Клэр Коннелли - Жаркая зима для двоих

— Она рассеянная и уставшая, — сказала Моника. — Ей не надо изматывать себя с ребенком. У нее должны быть более важные дела! Ей надо готовиться к свадьбе.

Но Эбби не интересовалась свадьбой.

Она прямо заявила Гейбу, что предпочитает скромную церемонию, на которой будут присутствовать только они двое и пара слуг в качестве свидетелей. Никаких гостей, никакого свадебного приема. Когда Гейб заговорил о медовом месяце, она побледнела и слабо произнесла, что они уже живут как супружеская пара. Кроме того, она считала, что замок — лучшее место для молодоженов.

Несколько дней он размышлял, что с ней происходит. Он привез Эбигейл в Италию, веря, что так будет лучше для нее, него и Рафа, но она угасала на глазах. Она начала готовиться к Рождеству, украшая дом и выпекая праздничное печенье. Но это были единственные признаки того, что она привыкает жить в Италии.

Стук в дверь отвлек его от размышлений. Он обернулся, ожидая увидеть одного из своих сотрудников. Но увидел Эбби и по привычке сразу затрепетал от желания.

Она покраснела под его пристальным взглядом:

— Я тебя не отвлекаю?

— Нисколько. — Он указал ей на стул напротив себя, но она покачала головой:

— Я ненадолго.

— Что случилось? — Он встал и присел на край стола. И заметил, как она отслеживает каждое его движение.

Она хотела его.

И так будет всегда. Она была очень страстной и требовательной любовницей.

— Раф совсем маленький, но это будет его первое Рождество, и я хочу, чтобы оно стало особенным. Я знаю, он его не запомнит, но у него останутся фотографии. — Она с вызовом посмотрела в глаза Гейбу. — Я хочу, чтобы он думал, что мы были семьей с момента его рождения.

Гейб задумчиво кивнул.

В последнее время он много размышлял.

В том числе о том, что сказала Эбби.

— В любом случае, — неуверенно произнесла она, — я хотела бы поехать в Фьяматину сегодня или завтра, чтобы купить ему подарок. — У нее порозовели щеки. — Я не имею в виду ничего грандиозного. Это будет книжка или маленькая игрушка. Ему не нужно много. Этот подарок станет простым напоминанием о празднике.

Гейб поразился тому, что совсем не подумал о том, как важно наступающее Рождество для малыша и Эбби. Он ненавидел это время года, но она хотела отметить этот праздник по‑особенному.

— Фьяматина. — Он кивнул. — Я отвезу тебя туда.

И если ему повезет, он купит для Эбби идеальный подарок.

— Ой! — удивленно воскликнула она. — Я могу доехать туда сама. Я умею водить машину.

Он с грустью рассмеялся:

— Ты часто водила машину по снегу и льду, Эбигейл?

Их взгляды встретились, она смотрела на него с раздражением.

— Но я буду осторожна.

— Вероятно, ты сошла с ума, если думаешь, что я позволю тебе так рисковать своей жизнью.

— Это ты, вероятно, сошел с ума, если думаешь, что я буду рисковать. Со мной все будет в порядке.

— Я за этим прослежу. — Он положил руку на изгиб ее локтя. — Ты готова?

— Я уже говорила тебе, какой ты властный?

— По‑моему, да.

Она свирепо уставилась на него.

— Ты занят делами, а мне надо научиться водить машину по этой местности.

— Может быть. Но не сегодня.

Она покосилась на него, и он постарался проигнорировать новый прилив желания.

Ему нравилась ее эмоциональность. И ему нравилось знать, что он умеет играть у нее на нервах.

Тихо простонав, он обнял ее за талию и притянул к себе. Эбби широко распахнула глаза от удивления и слегка раскрыла рот, и Гейб, прижав ее спиной к двери кабинета, припал к ее губам.

Она тут же подняла руки и обняла ими его шею. Ее бедра покачивались во время их поцелуя, словно она танцевала в чувственном тумане.

Хорошо, что на ней платье, а не обычные джинсы, иначе Гейб обхватил бы ее ягодицы руками и приподнял над полом, чтобы она обняла ногами его торс.

Он что‑то говорил ей по‑итальянски, понимая, что после не вспомнит эти слова, и поглаживал руками ее тело.

— Пожалуйста, — простонала она, прервала поцелуй и посмотрела ему в глаза. — Я хочу тебя, Гейб.

Их близость была такой стремительной и бурной, что позже, едва отдышавшись, Эбби удивленно спросила:

— Что сейчас произошло?

Гейб выпрямился, удовлетворенно улыбаясь:

— Ну, мы делали это раньше. И довольно часто. Я думаю, ты все поняла…

— Мы не предохранялись. — Она прижалась лбом к его плечу. — Мы рисковали.

— Ну и что? — Гейб поднял бровь. — У нас может родиться еще один ребенок.

— Еще один ребенок? — резко и категорично спросила она, отстранилась от Гейба и поправила платье дрожащими пальцами. Ее охватила паника.

— Да, еще один ребенок. Или два. Или три. У нас уже есть Раф. Мы поженимся. Почему не родить больше детей?

— Как ты можешь быть таким легкомысленным?

— Успокойся, дорогая. Ты ведешь себя так, словно твоя новая беременность — худшее мировое событие. Ты даже не уверена, будут ли какие‑нибудь осложнения…

— Это было бы худшее, что могло со мной случиться! — закричала Эбби, и на нее навалилась растерянность последних недель. Она побледнела, ее глаза сверкали от эмоций.

Выражение лица Гейба стало каменным.

— Можно узнать почему?

Она прикусила губу и посмотрела поверх его плеча. Как ей объяснить ему свои чувства? Как ей выразить словами свои опасения? О предстоящей свадьбе и воспитании Рафа. Она обрадовалась бы еще одному ребенку, если бы они с Гейбом поженились по любви.

— Безответственно приводить еще одного ребенка в этот мир, — отрезала она. — У нас родился Раф, и мы поженимся, чтобы у него была семья. Но других детей нам не нужно. Хватит одного Рафа.

Гейб позвонил своему лучшему другу.

— Ной? — хрипло произнес он.

— Гейб? Что случилось?

Гейб сглотнул, уставившись на письменный стол. Отличный вопрос.

— Я просто хотел узнать, как ты, — тут же соврал он. У Ноя было достаточно проблем, ему не нужны неприятные новости от Гейба.

— Хорошо. Я иду на поправку.

Гейб нахмурился. Лечение, которое проходил Ной, вероятно, приносило свои плоды. Но не слишком ли рано? Гейб не стал озвучивать свои сомнения. Он хотел верить, что Ной выздоравливает.

— Я рад. — Гейб тяжело вздохнул и поджал губы. Он не знал, как сообщить Ною о своей предстоящей свадьбе. — Ты не интересовался тем, как живут Слоаны?

— Эти ублюдки? Нет, я о них не думаю. — Злость в голосе Ноя выдала его ложь. Приемная семья повлияла на их жизнь.

Гейб откинулся в кожаном кресле и закрыл глаза.

— А ты?

Гейб нахмурился:

— Я был с ними намного дольше. Они единственная семья, которую я помню. — Он сразу подумал о своем сыне и будущей жене. Ему стало неловко. Он хотел поступить благородно, но не мог дать Эбби всего того, что она по‑настоящему заслуживала.