаешь, что Кардинали не уступит без боя.

– Тогда я тоже буду бороться.

– Попытайся, дорогая, – пробормотал Энцо, в голосе которого таилась чувственная угроза. – Увидим, как далеко ты зайдешь.

– Подумай, какой поднимется скандал, – покачал головой Генри. – Через пару часов все будет в Интернете. Я не хочу этого для себя, и уж точно не для Саймона. А ты?

Нет. Она тоже не хотела, чтобы на протяжении нескольких месяцев журналисты носились с новостью о том, что ребенок Генри Сент-Джорджа на самом деле не его, а миллиардера Энцо Кардинали. Они будут трепать не только ее имя, но также имя ее ребенка. Через год он пойдет в школу. Людская память короткая, но то, что попадало в Интернет, оставалось там навсегда.

– Нет, не хочу, – выдавила она, чувствуя, что теряет контроль над ситуацией.

– Конечно, правда в конце концов всплывет наружу, – тихо заметил Генри. – Но, по крайней мере, Саймон проведет хотя бы несколько недель без внимания папарацци.

Он был прав. Но все же…

Они с Генри никогда не были по-настоящему мужем и женой, только хорошими друзьями. И они прожили вместе несколько чудесных лет. Но он даже не стал спорить с Энцо. Казалось, он решил просто отпустить ее. Ее и Саймона. Без малейшего протеста.

Неужели они ничего не значили для него?

– Что ж, оставлю вас решать ваши вопросы. – Генри поставил свой стакан с бренди на стол и направился к двери. – Постарайтесь в процессе не разрушить мой кабинет.

Щелчок дверного замка показался Матильде похожим на звук закрывающейся крышки гроба.

В комнате воцарилась оглушающая тишина.

Матильда избегала взгляда Энцо, стоявшего у камина. Ей не хотелось знать, что он думает по поводу того, что муж уступил ее без единого слова протеста.

Это было унизительно.

– Итак, – тихо произнес Энцо. – Кажется, за тебя все решили.

Она посмотрела на него и, к своему удивлению, увидела в его взгляде не только триумф, но и пламя страсти. То же самое, которое чуть не обожгло ее, когда она стояла с ним в коридоре.

Он тоже сходил с ума по ней. И она прекрасно помнила власть, которую имела над Энцо на острове и которая по-прежнему могла принадлежать ей, если бы она осмелилась воспользоваться ею.

– Не стоит так торопиться, – вскинула подбородок Матильда. – Я еще не дала своего согласия.

Он плотоядно улыбнулся, словно знал что-то такое, о чем она не имела ни малейшего понятия.

– Но ты согласишься, дорогая. Определенно, согласишься. А теперь иди и собери вещи свои и Саймона. Мы вылетаем в Милан рано утром.

Энцо сидел в кресле своего частного самолета и рассматривал маленького мальчика, сидевшего напротив и наблюдавшего за ним с такой же серьезностью.

У ребенка были черные волосы и большие глаза золотисто-янтарного цвета, как у представителей рода Кардинали. На носу виднелась россыпь веснушек, как у его матери, а еще он унаследовал ее решительный подбородок.

Чудесный малыш. Но тут нечему удивляться, ведь в нем текла королевская кровь Кардинали.

Главное, чтобы он не унаследовал недостатков, которым обладали некоторые из его родственников.

Энцо отбросил эту мысль и глянул на Матильду, сидевшую рядом с сыном, бледную и молчаливую. За все утро она не сказала ему ни слова.

Совсем как его мать с ее демонстративными играми в молчанку. Но, с другой стороны, если вызывать ее на разговор, она подумает, что ему есть дело до нее, а это не так. Нет, ей придется несладко, но ведь и ему было нелегко узнать, что он целых четыре года даже не подозревал о том, что у него есть ребенок.

– Ты мне не нравишься, – вдруг заявил его сын.

– Саймон, не говори так, – напряженно заметила Матильда.

– Все хорошо, – спокойно ответил Энцо. Он не ожидал, что ребенок тут же полюбит его, ведь он был для него абсолютно незнакомым человеком. – Ты не обязан относиться ко мне с симпатией, – обратился он к ребенку. – Но я по-прежнему твой отец.

– Тогда почему ты не приехал раньше?

Услышав слова Саймона, Матильда покраснела.

Она выглядела сегодня восхитительно, даже в простых джинсах и футболке.

Глянув на нее, Энцо пришел в волнение, но проигнорировал его, так же как и закипавшую в нем злость.

– Я не приезжал потому, что не знал, что у меня есть сын. – Почему он должен щадить ее чувства, если она не пощадила его собственные? – Пока вчера вечером не узнал об этом от твоей матери.

– И ты всегда будешь моим отцом? – Еще больше нахмурился малыш. Он согласился лететь в Италию только тогда, когда узнал, что в его новом доме есть бассейн.