Кэтрин Гарбера - Неукротимый ловелас

— Слишком разряжена.

Диего посмотрел на нее и приподнял бровь:

— Мэнди, не будь такой злючкой.

Это было мелочью, но впервые в жизни Пиппа почувствовала мужскую защиту. Возможно, она придала этому слишком большое значение, но ей было очень приятно.

По дороге к коттеджу они почти не разговаривали. Пиппа включила радио, и в машине играла приятная музыка. Диего чувствовал, как его хмель рассеивается, но то, что он находился рядом с Пиппой, как всегда действовало на него возбуждающе.

С каждым вдохом он чувствовал исходящий от нее аромат духов и чего-то еще, что напоминало ему о сексе. Это был ее особый запах, и он не мог вдыхать его равнодушно.

Пиппа была осторожным водителем. Она не превышала скорости и на поворотах заранее включала сигнал. Наконец они подъехали к ее коттеджу, который был расположен милях в десяти от Арбол-Верде, где Диего жил большую часть времени.

Она остановилась у входа в каменный коттедж с деревянным крыльцом. Когда они вышли из машины, на крыльце загорелись сенсорные лампочки. На двери висел венок, и, когда они подошли ближе, Диего обнаружил, что он сделан из маленьких игрушечных лошадок.

Пиппа заметила его взгляд, пока копалась в сумочке, доставая ключи. Он взял у нее из рук пакет с едой, чтобы она могла открыть замок на двери.

— Пенни сделала этот венок в подарок мне на день рождения, — пояснила она. — Я уверена, что ты знаешь, как она помешана на лошадях.

— Еще бы! Бенито навещал меня сегодня, чтобы покататься верхом, и признался, что не хочет отставать от нее. — Диего подозревал, что его племянник всегда будет увиваться вокруг Пенни.

— Они так хорошо смотрятся вдвоем, — признала Пиппа. — Мне их сегодня не хватало.

— Я хочу узнать побольше о том, как ты стала няней, — сказал Диего. — Прошлой ночью ты упомянула, что ты в бегах.

Они вошли в маленькую прихожую с большим зеркалом на стене. Рядом стоял столик с деревянной чашей и высокой узкой вазой с одинокой гарденией. Пиппа бросила ключи в деревянную чашу, зажгла свет и направилась в гостиную. В углу комнаты была лестница, которая вела на второй этаж. Диего догадался, что там была ее спальня.

И мгновенно перед его мысленным взором предстала обнаженная Пиппа, лежавшая в его постели. Но он постарался прогнать это воспоминание. Он говорил совершенно серьезно, когда сказал Пиппе, что хочет от нее не только секса. Если бы только он мог справиться с желаниями своего тела!

Дальняя стена с большим камином в центре была сложена из известняка. Над каминной полкой, сделанной из того же дерева, что и крыльцо, висели большие часы с маятником, отсчитывающим секунды. Два кресла и столик стояли возле камина, а большой кожаный диван расположился напротив телевизора. Из гостиной дверь вела в небольшую кухню с круглым столом и четырьмя стульями.

Пиппа направилась прямо на кухню, и Диего последовал за ней.

— Подожди, пока я принесу тарелки и приборы, чтобы мы могли поесть, — сказала она.

Диего поставил пакет с едой рядом с белой вазой, в которой лежали апельсины, и стал осматриваться по сторонам. В углу кухни стоял рабочий стол с компьютером. На висевшем на стене календаре вчерашняя дата была несколько раз обведена красным фломастером.

Рядом с календарем висела старая черно-белая фотография в серебряной рамке. Он подошел поближе и увидел, что на ней изображена женщина, невероятно похожая на Пиппу. Она держала на руках маленькую девочку, которая тоже была похожа на Пиппу. Они обе улыбались.

— Это моя мама и я, — подтвердила Пиппа. — Фотографию сделала моя тетя.

Она поставила на стол голубые тарелки, положила рядом льняные салфетки и налила им обоим по бокалу чистой воды.

— Что заставило тебя бежать из дому? — спросил Диего, когда они сели за стол.

— Ну… моя мама умерла, когда мне исполнилось четырнадцать лет. И мой отец стал моим опекуном и распорядителем моего наследства. У него были свои идеи насчет моего будущего, включая мое замужество. И он сам выбрал для меня будущего мужа.

— Так ты замужем? — спросил Диего.

Он никогда не задумывался над тем, что она может принадлежать кому-то еще. И он тут же подумал, что она не такая женщина, чтобы спать с посторонним мужчиной, будучи замужем. Он задал этот вопрос, потому что чувствовал себя неуверенно, понимая, как многого не знает о ней.

— Нет. Конечно же нет, учитывая, что произошло вчера между нами. Я убежала в тот вечер, когда он должен был сделать мне предложение, — сказала Пиппа.

Диего откинулся на стуле, внимательно глядя на нее. Он не мог представить себе, чтобы его отец попытался управлять его жизнью. Если бы он вздумал это делать, Диего поступил бы так же, как Пиппа.

— Прости за глупый вопрос. Я знал, что ты не замужем. Просто меня шокировало то, что ты сказала… Я имею в виду, что всегда подозревал, что ты не обычная няня. Но речь идет о большем, чем о наследовании нескольких ювелирных изделий, не так ли?

— Да, это так.

— И что дальше? Ты можешь вернуться в Англию?

— Я уже запустила этот процесс, — призналась Пиппа. — Но они должны сначала удостовериться, что я та, за кого себя выдаю.

— А кто-нибудь может в этом усомниться?

— На самом деле вряд ли. Но мне придется ответить на множество вопросов, и мое возвращение будет неприятным сюрпризом для отца, который управлял моим состоянием в мое отсутствие, — сказала Пиппа.

— Я так понимаю, вы не очень-то ладите, — заметил Диего. — Но, похоже, я говорю очевидные вещи, верно?

Ее отношения с отцом были очень сложными. В последние четыре года она часто просыпалась посреди ночи и думала о том, как она его ненавидит. Особенно в самом начале, когда Кинли с трудом сводила концы с концами. Если бы не сложности с отцом, Пиппа могла бы пойти в банк и снять со своего счета достаточно денег, чтобы помочь ей и Пенни наладить нормальную жизнь.

Но в этом случае ей пришлось бы пожертвовать своей свободой.

Потому что отец принимал практически все решения касательно ее действий или ее денег до тех пор, пока ей не исполнится двадцать пять лет. И он мог голосовать от ее имени в совете директоров так, как ему вздумается. Она могла бы выразить свое несогласие, но это ни к чему бы не привело. У нее не было никакой власти распоряжаться своим наследством.

Но она также помнила, как ее отец был убит горем после смерти ее матери. Как они сидели вдвоем в их доме, оплакивая ее. Она знала, что отчасти его желание контролировать ее жизнь было вызвано потерей жены. Но она все равно не могла понять, почему его горе выражалось в такой форме.

И даже спустя столько лет она все равно не понимала его.

— Я не могу сказать, ладим мы или нет. До смерти мамы я любила отца, как и большинство детей. Но когда мне исполнилось двадцать один год, он выдвинул мне ультиматум, что было неверным шагом с его стороны. Я имею в виду, что я выгляжу покладистой и милой, но на самом деле я очень упрямая.