Джосс Вуд - Наша лучшая зима

Может быть, он наконец стряхнул с себя оковы прошлого. Может быть, он наконец действовал, как взрослый человек, каким давно себя считал. Возможно, на него подействовало появление Эмили, или Ди‑Джей, или Бостон, или все вместе, но сейчас он чувствовал себя более свободным, способным непредвзято смотреть на мир.

Единственное, с чем согласились его сердце и голова, — раньше вел себя как дурак. Да к тому же и нечестный.

Разве Ди‑Эй была виновата в том, что он испугался, обнаружив, что она стала ему ближе, чем просто сексуальная партнерша? Разве она была виновата в том, что он одновременно боялся и желал этих новых отношений? Честно говоря, он хотел большего, но не знал, чего именно.

Он решил начать с того, что расскажет Ди‑Эй про Эмили и про то, что он вернулся в Бостон из‑за нее.

Мэтт тяжело вздохнул. Таким растерянным он не чувствовал себя с самого детства, когда не мог найти себе места ни в беспутном мире своих родителей, ни в пуританском мире своего деда. Это чувство было главным кошмаром его детства, вероятно, именно из‑за него и еще из‑за Джеммы во взрослой жизни он так и не отважился кого‑нибудь полюбить. До того, как появилась Дилан‑Энн.

Он знал, как любовь может ранить. Во всяком случае, с ним было именно так. Ему было больно, когда его родители забывали о нем ради своих примитивных удовольствий и покупали выпивку или наркотики вместо еды и теплого пальто ему на зиму. Ему было больно, когда дед с бабкой взяли его в свой роскошный дом и попытались превратить энергичного, любознательного подростка в предмет викторианской мебели. Он так отчаянно жаждал любви, но и они, и родители поставили его в самый дальний угол их жизни и запретили высовываться. Он был никому не нужен. Вот почему, когда он встретил Джемму, то отдал ей всего себя без остатка. В семнадцать лет он мечтал, что они поженятся, создадут семью и будут любить друг друга до конца своих дней.

В тот день, когда она прислала ему записку, что у нее был выкидыш и она расстается с ним, он запер свое сердце на сто замков. С того дня с женщинами его связывал только секс.

И теперь он не знал, что делать с той бурей чувств, которую подняла в нем Ди‑Эй. Она пробудила в нем — взрослом искушенном мужчине — юношеские мечты. А то, что сейчас она была невозможно красива, только усложняло его жизнь.

Он мог бы предаваться такому самоанализу до самой смерти, но надо было принимать какое‑то решение и следовать ему. Он хотел бы рассказать Ди‑Эй о своих противоречивых чувствах и узнать — может быть, она их разделяет? Он хотел бы поделиться с ней радостью, что видел свою дочь.

Но сначала ему пришлось прийти на этот проклятый ужин.

Он поднял глаза. Фенелла предложила ему, а затем Джиму свою говядину «Веллингтон». Ди‑Эй, вероятно, еды не полагалось. Мэтт нахмурился. Тщательно подкрашенная, причесанная, моложавая, продуманно одетая Фенелла, кажется, все еще пыталась конкурировать с красотой дочери. То, что борьба была безнадежной, злило ее еще больше.

Что бы она ни говорила дочери, тон ее был снисходительным, даже пренебрежительным. Что бы ни говорила Ди‑Эй, Фенелла ее сразу перебивала.

У Мэтта было огромное искушение поставить ее на место, но он догадывался, что Ди‑Эй это не понравится, поэтому старался держать язык за зубами. В результате его язык был буквально весь искусан.

Но он надеялся, что этот ужин все‑таки даст ему возможность поговорить с Ди‑Эй, и этот момент наконец настал. Он терпеливо отвечал на обычные расспросы о его самых громких процессах и с облегчением вздохнул, когда Фенелла встала и попросила Джима помочь ей подать десерт.

Как только они вышли из комнаты, он поймал взгляд Ди‑Эй.

— Как тебе ужин? — спросила она бесцветным голосом.

— Так же ужасен, как ты и предупреждала, — ответил он. — Нам нужно поговорить.

Ди‑Эй повертела в пальцах серебряную десертную ложку.

— Ладно. Думаю, нам пора расставить точки над i. Хорошо. Он справится. Во‑первых, он извинится и расскажет ей про Эмили и почему он так быстро сбежал сегодня. После того как он все это ей объяснит, он скажет, что у него есть чувства к ней. Чувства, которые были для него новыми и, как он надеялся, взаимными. Они проведут Рождество вместе и разработают план, который позволит им видеться чаще, договорятся общаться каждый день. Они что‑нибудь придумают.

У каждой проблемы есть решение.

Но, на самом деле, он не был в этом уверен. Он чувствовал, как у него земля уходит из‑под ног. Ни один военный преступник, ни один самый суровый судья не мог довести его до такого состояния. С ними он как‑то справлялся.

Мэтт посмотрел в глаза Дилан‑Энн и почувствовал, как паника отступает. Успокоившись, он стал гадать, что сейчас чувствует она. Ди‑Эй выглядела расстроенной, но собранной, испуганной, но готовой к обороне. Мэтт так хотел уверить ее, что все будет хорошо, что он все для этого сделает, он собрался сказать ей об этом… Но тут дверь открылась, и в комнату вошли Фенелла и Джим с маленькими горшочками в руках.

Она улыбнулась дочери и гостю, но улыбка показалась Мэтту плотоядной. Фенелла подала десерт дочери, затем обошла стол и наклонилась над плечом Мэтта, чтобы поставить блюдо на стол перед ним. Она легла на его плечо грудью, а губы оказались так близко у его уха, что он слышал ее дыхание. Мэтт пристально посмотрел на Ди‑Эй, надеясь, что она не заметила поползновений матери.

Она, слава богу, была занята десертом. Она не заметила и того, как мать слегка потрепала Мэтта по затылку. Мэтт жестко посмотрел на Фенеллу, но та лишь ответила ему улыбкой, которая ей самой казалась сексуальной. Фенелла вернулась на свое место и обменялась с Джимом взглядом, который, как показалось Мэтту, не предвещал ничего хорошего.

— Я уверена, что ты забыла об этом, Дилан‑Энн, потому что ты редко помнишь о вещах, которые для меня важны, но я возглавляю «Общество бостонских женщин».

Ди‑Эй настороженно взглянула на мать. Она беззвучно положила ложечку на тарелку и сложила кончики пальцев.

Фенелла выразительно посмотрела на Мэтта, но он никогда не слышал о таком обществе.

— Извините, я должен быть впечатлен?

Фенелла развернулась к нему с очень серьезным видом.

— Мы являемся исключительно влиятельной группой женщин‑единомышленниц: интеллектуалок, профессионалов, которые собираются для обсуждения интересующих их тем.

«Звучит жутковато», — подумал Мэтт.

— Мы — аналитический центр, дискуссионная группа, но раз в год мы устраиваем благотворительное мероприятие. Это наш Рождественский бал. Это чрезвычайно элитное мероприятие, на которое собираются все столпы бостонского общества. Кроме того, в этом году на балу я собираюсь официально объявить о своем намерении баллотироваться в сенат.