Карла Кэссиди - Не беги от любви [litres]

И все же легче было сосредоточиться на фото, чем вспоминать выражение лица Элайзы, когда он уходил из ее дома. Она выглядела совершенно подавленной… сломленной. Он словно лишил ее жизни. Трой внушал себе: с ней все будет хорошо. Она сильная женщина и все преодолеет; она и его преодолеет.

Рано или поздно она встретит мужчину, который достоин быть с ней рядом. Она встретит хорошего человека, который с радостью примет и ее, и детей, и они будут жить вместе долго и счастливо. Да, он желал ей такого счастья, но при мысли о том, как она занимается любовью с другим, при мысли о том, как она и дети будут счастливы с другим, ему стало грустно. Жаль, что он сам не может быть с ними рядом!

Он дал себе слово, что защитит их от любого вреда. После того, как Элайза установила сигнализацию, он немного успокоился. Хорошо, что она проявляет осторожность и не открывает дверь всем подряд.

Однако невозможно сидеть целый день на одном месте и жалеть себя или Элайзу. Допив кофе, он встал и отнес чашку в раковину.

Неожиданно оказалось, что он провел в раздумьях слишком много времени. Выйдя на улицу и направившись к своему фургону, он едва не столкнулся с Элайзой и детьми, которые шли домой с автобусной остановки.

– Здрасте, мистер Трой! – Кэти подбежала к нему. Ее глаза, когда она поравнялась с ним, искрились радостью. – Сегодня я получила пятерку за диктант! – с гордостью объявила она.

– Молодец! – Трой покосился на Элайзу; та замедлила шаг. Она держала за руку Сэмми. Элайза не смотрела на него; ее как будто привлекло что-то на той стороне улицы. Сердце у него кольнуло, хотя он и понимал: отныне между ними все так и будет.

– Когда мы снова придем к вам и устроим вечеринку с ночевкой? – спросила неугомонная Кэти. – Мы с Сэмми хотим не спать, чтобы можно было всем играть в игры, веселиться и, может быть, поесть мороженого с цветной посыпкой.

– Детка, не думаю, что у нас будут вечеринки с ночевкой, – ответил он.

Радость в ее глазах немного померкла.

– Но почему? Разве вы нас уже не любите?

Сердце у него сжалось. Сейчас ему больше всего хотелось привлечь Кэти к себе, обнять и сказать, что он ее любит. Но он этого не сделал. Улыбнувшись, он ответил:

– Конечно, люблю, просто сейчас я очень занят на работе и мне некогда устраивать вечеринки с ночевкой. Видишь, я и сейчас еду на работу. – Он распахнул дверцу фургона.

– Ладно, мистер Трой, до скорого!

Он дождался, пока все трое пройдут мимо, а затем задним ходом выехал на улицу и поехал в другую сторону. Короткий разговор с Кэти совершенно измотал его.

Он ведь полюбил не только Элайзу, но и ее смышленых, славных детей. Они заслуживали гораздо лучшего отца, чем он. В конце концов, он потерял дочь, потому что оказался недостаточно хорошим отцом.

Сейчас, наверное, лучше всего занять себя работой. Он поедет на последний объект и будет сажать цветы до самого вечера. А завтра с самого утра займется тем же. Наверное, он переживет страшную годовщину, только если будет работать до изнеможения. По крайней мере, он сможет спокойно спать ночью, зная, что хоть что-то сделал правильно. Он спас Элайзу и ее детей. Они не должны довольствоваться малым. Они заслуживают лучшего. Остается надеяться на то, что он преодолеет свой отказ от любви.

В субботу страшные воспоминания обрушились на него с самого утра, как только он проснулся. Несмотря на то что сквозь легкие белые занавески в комнату проникали лучи солнца, вокруг него клубился мрак. Может быть, лучше всего снова уснуть. По крайней мере, во сне не придется думать; не придется ничего чувствовать.

Беспокойно ворочаясь с боку на бок, он вскоре понял, что больше не уснет, а боль воспоминаний стала невыносимой.

