Кэрол Маринелли - Снова поверить в любовь

А потом подумал, вдруг она улетает из Ла-Гуардии? [2] Аэропорт в Нью-Йорке.

— Слушаюсь. — Эдмунд включил мотор. — Прибытие?

— Нет, вылет.

Итан подумал, какое это страшное слово.

— А вы знаете номер рейса?

— Нет. — Итан покачал головой. — Я знаю только, что самолет направляется в Лондон сегодня вечером.

Но таких рейсов было несколько.

— До Гэтвика [3] Аэропорт в Лондоне. или до Хитроу [4] Аэропорт в Лондоне. ?

— Я не знаю! — почти закричал Итан, что было ему несвойственно. Он редко повышал голос, и его ярость была направлена не на водителя, а на себя самого. — Хелен сейчас разбирается с этим. Есть надежда, что мы будем знать больше, когда доберемся туда.

Напряженность не спала, когда позвонила Хелен и сообщила, что телефон Мериды все еще не отвечает.

— Она, возможно, уже на борту или сменила свою сим-карту.

— Продолжай звонить ей, — сказал Итан, и, хотя его голос прозвучал ровно, сердце у него сжалось от отчаяния.

Он развязал свой галстук-бабочку. Пока машина неслась в тоннеле, он вспоминал, как в ее квартире видел чемодан с приклеенной на него биркой. Может быть, это был тот же самый перевозчик?

Он сказал водителю, какого перевозчика искать. Это немного сужало круг поисков, но не существенно.

Итан лишь отчаянно надеялся, что она еще не улетела.

Отстояв огромную очередь, Мерида наконец подошла к стойке регистрации. В аэропорту было шумно и многолюдно, ее рейс задерживался, но, по крайней мере, дело сдвинулось с мертвой точки.

Она до сих пор не знала, правильный ли сделала выбор, решив вернуться домой. Она была в отчаянии. Она простилась не только с карьерой, но и с друзьями и с той жизнью, которую она здесь наладила.

И, уезжая, она полностью лишалась малейшего шанса, что Итан, возможно, захочет еще раз увидеться с ней.

У него было несколько месяцев на это, напомнила себе Мерида.

У нее начала болеть голова. Но она не знала, какую таблетку принять, чтобы не навредить ребенку.

Ребенку!

Она вздрагивала всякий раз при мысли о ребенке. Она до сих пор не могла поверить, что это правда.

И она не могла поверить, что слышит голос Итана, зовущего ее по имени.

— Мерида!

Она обернулась и увидела его. Он был невероятно красив, в смокинге, но с развязанным галстуком. Его черные глаза встретились с ее глазами, и он нетерпеливо махнул ей рукой, подзывая к себе.

— Мисс?..

Наконец подошла ее очередь на регистрацию.

Итан не сводил глаз с ее лица, но до того момента, как она увидела его, он уже убедился, что она беременна.

Она была худой — на самом деле слишком худой, — но ее груди стали больше, чем прежде. Ее волосы были кое-как уложены в пучок, а лицо было слишком бледным в свете флуоресцентных ламп.

Это должны были быть софиты, подумал Итан, пробираясь к ней. Она должна была быть на той сцене, когда поднялся занавес, а не стоять, выжатая как лимон, с чемоданом в руке, готовясь улететь отсюда.

— Пойдем, — сказал Итан, словно просто ожидал, что она последует за ним к его машине.

Как и было на самом деле.

— Мне нужно зарегистрироваться. Я должна успеть на свой рейс, — сказала Мерида.

— Нет, теперь не должна.

— Мисс! — Люди протискивались между ними, а ее попросили подойти к стойке регистрации.

— Я должна идти.

— Мерида.

Его голос был невероятно резким и властным, и она увидела перед собой крутого бизнесмена, каким, как она слышала, он и был.

— Ты позвонила мне и пригрозила, что обратишься к адвокату.

Он окинул ее взглядом с головы до ног, и этот взгляд сказал ей, что он все знает.

— Я бы сказал, что нам есть о чем поговорить, не так ли?

— Да, это так. Но я не такая, как ты, Итан. Я не могу просто сесть в другой самолет по своей прихоти.

У нее не было денег, чтобы купить еще один билет, и ее пугала мысль, что она не успеет на свой рейс.

— Мерида, если ты сейчас же не пойдешь со мной, клянусь, я перекину тебя через свое плечо и отнесу в машину.

Он вполне был способен на это.

Но он глубоко вздохнул и заставил себя сражаться честно.

— Если мы не придем к обоюдному согласию, я куплю тебе другой билет до Лондона.

Мерида не знала, верить ли ему, но они должны были хотя бы попытаться. Она напомнила себе о том, что сказала Наоми, — он всегда вел себя с ней как истинный джентльмен. И она кивнула.

Он взял ее чемодан, и они стали пробираться сквозь толпу.

Его машина ждала у выхода, и хотя она не стала говорить ему об этом, она испытала облегчение, сев на заднее сиденье рядом с ним. За прошедшие недели Мерида часто чувствовала себя невероятно одинокой.

Движение было плотным, и они ехали довольно долго. Но они почти не разговаривали.

На сиденье она увидела программу сегодняшнего представления.

— Ты был в театре?

— Да, — коротко ответил он.

— Ты узнал, что я получила роль?..

Он увидел в ее глазах надежду, что он узнал, что она будет играть в спектакле, и пришел в театр, чтобы посмотреть на нее. Но Итан быстро лишил ее иллюзий. Он ни за что не признался бы, что почувствовал, когда занавес поднялся и ее на сцене не оказалось.

— Нет, разумеется. Я здесь, потому что только что узнал от своего персонального ассистента о твоих звонках.

Мерида с трудом сдерживала слезы. Она не хотела показаться ему слабой и слишком эмоциональной, но в последнее время была именно такой.

Пока машина стояла в пробках, она смотрела в окно и не могла не думать о том, каким мог бы быть этот вечер.

Каким он должен был быть.

Премьера! Она вложила бы в роль всю душу, даже не зная, что Итан сидит в зале.

Но она предпочитала фантазию, в которой он приходит за кулисы после представления. Это должно было быть именно так.

Но сейчас все было по-другому.

Она чувствовала себя беженкой, когда они подъехали к его роскошному отелю. Итан был одет так эффектно, а Мерида на этот раз была не в черном платье и при жемчугах, а в спортивной одежде, удобной для путешествий.

— Добрый вечер, мистер Деверо, — сказал швейцар. — Мадам.

На этот раз Итан позаботился о ее багаже, и они направились прямо к лифту. И Итан стал рассматривать ее отражение в зеркальных дверях.

Беременна.

Как Мерида в свое время снова и снова смотрела на это слово на тесте, оно теперь так же крутилось у него в мозгу. Бросив быстрый взгляд на свое отражение, он решил, что это очень странно — он выглядел точно таким же, как и пару часов назад, когда направлялся в театр.

И хотя он выглядел ничуть не изменившимся, он чувствовал себя так, словно в него ударила шаровая молния.

Он никогда не представлял себя в роли отца.

И эта перспектива не смягчала его и не наполняла нежностью. Она страшно пугала его. Он думал о том, какую кошмарную жизнь устроил им их отец… и о своей собственной ужасающей репутации. О своей решимости никого не подпускать к себе слишком близко. И он был уверен, что такой бесчувственный тип, как он, не сможет стать хорошим отцом.