Карла Кэссиди - Не беги от любви [litres]

– Надеюсь, сейчас он гниет в какой-нибудь тюрьме.

– Не гниет. Он вышел сухим из воды. – Трой не удержался от горечи.

– Как такое возможно? – ахнула Элайза. Она снова схватила его за руку.

– Одна его знакомая устроила ему алиби на время похищения и утверждала, что лента принадлежит ее дочери. Дело закрыли за недостаточностью улик. Но я точно знаю, что он виновен. Я видел фото ленты; именно она была у Энни в волосах в тот день, когда я повел ее в торговый центр. Я сам завязал ей хвостик… Лента была не просто розовая, у нее были бледно-малиновые кончики. Когда ее… нашли в мусорном контейнере, ленты на ней не было.

Элайза сжала ему руку. Глаза у нее были дымчато-серыми, и он прочел в них мягкость и сочувствие. Он даже не понимал, насколько ему нужно чье-то сострадание!

– Я не должен был играть на том проклятом автомате. Я не должен был ни на миг отводить взгляда от дочки. Я проявил беспечность. Ее убили из-за меня.

– Трой, нельзя винить себя в случившемся. Все произошло из-за того, что там оказался педофил, преступник, а вовсе не из-за того, что вы что-то сделали неправильно. Вы не виноваты!

Он смотрел в ее глаза и думать мог только об одном: как ему хочется ее поцеловать, соединиться с ней, забыть о своей вине и смягчить горе.

Элайза как будто поняла его потребность, потому что наклонилась к нему, и он прильнул к ее мягким губам. Нежного поцелуя, которым они обменялись, оказалось недостаточно. Он коснулся языком ее нижней губы, она в ответ коснулась его кончиком своего языка – и пламя желания запылало в нем на полную мощь. Он откинулся на подушку и потянул ее за собой, прижимая к себе. Поцелуй продолжался.

Сердце у нее билось так же часто, как у него; стремительный стук, который поощрил его просунуть ладони под халат и водить по ее спине поверх тонкой шелковой ночной рубашки.

Все рациональные мысли куда-то испарились. Он отдался своим ощущениям, отдался женщине, которая предложила ему своего рода искупление грехов. Ее аромат обволакивал; он воспламенялся еще больше и снова впился в нее губами. Она была такой нежной, такой податливой, и ему хотелось забыться в ней. Сейчас он мог думать только об одном: как ему хочется взять ее, соединиться с ней.

– Элайза! – тихо прошептал он, отстраняясь от нее.

– Трой, не надо. Не здесь, не сейчас. – Ее слова мигом отрезвили его, он тут же убрал руки.

Она выпрямилась, в ее взгляде он прочел и сожаление, и обещание.

– Мне очень жаль, Трой. Ночь была такой безумной, и я не думаю, что…

– Все нормально. Не извиняйся. – Он ободряюще улыбнулся. Она права. Ночь и правда выдалась безумной, и он не хотел брать ее, как похотливый подросток, на диване. А когда они все же займутся любовью, он хотел быть уверенным в том, что она хочет этого так же, как он.

Они оба очень устали; он не хотел, чтобы пережитые эмоции толкнули ее на поступок, который она на самом деле не хотела совершать.

Теперь Трой был уверен, если Элайзе и ее детям грозит опасность, он защитит их, чего бы это ему ни стоило! Он сделает для них то, чего не сделал для своей дочери, и, может быть… может быть, защитив их, он наконец обретет толику прощения для себя.

На следующее утро после завтрака, состоявшего из свежих пончиков, за которыми Трой съездил в пекарню до того, как они проснулись, он проводил их до дома. Дети с удовольствием поглощали сладости, но были разочарованы из-за того, что всю ночь проспали, хотя ночевали в доме у соседа.

– Надо будет устроить еще одну вечеринку с ночевкой, когда я и Сэмми не будем спать, – предложила Кэти, пока они шли по лужайке. – Мистер Трой, а теперь вы приходите к нам, хорошо? И оставайтесь ночевать. Мы поиграем в разные игры, поедим попкорна и мороженого.

Трой посмотрел на Элайзу и широко улыбнулся. В его голубых глазах плясали озорные огоньки.

– Заманчиво, но все решает ваша мама.

Элайза прекрасно понимала, о чем он думает, она и сама думала о необузданном желании, которое охватило их минувшей ночью.

– Что скажешь, мама? Когда мистер Трой может прийти к нам с ночевкой? – спросил Сэмми.

– Поживем – увидим, – ответила она, отводя глаза от Троя.

Внезапно ей стало страшно. Не слишком ли быстро развиваются события у них с Троем? Конечно, вчера ночью они много узнали друг о друге, но ведь она знакома с ним всего неделю, не больше. И потом, может быть, прилив желания вызван ее страхами в сочетании с его душераздирающими признаниями… Бросилась бы она к нему в объятия, если бы страх не выгнал ее из собственного дома? Целовала бы она его так же страстно, если бы он не рассказал об ужасной трагедии, сломавшей ему жизнь? Но она знала, что пока не готова прыгнуть в постель с кем бы то ни было.

– Может, устроите мне экскурсию по вашему дому? – предложил Трой, когда Элайза отперла парадную дверь.

Она улыбнулась ему с благодарностью. Наверняка соседа не интересует планировка ее дома. Просто он хочет убедиться, что внутри никого нет.

– Я покажу вам свою комнату, мистер Трой! – пылко воскликнула Кэти. Она схватила его за руку и потащила к лестнице. – У меня розовая комната, и в ней много кукол!

Пока они поднимались, он смеялся. Элайза и Сэмми шли следом. Он посмотрел на комнату Кэти, охал и ахал, увидев кружевное розовое покрывало и кукол, которые сидели за маленьким розово-малиновым столом. Он терпеливо знакомился со всеми куклами Кэти по очереди.

– Какой милый оттенок синего, – заметил он, когда они вошли в комнату Сэмми. Он тут же осекся и посмотрел на Элайзу, очевидно испугавшись того, что назвал цвет, который Сэмми не может видеть. – Прости, Сэмми!

Сэмми с улыбкой присел на край кровати.

– Не извиняйтесь, мистер Трой. У меня в голове есть разные цвета. Кэти мне о них рассказывала.

– Я говорила, что зеленый похож на вкус сельдерея. Синий – на вкус голубики, – объяснила Кэти.

– Желтый похож на солнышко, когда оно греет лицо, – подхватил Сэмми. – Я не знаю, правильные или нет цвета в моей голове, но Кэти и мама помогают мне все видеть по-своему. Мама говорит, что у меня богатая фантазия.

– Не сомневаюсь, – ответил Трой.

– Пошли, Сэмми. Пойдем ко мне в комнату, поиграем со мной в куклы, – предложила Кэти.

После того, как дети вышли, Трой проверил стенной шкаф в комнате Сэмми – то же самое он раньше проделал в комнате Кэти. Закрыв дверцы, он повернулся к Элайзе.

– Твои дети – настоящее чудо.

Она улыбнулась:

– Разумеется!

– А сейчас я бы хотел осмотреть твою комнату.

У нее была полуторная, а не двуспальная кровать; интересно, подумала Элайза, заметил ли он, что покрывало персикового цвета выцвело и истерлось.

– Выглядит уютно, – сказал он.

Его слова прозвучали нейтрально, но пробудили в ее воображении не совсем невинные образы. Так легко было представить, как они вдвоем, обнаженные, лежат под ее персиковыми простынями! Она поспешила прогнать видение из головы.