«Энни… Энни…» Сердце плакало кровавыми слезами.

Работа! Он поедет на новый объект и будет усердно работать, надеясь, что труд вытеснит из головы остальные мысли. Трой с огромным трудом заставил себя встать.

Он прибыл на объект с сорокапятиминутным опозданием; трое его служащих уже трудились. Он поздоровался с Бобом Райаном, Скипом Ричардсом и Гэри Хатчинсоном, тремя своими лучшими работниками.

– Где Линн и Джейсон? – спросил он у Боба, которого назначил старшим.

– Сегодня от них ни слуху ни духу, – ответил Боб, криво улыбнувшись. – Ты ведь знаешь, в субботу утром их можно не ждать. Видно, вчера вечером хорошо повеселились.

– М-да, ну что ж, отныне им не придется работать ни по субботам, ни в другие дни, – сухо ответил Трой и зашагал назад к своему фургону.

Он уже давно собирался расстаться с двумя лентяями, но сегодня, когда в нем нарастали боль и медленно вскипал гнев, он решил, что настало время их уволить. Он позвонил каждому из них, но в обоих случаях звонок сразу переключился на голосовую почту. Он оставил сообщения о том, что их сотрудничество закончено, а затем вернулся к Бобу и остальным.

– В понедельник я переведу сюда нескольких человек с объекта возле больницы, и они вам помогут, – обещал он. – А пока поработаем вчетвером.

Пока Скип и Гэри укладывали дерн, Трой вместе с Бобом принялся сажать цветы. Для посадок они выбрали не лучшее время года, но, когда Трой попробовал убедить владельца подождать до весны, он столкнулся с упорным сопротивлением. Владелец желал, чтобы цветы непременно высадили сразу же.

Через час Трой понял, что ему нужно прекратить работу. Он сейчас не в том настроении, чтобы быть среди людей. Он дважды рявкнул на Боба из-за того, что тот сажал цветы слишком близко друг к другу, а потом наорал на Скипа, когда тот попросился на перекур.

Он извинился перед тремя работниками, сел в свой фургон и поехал куда глаза глядят. В конце концов он с удивлением обнаружил, что припарковался у обочины перед домом, где когда-то жил с Шерри и Энни. Он смотрел на красивый кирпичный дом с четырьмя спальнями. К собственному изумлению, вместо того, чтобы вспоминать, как он жил здесь с женой, Трой снова начал думать об Элайзе.

Он вспоминал ее улыбку; его обволакивал ее нежный аромат. Каждое мгновение, проведенное с ней и ее детьми, мелькало в его голове. Озорная улыбка Кэти; застенчивая улыбка Сэмми; их смех в пиццерии и за обеденным столом. Элайза в его халате после ночи любви. И сама любовь, которая была такой восхитительной…

– Нет, – шептал он. – Нет! – Он больше не хотел думать ни об Элайзе, ни о ее детях. Теперь все они в прошлом. В его будущем для них места нет.

Он снова посмотрел на дом. Ему вдруг показалось, что здесь с Шерри жил совершенно другой человек, как будто та жизнь приснилась ему и не имела отношения к тому человеку, каким Трой стал сейчас.

Но воспоминания об Энни, которая тоже жила в этом доме, по-прежнему причиняли ему боль. Здесь, в гостиной, застеленной бежевым ковром, она сделала свои первые шаги. Она впервые сказала «па-па», когда сидела в кухне на полу и играла своими пухлыми ручками в кукольную посуду. Она подбегала встречать его, обнимала и целовала, когда он возвращался с работы, а он нес ее в гостиную на закорках. Элайза помогла ему сохранить радостные воспоминания о дочке, и за это он всегда будет ей благодарен. Но, кроме того, дом, в котором он жил раньше, помнил и ужасные крики… и слезы, и злые слова. Он помнит о погубленной, сломанной жизни, о навсегда уничтоженной семье. Трой медленно тронулся с места; вокруг него снова сгущался мрак.