Клэр Коннелли - Жаркая зима для двоих

Эбби заставила себя говорить откровенно.

— Единение, — сказала она, глядя ему в глаза. — Я почувствовала его в тот момент, когда ты заговорил со мной. Когда впервые прикоснулся ко мне, рассмешил меня… Я хотела, чтобы ты стал моим первым любовником. Потому что ты мне понравился. И мой отец тут ни при чем.

Гейб помолчал, обдумывая ее слова.

— Ты заявила мне, что просто хотела избавиться от надоевшей тебе девственности, — заметил он.

Она пожалела о том, что не может повернуть время вспять. Она сказала ему об этом, чтобы сохранить гордость, но теперь желала оправдаться.

— По‑твоему, до тебя мне не улыбались красивые мужчины? — спросила она. — Ты думаешь, у меня не было возможности избавиться от девственности раньше?

Он долго пялился на нее, на его скулах выступил румянец.

— Я не знаю. — Он пожал плечами. — В ту ночь это имело для меня мало смысла. Как и сейчас.

— Я не интересовалась сексом, — просто ответила она. — Я была слишком увлечена балетом, а потом, когда я ушла из него, я почувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. У всех моих друзей уже давно были любовники, а парни, с которыми я встречалась, были намного опытнее меня. Я этого стеснялась.

— Со мной ты не стеснялась.

— Потому что ты показался мне давно знакомым, — быстро произнесла она. Неужели он ни разу не испытывал такого же чувства?

— Эбигейл. — Он тяжело вздохнул, проводя пальцами сквозь волосы. — По‑моему, тебе надо быть осторожнее.

— Осторожнее в чем? — спросила она.

— Ты говоришь как обычный романтик. — Он насмешливо улыбнулся. — Единение… Словно я был каким‑то сказочным принцем на белом коне, едущим в город, чтобы завоевать твое сердце. — Он резко рассмеялся, задевая ее за живое. — Мы поженимся ради нашего сына. Меньше всего я хочу, чтобы ты страдала, даже если я отчасти думаю, что ты просто пожинаешь плоды посеянного год назад.

От обиды в жилах Эбби застыла кровь.

— Я пыталась объясниться…

— Эбигейл, послушай меня! — Он с явным усилием смягчил тон. — Ты не сможешь объясниться и оправдаться. Я ценю, что ты не выполнила требование своего отца, но пришла ко мне с единственной целью — предать. Все остальное не имеет значения. Если бы ты не забеременела и у нас не родился сын, мы бы с тобой не сидели за этим столом и не разговаривали. Ты ведь понимаешь это?

Эбби застыла на месте, сердце глухо барабанило у нее в груди. Слова Гейба сокрушили ее, она потеряла уверенность.

— Как ты можешь такое говорить? — тихо спросила она, впиваясь ногтями в ладони. — После того, что было между нами на днях?

Его улыбка была почти сочувствующей.

— Ради собственного блага постарайся запомнить, что секс и любовь — разные стороны медали.

Его слова проносились в ее мозгу со скоростью торнадо. Она не верила, что между ними была любовь, но они занимались не просто сексом. Пока они были вместе, она думала, что готова доверить ему свою жизнь. Разве он не испытывал ничего подобного?

— Мне это неизвестно, — помолчав, ответила она, надеясь, что не выглядит смущенной. — В отличие от тебя. У тебя большой опыт.

— Да, — огрызнулся он и налил вино в ее бокал. — Он взбесился, когда ты пришла к нему с пустыми руками?

Эбби потребовалось мгновение, чтобы понять, что Гейб вернулся к первоначальной теме разговора.

— Да. — Она не хотела говорить о своем отце. — Ты вырос в Австралии? — спросила она, застав Гейба врасплох. На его лице появилась маска неудовольствия, но он достаточно быстро обуздал свои эмоции.

— Да.

— Но ты родился здесь, в Италии?

— Да.

Эбби нахмурилась:

— А как ты оказался в Австралии? Я думала, ты остался в своей стране после смерти матери.

— Незадолго до смерти она эмигрировала в Австралию, — непринужденно ответил он. — Она была оттуда родом. Там по‑прежнему живет ее кузен.

— Как она умерла? — Этот вопрос показался Эбби нетактичным, но она обвинила вино в своей несдержанности.

— Передозировка наркотиков, — холодно произнес Гейб.

— Прости. — Она коснулась ладонью его руки. — Должно быть, это ужасно.

— Ужасно? — Он посмотрел на ее руку как на посторонний предмет. — Ну, можно сказать и так.

— Ты был близок с ней?

Гейб пригвоздил Эбби взглядом к месту.

— Разве не все дети близки со своими матерями?

Эбби кивнула:

— Наверное.

— Что еще ты хотела узнать?

— Она долго принимала наркотики?

— Нет. — Он отпил вина, и наступило молчание.

Пришел слуга и прикатил тележку, нагруженную едой. Пока он расставлял на столе тарелки, Эбби посматривала на Гейба из‑под опущенных ресниц, стараясь представить его несчастным восьмилетним ребенком.

Когда слуга ушел, а ароматы еды наполнили воздух, Эбби снова заговорила:

— Ты знал, что она злоупотребляла наркотиками?

— Я был всего лишь ребенком. — Он повел широкими плечами. — Я догадывался, что что‑то не так, но у меня не было возможности узнать, в чем причина. Это началось примерно за год до нашего переезда в Австралию. — Он напрягся. — Когда мы туда переехали, стало только хуже.

Эбби поерзала на стуле и случайно коснулась пальцем ноги икры Гейба.

— Почему? — спросила она, чувствуя глубину его эмоций и желая понять их.

— Тебе интересно, откуда взялась ее зависимость? — спросил он, но вопрос не прозвучал так легкомысленно, как бы ему хотелось. Гейб сердился и был в отчаянии.

— Ты знаешь, почему она принимала наркотики? — тихо сказала она.

Он выпрямился в кресле.

— Я в курсе, почему она была несчастна. — Он пронзил Эбби взглядом, и она вздрогнула. — Она совершила феноменальную глупость, влюбившись в моего отца.

— Они не были счастливы вместе? — произнесла Эбби, чувствуя, что сейчас услышит нечто важное.

— Они вообще не были вместе.

Эбби нахмурилась, вспоминая обрывки их прошлых разговоров:

— Ты говорил, что уничтожил своего отца…

— Да. — Он холодно и резко кивнул.

— Он обидел ее?

— Он разрушил ей жизнь, — проворчал Гейб.

— Как? Зачем?

— Потому что я не вписывался в его планы, дорогая.

— Он не хотел быть отцом?

— Он уже был отцом, — уточнил Гейб. — И даже дедом.

Эбби нахмурилась:

— Я не понимаю.

Гейб сердито выдохнул и посмотрел на нее с негодованием.

— Моя мать работала уборщицей в этом замке. — Он обвел рукой комнату. — Мой отец был настоящим кобелем и лапал служанок, когда этого не видела его жена.

Эбби нахмурилась, но ничего не сказала. Она не хотела его прерывать. Не сейчас, когда он с ней разоткровенничался.

— Она любила его. Когда она узнала, что беременна, она была в восторге. — На лице Гейба читалось презрение.

— Однако он не был в восторге, — предположила она.

— Нет. — Гейб потягивал вино, потом повернул голову и посмотрел в окно. Снег все еще падал, на перилах образовался толстый снежный слой. — Он заплатил ей за аборт. И уволил ее.