Кенди Шеперд - Романтическое испытание

— Он не представился. Пожилой мужчина. Очень приятный, на красивом гнедом жеребце.

Ревность Уила утихла. Беспокоиться было не о чем, раз этот сосед пожилой, да и Джорджию, похоже, больше заинтересовал его конь.

— Знаешь, — сказала она, — во время сегодняшней прогулки мне так хотелось, чтобы ты скакал рядом на Калипсо! Но я поняла, что мы сможем ездить верхом только по очереди, так как одному из нас придется оставаться дома и присматривать за Ниной.

— Я тоже это понял. Можно сказать, что я сейчас прохожу ускоренный курс по воспитанию детей, и мне еще далеко до его окончания. Твое присутствие здесь — такая большая помощь для меня!

— Как я уже сказала, я вовсе не специалист по младенцам. Но мы можем учиться вместе, как настоящие родители. А когда Нина подрастет, она сможет кататься верхом вместе с нами. — Джорджия сделала паузу. — Это если я все еще буду приезжать к вам в гости.

Уил подумал о том, что за последней фразой скрывалось так много оставшегося невысказанным. Возможно, к тому времени Джорджия обзаведется собственной семьей, и у нее не будет времени и желания кататься верхом со своим старым другом. Или ее муж, такой же ревнивый, как Тоби, станет возражать против дружбы его жены с мужчиной.

А что же он сам? Он всегда будет рад видеть ее здесь. Уил не собирался заводить отношения с женщиной, которая будет против его дружбы с Джорджией. Почему? Да потому, что Джорджия для него — важнее всех остальных женщин. Осознание этого поразило Уила — словно его лягнула в грудь лошадь. Он внезапно понял, что ему не нужна никакая другая женщина. Он хочет Джорджию. Он ее любит!

— Надеюсь, ты всегда будешь нас навещать, — выдавил Уил.

— Я тоже на это надеюсь, — улыбнулась Джорджия, но в ее глазах он увидел печаль.

Неужели это означает, что в будущем Джорджии для него не найдется места — даже как для друга? Эта мысль показалась Уилу невыносимой.

— Каковы твои планы на сегодня? — спросил он.

— После завтрака я собираюсь наверстать упущенное. Было замечательно пообщаться с твоими родными, но мне нужно закончить работу над иллюстрациями.

— О чем твоя первая книга? — поинтересовался Уил.

— Это книжка с картинками для самых маленьких детей, которые только научились читать. Она — о маленькой розовой древесной лягушке, которая живет в тропических лесах Квинсленда, где все остальные древесные лягушки зеленые.

— Звучит забавно. Мне нравятся лягушки.

— Я написала эту книжку в стихах.

— Уверен, что она просто замечательная! Я обязательно куплю одну для Нины и попрошу тебя поставить на ней автограф.

Джорджия лучезарно улыбнулась.

— Я с удовольствием подарю тебе один из моих авторских экземпляров.

— Ты сказала, что гордишься мной? Позволь мне сказать тебе то же самое. Я горжусь тобой, Джорджи! Я не очень разбираюсь в издательском деле, но знаю, что выпустить собственную книгу, да еще и нарисовать к ней иллюстрации, — настоящее достижение!

— Спасибо!

— А над какой историей ты работаешь сейчас? — полюбопытствовал Уил.

— О ящерице. Не смейся. Это очень милая ящерица.

— И не собираюсь смеяться. Я восхищен твоим талантом. Как думаешь, ты сделаешь карьеру в литературе?

— Это моя мечта. У меня так много новых идей! Вот почему я хотела бы за завтраком вместе с тобой спланировать, как мы дальше будем совмещать присмотр за Ниной и работу.

— Ты хочешь составить расписание? День за днем, час за часом?

— Неплохая идея. Но вряд ли получится, если учесть непредсказуемое поведение ребенка. А еще хотелось бы оставить свободное время для того, чтобы мы могли наслаждаться отдыхом в этом замечательном доме, который больше похож на частный курорт.

— Я хочу сделать все, чтобы ты и Нина были счастливы.

— И ты тоже.

Уил точно знал, что сделает его счастливым во время проживания Джорджии в этом доме — очень взрослые и приятные развлечения, которыми он и она могли бы наслаждаться, пока Нина спит. Но сейчас не время это обсуждать. Уил боялся, что может навсегда потерять Джорджию, если попытается на нее давить.

Неделей позже Джорджия сидела утром рядом с Ниной, играющей на мягком коврике. Пока девочка возилась с игрушками, Джорджия рисовала ее. Она запечатлевала на бумаге постоянно меняющееся выражение лица Нины, ее милые ножки и ручки. В альбоме было уже много подобных рисунков. Нина спит, Нина бодрствует, Нина смеется. За те две недели, что Джорджия знала эту малышку, та успела чуть измениться и немного подрасти. Джорджии нравилось наблюдать за тем, как меняется Нина, ее переполняла гордость за каждое маленькое достижение девочки…

Услышав, как открылась раздвижная дверь, ведущая на террасу, Джорджия подняла взгляд и чуть не выронила из рук альбом. Ее сердце учащенно забилось.

Уил был одет только в черные плавки, на его теле еще блестели капли воды, волосы были влажными. На его плечах лежало полотенце, не скрывающее от взора Джорджии мускулистые руки и торс, длинные сильные ноги. «Повернись, чтобы я могла полюбоваться твоим великолепным задом!» — мысленно взмолилась она. К счастью, Уил этого не сделал, потому что у нее и так закружилась от желания голова.

— Хорошо поплавал? — спросила Джорджия, пытаясь обрести самообладание.

— Потрясающе, — ответил Уил. — Я пойду в душ.

«Я присоединюсь к тебе там», — заявила Джорджия, но лишь мысленно. Разумеется, она бы не посмела произнести такое вслух. Когда Уил направился в сторону своей спальни, Джорджия сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться.

Она не могла дольше выносить эту пытку. Жить с Уилом, желать его, влюбиться в него… Да, Джорджия любила его. Она больше не могла этого отрицать. Ее чувства вышли далеко за рамки дружбы. Но нельзя было дать им волю — ведь ничего не изменилось. Надежды по‑прежнему нет. Джорджия была счастлива в доме Уила, но это было лишь временно. Она притворялась, что Уил для нее всего лишь друг, хотя знала, что хочет гораздо большего. Еще немного — и она совершит какую‑нибудь глупость. Например, пойдет за Уилом в душ, скинет с себя топ и шорты, а затем позволит ему снять с нее кружевное белье. После она обовьет руками его шею, прижмется к его обнаженному телу и…

Мысли, потекшие в опасном направлении, заставили Джорджию покраснеть до корней волос. К тому же она не могла присоединиться к Уилу в душе еще и потому, что присматривала за Ниной.

Джорджия взглянула на девочку, лежащую на животе на коврике, и спросила:

— Что делает моя дорогая малышка?

И тут же Джорджия с ужасом осознала, что назвала Нину «своей малышкой». Она закрыла лицо руками, поняв, что искренне полюбила и Нину. Как она позволила этому случиться? Теперь ее сердце может разбиться не один раз, а дважды.