Эмили Джордж - Дай волю страсти

Сандра все еще любовалась картинами, решив, что это подлинники, когда вернулся Фил. На нем был великолепный темно-серый шелковый костюм, модные туфли, элегантная рубашка, галстук на тон светлее костюма завершал этот ансамбль.

Он выглядит по-европейски, подумала она, решив, что мало кто из американцев сумеет одеться с таким шиком, как Фил Мелас. Он был великолепен, и ее сердце вдруг учащенно забилось. Она невольно вздрогнула.

— Холодно, Санни? — Он ласково посмотрел на ее обнаженные плечи. — Или боитесь? Если первое, то скоро вы согреетесь, когда мы присоединимся к остальным, если второе — помните, что я буду рядом. Пошли?

Она молча кивнула. То, что он сказал, было для нее далеко не лучшим утешением!

Как только они переступили порог великолепного, украшенного цветами танцевального зала, отец Фила, солидный и высокий мужчина, словно кем-то предупрежденный об их приходе, тотчас заметил их. Сандра сразу его узнала, когда он, покинув свое окружение, начал пробираться к ним сквозь толпу гостей — может быть, по исходившей от него почти осязаемой властности.

В первый раз в жизни она почувствовала приступ настоящего страха. До чего же опасно для Фила бросать вызов такому могущественному отцу, подумала она. Подобно мифическим богам, когда-то жившим в его родной Греции, Леонидис Мелас крепко держал судьбу в руках, и горе тому, кто посмел бы противостоять ему! Этот человек знал, что такое месть. Сандра усомнилась, что кровное родство убережет Фила от ярости отца, если тот даст ей волю.

— Так вы и есть та молодая леди, что собирается замуж за моего сына?

На лице Леонидиса не было и тени улыбки, когда он бесцеремонно стал разглядывать Сандру. Ей стало не по себе, потому что в его властном голосе прозвучала угроза. Ну а чего еще можно было ожидать? — сокрушенно подумала она.

— Да, — услышала она собственный голос и восхитилась его небрежной холодности. — Фил просил меня принять его кольцо… — Это, по крайней мере, было правдой. Она победно улыбнулась. Осмелев, Сандра добавила: —…и я с радостью и гордостью ношу его.

Это уже была ложь. Или нет?.. Она потупила глаза, чтобы скрыть собственное удивление. Эти слова уж слишком вольно и легко слетели с ее обычно правдивых уст.

— Да, я вижу. — Взгляд Леонидиса скользнул по ее руке, оценивая кольцо. — Не скрою, я поражен. Должен признаться, когда я услышал эту новость, то сначала подумал, что сын просто забавляется за мой счет — весьма солидный счет, нужно сказать.

— Не жди, что я буду проливать слезы над твоими деньгами, папуля, — иронично вмешался Фил, при этом обняв Сандру, — Греческое правительство всего лишь требует, чтобы ты заплатил свои долги. Я уверен, что ты все заплатишь, хотя без помощи Аристарха Бодакиса это будет значительно сложнее.

Отец пожал плечами.

— Мой девиз в бизнесе — использовать любые возможности. Никогда не знаешь, что ждет тебя за поворотом.

— Твоя философия впечатляет. — Фил почтительно склонил голову, но в глазах у него прыгали озорные чертики.

— А я восхищен быстротой и находчивостью, с которыми ты перешел от пассивного неприятия моих предложений к активной защите. — Леонидис мрачно поглядел на сына. — Если бы я знал, что твоя защита примет столь привлекательный вид, я бы пришпорил тебя раньше и энергичнее.

Боже мой, они сцепились, как два пса, со страхом подумала Сандра, а я — маленькая косточка между ними!

— Итак, ты одобряешь мой выбор?

Она быстро посмотрела в глаза Фила, почувствовав, как он по-хозяйски сжал ее плечо. Он говорил очень уверенно, и она подумала, что за такое перевоплощение Фил мог бы получить «Оскара». Он явно провоцировал отца, и Сандра едва не расхохоталась. Ведь для него самого будет оскорбительно, если отец благословит его женитьбу на местной Золушке! Но она вовсе не хотела покорно ждать, пока ее оценят, как товар на аукционе. Гордость есть не только у греков!

— Мне тоже было бы интересно услышать ваше мнение, мистер Мелас, — вмешалась Сандра, бесстрастно встретив взгляд его умных глаз. Она решительно вздернула подбородок, а ее серые глаза засверкали ярче, чем бриллиант на пальце.

— Как же я могу не одобрить? — ответил Леонидис, но в его голосе отсутствовала радость, звучала только вежливость. — Мой сын унаследовал от меня больше, чем следовало, в частности вкус к женщинам. Он у него всегда безупречный.

— О! — Такого ответа Сандра не ожидала.

Подобно обоюдоострому топору миносской культуры, ответ Леонидиса обладал двумя разящими гранями. Он ясно давал понять, что вынужден одобрить ее, и в то же время указал, что она не первая женщина, занявшая место в сердце сына. Нет, неправильно. У ответа была и третья грань: он хотел лишний раз напомнить сыну, что когда-то у них была общая любовница.

— Сандра, вы должны извинить моего отца, — сказал Фил с юмором в голосе, ласково погладив ее по обнаженной руке. — К сожалению, его знание английского ограничено, он не понимает некоторых нюансов. Я уверен, что он не имел в виду, будто вы лишь одна из длинной череды женщин, проходивших через мою жизнь. Он просто хотел сказать, что мы оба большие поклонники женской красоты.

— Разумеется, — без запинки подтвердил Леонидис, одобрительно посмотрев на Сандру. — Сын прав. Мой английский больше подходит для разговоров о бизнесе, чем о любви. Если я вас невольно чем-то задел, то прошу прощения. Фил не менее проницателен, чем я сам.

Он говорил с заметным акцентом, медленно и четко произнося слова, которые порой звучали двусмысленно: но это не ввело ее в заблуждение. Познания Леонидиса Меласа в английском были лучше, чем у большинства уроженцев Греции.

— Женщина, на которой мой сын в конце концов женится, может рассчитывать на прочные и длительные родственные отношения. Это я гарантирую.

Он дал ей понять, что тоже не введен в заблуждение. Ни на минуту. Он понимал, что она подкуплена и использована. Его намек на женщину, на которой Фил «в конце концов» женится, ясно показывал, что имелась в виду не она.

Сандра почувствовала болезненный укол в сердце. Неожиданный и непонятный, потому что она считала, что не имеет ничего общего с красивым молодым мужчиной, стоявшим рядом с ней с загадочной улыбкой на устах. Лишь усилием воли ей удалось сохранить самообладание.

Старший Мелас прекратил ее разглядывать и, повернувшись к сыну, заговорил с ним по-гречески.

На слух Сандры в греческом не было ни музыкальности итальянского, ни торжественности испанского, ни лаконичности английского. Она попыталась отгадать реакцию Фила на град вопросов, которыми явно засыпал его отец. Иногда он выглядел удивленным, иногда сердитым, но, не зная языка, судить об этом было трудно. Было лишь ясно, что разговор идет жесткий и недружелюбный.