Элисон Робертс - Сердце, открытое любви

Очарование дня исчезло, и вернуть его не могли даже нарядные люди и праздничные огни, поэтому она с облегчением вздохнула, когда Жюльен предложил вернуться в особняк.

Они ехали обратно в машине Жюльена, ворота он открыл своим пультом дистанционного управления, и у Элис на мгновение появилось ощущение возвращения домой. Когда они миновали ворота, она невольно обернулась. Первый раз она вошла на территорию через эти ворота неделю назад, и всего за несколько дней ее жизнь невероятным образом изменилась. Тот день она не забудет никогда. Она испытывала предвкушение и страх одновременно. Вокруг толпились журналисты, над головами кружил вертолет. Похоже, они потеряли надежду на сенсацию и разъехались.

Она покосилась на Жюльена, вновь, словно отгородившегося от мира непробиваемой стеной. Этот человек умел так страстно любить, но все же выбрал для себя более безопасный путь одиночества, а все чувства отдавал только любимому делу Как ей быть, ведь она так сильно его любит?

Когда они были на подъездной дороге, Элис увидела у входа машину Похоже, ей предстоит нервничать каждый раз при подходе к этому дому Она принялась разглядывать большой черный автомобиль. Такой может принадлежать очень обеспеченному человеку и управляет им, скорее всего, шофер. Вскоре она увидела его за рулем, но на заднем сиденье никого не было.

Скорее всего, это прибыла мадам Лоран, а у нее непременно есть ключи от дома сына. Значит, она ждет их внутри.

Элис охватила дрожь. Появление этой женщины означает, что прекрасный день закончен и очень скоро ей предстоит попрощаться с двумя любимыми мужчинами — братом и его дядей. Впрочем, ожидающая их женщина приходится ей бабушкой. Может, надежда все же не потеряна?

Ивонна Лоран была примером аристократической элегантности. Высокая, стройная, с коротко постриженными седыми волосами и искусно наложенным макияжем. На ней был сшитый на заказ костюм, шею украшало жемчужное ожерелье.

С Элис они представляли весьма заметный контраст. На ней был тот же зеленый свитер, в котором она приехала, надетый на одну из двух рубашек, сложенных в рюкзак, джинсы, требующие стирки, заправлены в потертые от долгой носки сапоги. В довершение всего на голове сверкала стразами нелепая шапка с помпоном.

Дама, ожидавшая их в фойе, кажется, даже не взглянула на нее, впрочем, на Жако тоже.

— Bonjour, Жюльен. — Мадам Лоран продолжила говорить, но Элис, конечно, поняла из всей ее речи лишь приветствие, но обратила внимание на то, что голос звучит властно, как у человека, привыкшего раздавать приказы. Говорившие обменялись поцелуями, едва коснувшись щек друг друга. Жюльен провел мадам Лоран в гостиную и повернулся к Элис.

— Она приняла тебя за няню, — сказал он, понизив голос. — Я объясню ей, кто ты и какова причина твоего появления в доме, а ты иди в детскую и займись малышом.

Элис не смогла ответить, поэтому лишь кивнула. Нет ничего удивительно в том, что мадам Лоран так отреагировала на ее присутствие, приняв за прислугу, но как могла она даже не взглянуть на внука, не пожелать взять на руки и увидеть его лицо? А ведь это ребенок, которому она так страстно желает стать опекуном.

Надежда на то, что ей будет приятно увидеть взрослую внучку, растаяла. Сейчас Элис была рада, что может укрыться в детской. Она переодела Жако, накормила его, а он опять держал ее за руку. Затем она спела ему колыбельную и уложила в кроватку. Может быть, в последний раз.

И принялась ждать. Элис было не по себе от того, что судьбу ее сейчас вершат чужие люди, а она не может ничего сделать и никак не повлияет на их решение.

Ей остается только надеяться…

— Мадам Лоран… Простите, но обстоятельства требовали встречи с вами.

Разумеется, они виделись на похоронах Колетт, но тогда она была рядом с сыном, а Жюльен старался держаться от них на значительном расстоянии. Он понимал, что его присутствие переносится с трудом, но ведь это были похороны его сестры…

Сейчас он не должен позволять себе показывать отношение к собеседнице. Они оба в трауре и скорбят о близких людях. В данной ситуации разумнее, как и говорила Элис, попытаться убедить, а не угрожать.

— Я понимаю, как вам сейчас тяжело, — продолжал Жюльен. — Примите еще раз мои соболезнования, мадам.

Светло-голубые глаза наполнились слезами. Ивонна опустилась на небольшой диван, открыла сумочку, достала носовой платок с красивой вышивкой и приложила его сначала к уголку одного глаза, потом другого.

— Мой внук — это все, что у меня осталось, — наконец заговорила она.

— Да, да. — Жюльен сел на диван напротив. Сейчас не время сообщать ей, что это не так, что у ее сына была дочь. — Я хорошо вас понимаю, поскольку сам нахожусь в таком же положении. А потому я очень надеюсь, что мы придем к соглашению, которое бы обеспечило малышу лучшую жизнь, лучший уход. Любовь… — Последнее слово эхом разнеслось в голове и вызвало воспоминания об Элис. Создавалось впечатление, что она присутствует при их разговоре и старается помочь.

Мадам Лоран высморкалась, и даже это она делала элегантно.

— Я все смогу дать Жаку. Только мне удастся должным образом заботиться о ребенке. Ты… работаешь, постоянно занят. У тебя нет времени для маленького.

Жюльен нахмурился. Он нашел бы время, если бы понадобилось.

— Ты же предмет обожания этого народа, Жюльен. — Ивонна подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и улыбнулась. — Как и мой сын когда-то. Я отлично понимаю, как это непросто выдержать, сколько сложностей влечет за собой этот статус. — Глаза ее вновь наполнились слезами. — Я обожала сына, а теперь готова передать эту любовь внуку. У него будут лучшие няни. Лучшая школа.

Жюльен опустил голову, не решаясь спорить. Она считает, что деньги способны дать Жако все, что ему нужно, и обеспечить счастливое детство. Но ведь для ребенка важно совсем другое.

— Он мой племянник. Сын моей сестры. Я хочу присутствовать в его жизни.

— Разумеется. — В голосе мелькнуло сочувствие. — Я понимаю, как для тебя это важно. Я знаю, что у вас с моим сыном были… сложности в отношениях, но в настоящее время это значения не имеет. Сейчас надо думать о том, что лучше всего для Жака, верно?

— Несомненно. — Жюльен был растерян. Он не ожидал, что мадам Лоран будет так благосклонно настроена. Неожиданно для себя он понял, что улыбается.

— Я уже не молода, — продолжала Ивонна. — но, пока могу, сделаю все, чтобы у внука был дом и семья, я также понимаю, что настанут времена, что ему будет необходимо большее, чем услуги хорошей няни. В его жизни будет важна роль мужчины. Но тогда… — она перевела дыхание, — меня уже не будет рядом, я не смогу ему помочь.