Кэтрин Манн - Похить мое сердце дважды

Она спустилась вниз перекусить, чтобы хоть как‑то унять свои чувства после их столкновения на пороге спальни. Конечно, она не смогла удержаться и пошла на пьянящий звук его голоса.

Жаль, что его слова не соответствовали ее настроению.

Шана с яростью переступила порог и крепче запахнула махровый халат.

— Так ты просто пытаешься меня отвлечь?

Чак снова посмотрел на экран.

— Конрад, Бродерик, я свяжусь с вами позже. Закрыв ноутбук, Чак оттолкнулся от стола.

— Не знаю, как много ты слышала, но…

— Я слышала достаточно, чтобы знать, что ты попросил меня помочь в расследовании только потому, что хочешь занять меня чем‑то. — Шана замолчала, чтобы перевести дух; от гнева у нее закружилась голова. — А не потому, что действительно веришь, что я могу предложить что‑то ценное.

Чак принял удар, изучая ее лицо. Его зеленые глаза пронзали ее насквозь, заглядывали в душу.

Шана скрестила руки на груди, бросая вызов.

— Ты хочешь знать правду? Прекрасно. — Чак подошел к столу, сел на его край. — Я хочу, чтобы ты отдохнула и посвятила свою энергию исцелению, для себя и ребенка. Представляешь, как ужасно было видеть, как ты теряешь сознание и не можешь прийти в себя?

Гнев отступал, сменяясь влечением. Шана не могла вспомнить это событие, но могла представить его.

— Мне жаль, что ты прошел через это. Но наверняка тебе известно, что беременные женщины иногда теряют сознание.

Чак молчал, на его лице застыла горькая усмешка.

Он что‑то скрывал. О, как же она ненавидела неравенство в том, что он знал все, пока она оставалась в неведении. Каково было бы встретиться с ним на равных?

Шана продолжала злиться, но понимала, что притяжение между ними нарастает. И это отвлекало ее, мешало докопаться до сути. Между ними что‑то было не так, и ей нужно было с этим разобраться.

Ее навыки детектива обострились, она понимала, что разгадка близка, однако следовало сохранять спокойствие. Глубокий вдох. Шана должна была все выяснить, ради своего будущего с этим человеком. Ради ее ребенка.

— Ты знал, что я беременна, не так ли? Или нет? — Шана села в кресло рядом с ним; истина стала слишком очевидной. — Ты не знал о ребенке. Почему я тебе не сказала?

Чак провел рукой по затылку.

— Подозреваю, из‑за неудачных попыток ЭКО и выкидыша. Ты не хотела вселять в меня надежду раньше времени.

— В этом есть смысл.

И все же ей казалось, что за этим скрывается нечто большее.

— Ты говоришь скептически.

— Я говорю как человек, который не знает тебя достаточно хорошо, чтобы составить мнение о том, достоин ты доверия или нет, — заявила Шана, склонив голову. Она видела, как напряглась челюсть Чака. — Ты сердишься.

Любопытно, почему у него такая реакция?

— Мне не нравится, что мои слова подвергают сомнению, — сказал Чак жестко. — Я просто хочу лучшего для тебя, для нас.

Шану накрыла новая волна раздражения.

— И это включает в себя отвлечение матери твоего ребенка работой?!

— Я уважаю твои навыки. Всегда уважал. Ты обладаешь профессиональным чутьем.

Чак говорил искренне. Тем не менее Шана чувствовала необходимость продолжить «допрос».

— Значит, я работала во время нашего брака? Где мой офис?

— Ты работала первый год, пока мы не решили завести детей.

Итак. Ей пришлось отказаться от карьеры, оставить дело, которое она так любила? Еще один удар, о котором она даже не подумала.

— Я не работала три года?

— Ты иногда консультировала. Курировала благотворительные проекты. — Чак улыбнулся, вспоминая о чем‑то приятном. — Ты организовала невероятные мероприятия по сбору средств. Но если ты больше не желаешь этим заниматься, в нашей семье есть женщины, которые могут продолжить начатое.

— Твоя мать‑домохозяйка? Твоя сестра финансовый директор? Или, может, твоя сводная сестра?

Шана не позволила его улыбке сбить ее с толку и продолжала хмуриться.

Чак отошел от стола и опустился перед ней на одно колено.

— Ты пытаешься спровоцировать меня на ссору?

— Это то, чем мы занимались раньше? Мы много ссорились?

Шана хотела высвободить что‑то осязаемое из своей памяти, чтобы вспомнить последние пять лет с этим мужчиной, важным для нее настолько, что она согласилась выйти за него замуж, отказалась от своей карьеры и пыталась завести с ним детей.

Чак взял ее руку в свою, крепко сжал.

— Я понимаю, что потеря памяти должна быть… невыносимой. Узнать, что ты замужем, бросила работу, должно быть, тяжело. Узнать от других, что носишь ребенка, это более чем несправедливо. Но позволь тебя заверить, я хорошо помню, как и когда мы сделали этого ребенка.

Все ее тело вспыхнуло жаром. Не было никаких сомнений — их связывала не только беременность.

Чак встал и ушел, оставив ей больше вопросов, чем ответов.

Чак не сомневался, что найдет Шану в конюшне. Когда они начали встречаться, конюшня в поместье родителей была ее любимым местом. Чак вспомнил, как она находила утешение в заботе о лошадях, более того, она была прирожденной наездницей. Вскоре после того, как они связали себя узами брака, Чак подарил ей огненную кобылку из Теннесси, с пушистой гривой. Ее назвали Седна в честь инуитской богини, покровительницы морских животных.

За последние четыре года они потратили много времени, дрессируя лошадь, превращая длинноногого жеребенка в прекрасно обученную кобылу. Чак прошел мимо служебных отсеков, мимоходом погладил своего коня Нанука и наконец добрался до последнего стойла с правой стороны.

Понимая, что вчерашняя беседа не убедила Шану, Чак знал, что должен сделать нечто особенное. По пути на конюшню он зашел в оранжерею, срезал несколько ирисов и спрятал их за пазухой, чтобы мороз не коснулся нежных лепестков.

Пронизывающий ветер хлестнул через открытую дверь в маленький загон за стойлом Седны. Порыв взметнул медовые волосы Шаны, щеки порозовели от холода. Прошлой ночью ему потребовалась вся сила воли, чтобы не поцеловать ее. Бархатистая мягкость ее запястья едва не заставила его потерять голову.

Шана рассеянно, но вполне профессионально водила мягкой щеткой по блестящим бокам лошади. Вероятно, воспоминания о Седне были недоступны для нее, но умение обращаться с лошадьми никуда не делось. В джинсах и сапогах для верховой езды Шана выглядела так же элегантно, как и в вечернем платье и драгоценностях. В прошлом они нередко отправлялись в походы по лесу верхом на лошадях. Прохладными ночами согревались любовью — он все еще слышал эхо ее вздохов, все еще ощущал тепло ее тела, — помнил, как они встречали ранний июньский рассвет в объятиях друг друга. И знал, что должен вернуть то, что было, — их любовь, их страсть, — и спасти их брак, не упустить шанс, предоставленный судьбой.