Дэни Коллинз - Поцелуй желанной интриганки

Кажется, нога все еще беспокоила ее. Но следующие несколько часов она провела на ногах, хрупкая и бледная. Волосы были уложены в грязный пучок, открывая хрупкую шею. Лицо сосредоточено.

Она улыбалась коллегам, но улыбка исчезала с ее лица, как только она поворачивалась в его сторону. Женщина, которая нахально ему ухмылялась, дразнила и позволила заглянуть себе в душу, исчезла.

Боже, как он скучал по ней.

Теперь она сидела рядом с ним, но между ними воцарилась непроницаемая и густая тишина.

Он думал, что придется долго уговаривать ее, но, конечно же, она хотела очистить имя своего отца. Данте и сам хотел это сделать.

Разговор с Ривом прошел как-то странно. Голосом Стивена говорил совсем молодой парень. И это было очень странно. Сотни извинений готовы были сорваться с губ Данте, когда он увидел ужимки своего старого друга в поведении Рива. Когда Рив в упор спросил его, не произошло ли что-нибудь между ним и Ками в Уистлере, буквально пригвоздив его к месту острым как бритва взглядом, Данте был так удивлен, что его лицо сказало всю правду еще до того, как он успел что-то соврать.

Неодобрение Рива уязвляло гордость Данте. Он понимал, что любая попытка заявить о благих намерениях будет встречена с презрением. Даже с подозрением.

Ками точно не хотела возобновлять их отношения. Она ясно дала понять, что ей это не интересно, еще до того, как он рассказал ей об Артуро. Она думала, что у них были неправильные отношения.

Тем не менее она здесь. Тихая и уступчивая, с ним рядом. Почти покорная. Если бы он не услышал стальные нотки в ее голосе, когда она разговаривала с братом, он бы подумал, что она защищается. Осторожничает. Данте казалось, что все карты у него в руках, как и прежде, хотя очевидно, что он все потерял.

Она, наверное, устала. Он, по крайней мере, уж точно. С того момента, как Вито сказал ему, что Артуро ворует деньги, Данте постоянно тошнило. От одной только мысли, чего это стоило Ками и ее брату. Когда он воочию увидел, как они жили, ему стало еще хуже. Он говорил чистую правду, когда заявил, что в том клоповнике Ками больше не останется.

Еще одно предательство, и еще одно горе. Хотя потеря Стивена была гораздо более несправедливой, с ней было труднее смириться. Все, что Данте видел в этом человеке десять лет назад, его слепая вера в идеи Данте, поощрение и стремление к успеху, отцовская гордость, были реальными.

Он сглотнул комок в горле. Данте искренне хотел почувствовать, как ему повезло, что в его жизни было три замечательных отца. Но чувство обмана не покидало его.

— Я не прощу себя за то, что вычеркнул твоего отца из своей жизни, — сказал он Ками, когда самолет выровнялся и стюардесса ушла, чтобы принести ромашковый чай. — Он был хорошим другом. Я не должен был бросать его детей на произвол судьбы.

Ками отвернулась к иллюминатору, наблюдая, как черное одеяло Тихого океана проплывало под ними.

— Я не знаю, что сказать, — еле слышно проговорила Ками. — Я слишком устала, чтобы с этим разбираться. Я просто хочу выпить чаю, заснуть и покончить со всем этим, когда мы доберемся до Сицилии. Ты не против?

— Нет. — Он хотел взять ее за руку, утешить. Рассказать все, что угнетало его все это время. — Иди в каюту, — кивнул Данте в сторону двери позади них.

— В этом самолете есть спальня? — фыркнула Ками. — И сколько их? А бассейн есть? Дорожки для боулинга?

Данте не понял, было ли это простое женское любопытство или же пример сухого остроумия, поэтому просто ответил:

— Только одна каюта. И телевизор, — кивнул он в сторону монитора, где можно было наблюдать за маршрутом.

— Мне и здесь хорошо, — сухо сказала Ками.

— Я останусь здесь, — ответил Данте, потерев переносицу. — Я войду в каюту, только чтобы предупредить тебя о турбулентности. Тебе придется вернуться на место и пристегнуться.

— Я в порядке, — упрямо повторила Ками.

Три слова, произнесенные слабым шепотом, наполнили его легкие бетоном.

Следующие полчаса Ками цедила чай и смотрела в черноту иллюминатора. В конце концов она уснула. Данте отстегнул ремни безопасности и отнес ее в постель. Ему очень хотелось остаться с ней. Ему так не хватало тепла ее тела, чтобы прогнать арктический холод, поселившийся в его душе.

Вместо этого он укрыл Ками легким одеялом и вернулся на свое место, где неожиданно для себя заснул. Ему приснилось, что Ками исчезла с борта самолета, и это выдернуло его из беспокойной дремы.

Его шея болела от неудобной позы, а глаза нещадно жгло, как будто их терли наждачной бумагой. Они пролетели большую часть пути.

— Нет, со мной все в порядке, — тихо говорила Ками стюардессе. — Просто я плохо переношу полеты. Бутербродов будет достаточно, спасибо!

— Укачивает? — спросил он Ками, когда она подошла к своему месту.

Она была бледна, волосы были расчесаны кое-как, в воздухе витал запах зубной пасты.

— Немного, — пробормотала она, избегая смотреть ему в глаза, и снова уставилась в иллюминатор.

— Еще несколько часов, — указал Данте на карту полета. Они пролетали над Средиземным морем.

Несмотря на обстоятельства, он очень хотел показать ей свою родину. Данте надеялся почему-то, что она полюбит ее так же, как и он.

— Данте… — еле слышно произнесла Ками. Она выглядела измученной.

Ее голос был настолько серьезным, что легкие Данте сжались от страха. В ушах звенело, он с трудом мог расслышать ее.

— Что случилось?

— Я беременна.

— Только попробуй спросить меня, чей это ребенок, — прошептала Ками, уставившись в проход, где в любую секунду могла появиться стюардесса.

Она бросила на Данте быстрый взгляд и снова задрожала от приступа утренней тошноты. Его лицо было непроницаемым. Он мастерски скрывал свои мысли.

Стюардесса принесла завтрак. Они ели в полной тишине.

— Все, что было между нами, было только ради мести? — спросила Ками, когда они снова остались наедине. — Я очень доверчива и знаю, как ты был зол…

— Ками. — Его рука сжалась над ее запястьем, нежная, но тяжелая, как патока. — Мне надо немного времени… Когда ты узнала? — спросил он после долгой паузы.

— Несколько дней назад. Я не нарочно.

— Мы справимся.

Это ее воображение или в его голосе действительно звучала гордость и эйфория? — Ты собиралась мне рассказать?

Ками даже не заметила, что заламывает руки.

— Я не знала, что делать. Когда ты появился прошлой ночью… Почему с нами постоянно что-то происходит? Катастрофа на катастрофе.

Данте вздрогнул. Стюардесса принесла свежий кофе.

Они закончили завтрак в уютной тишине, почти дружеской, как в их самое первое утро в Уистлере, когда еще была надежда на нечто большее, чем месть и долги, вина и злоба.

— Ты оставляешь его. — Ками не была уверена, приказал он или спросил.