Дженни Баркли - Шейх и пери

«Наверное, я попала в какую-то другую часть парка, или, скорее, это просто другой парк, — решила Эмбер. — Надо поздороваться с Салехом Али и узнать у женщин, как мне найти библиотеку. Одна из них, должно быть, английская гувернантка девочки». В том, что эта маленькая всадница — племянница шейха Фатима, Эмбер не сомневалась. Ее удивило другое — присутствие мужчины на женской территории, пусть даже и старика.

Она прикрыла за собой кованую калитку и двинулась вперед. Заметив, что ее увидели и смотрят в ее сторону, она с улыбкой помахала рукой. Старик ответил поклоном, женщины — легким кивком, а девочка, ловко пришпорив лошадь, прямо по клумбам с криком: «Пери! Пери!» — понеслась к ней.

Эмбер в первую минуту даже растерялась. Это было совершенно неожиданно! Но в этот момент она услышала шум вертолета над головой. Эти звуки вызвали у Эмбер очень приятные воспоминания, и она подняла голову. Но этот вертолет оказался не военным, на каком обычно летал шейх, а вертолетом «скорой помощи».

— Пери! Пери! — кричала девочка, от Эмбер ее отделяло уже не больше трех десятков метров.

«Боже мой, она так несется, вдруг она не справится с лошадью!» — мелькнуло в голове у Эмбер. И тут же с дробным треском посыпался град пуль, сбивая головки цветов и вздымая фонтанчиками песок на дорожках. Старик кинулся к девочке, споткнулся, взмахнул руками и упал.

Эмбер увидела, как по белому боку лошади стало растекаться красное пятно. С леденящим сердце ржанием лошадь замедлила свой бег и начала заваливаться на бок. Женщины с криками распластались по земле. Эта картина казалась ужасающе нереальной: солнце продолжало сиять, золотился песок, как сказочные россыпи драгоценных камней, пестрели цветочные клумбы. Но в одно мгновение этот прекрасный мир рухнул, словно черная пелена накрыла его, лишила красок, запахов, звуков…

Эмбер вдруг почувствовала себя как бы вне происходящего, она словно видела себя со стороны. Плохо понимая, что делает, она бросилась навстречу девочке и успела подхватить ее прежде, чем лошадь рухнула и судорожно забила ногами в воздухе.

Эмбер прижала к себе девочку и бросилась в сторону от дорожки. Сердце гулко ухало в груди. С Фатимой на руках она упала на клумбу. Последнее, что осталось в ее памяти, был одуряющий запах цветов и страх за девочку.

Боли от автоматной очереди, прошившей ей спину, она не почувствовала, как не услышала и взрыва вертолета, который через пару минут был сбит в воздухе.

Из операционной хирург вышел с мобильным телефоном в руках.

— Удивительно! Можно подумать, что… О! Мои глубочайшие извинения! Имею честь доложить Вашему Высочеству…

— Оставим церемонии, доктор! Как она, будет жить?

— Видите ли… Вот это было в ее нагрудном кармане. — Врач протянул ему мобильный и показал на пулю, засевшую в нем. — Вот эта пуля могла лишить жизни вашу племянницу, пройдя через мисс Макгонер навылет, причем в пяти миллиметрах от ее сердца. А вообще можно сказать, что мисс Макгонер родилась под счастливой звездой: пули были выпущены, словно кто-то специально рассчитал их траекторию, чтобы они причинили ей минимум вреда! Позвоночник не задет, другие органы практически не…

— Доктор, она жива? Она будет жить?!

— Да, да! Но дело в том… Видите ли, у мисс Макгонер не очень сильное сердце. Произошла его остановка.

— И что? Но ведь она жива?

Хирург кивнул.

— Мы сделали все возможное. Она жива. Однако, судя по всему, остановка сердца была вызвана не болевым шоком от огнестрельных ранений, а произошла за долю минуты до этого. Поэтому я обязан высказать вам свои опасения. Боюсь, что работу сердца восстановили слишком поздно. Ее мозг оставался без кислорода больше критического времени, так что в нем могли произойти необратимые изменения.

— Иными словами… — Сердце шейха тоже было готово остановиться. — Вы хотите сказать, что остальную часть жизни она может провести в коме?!

— Я очень сожалею, но именно так, если в течение ближайших суток она не придет в сознание. Хотя приготовьтесь к тому, что она все равно может быть не очень адекватной.

Шейх Гасан бен Хамад эль-Кхалифа никак не мог соединить эту женщину с бескровным серым лицом, тусклыми волосами, разметавшимися на подушке, безвольно вытянутыми вдоль тела руками с образом счастливой, полной жизни и неги белокурой пери, от которой он ушел на рассвете, оставив ее смотреть сладкие сны.

Как он хотел тогда остаться и заснуть рядом с ней хоть ненадолго! За последние трое суток он почти не смыкал глаз, если не считать тех нескольких часов, когда он буквально отключился в шатре у Эмбер, стоило только занять горизонтальное положение. Ну почему, почему, когда самые дорогие для него люди оказываются в опасности, он безмятежно спит? Ну почему именно в такие моменты ему отказывает его хваленая интуиция? Так было, когда бомба террористов разнесла в клочья старшего брата Салтана и всю его семью. О, если бы он только мог повернуть время вспять, он бы обязательно был рядом со старшим братом на том концерте, который закончился так трагически!

Он тогда категорически отказался идти, заявив, что посещение концерта — вовсе не такое уж значительное событие, чтобы правящей семье присутствовать там в полном составе и тем более тащить куда-то на ночь глядя младших детей, которым полагается в это время спать.

— Сказал бы честно, что предпочитаешь поспать, а не музыку слушать, — обиделся брат, — я бы понял. Знаю, ты плохо переносишь разницу временных поясов. — В тот день они оба вернулись из-за океана. Все важные деловые поездки они всегда совершали вместе, пресса даже называла их «рас-эль-хоутские близнецы». — И не любишь музыку.

— Да, ты прав, — легко согласился Гасан.

Из всех радостей земных он любил соколиную охоту и женщин. И оба этих увлечения неизменно приносили ему радость и удачу. Старый эмир даже порой мрачновато шутил, что Рас-эль-Хоут стал известен не столько благодаря нефти, сколько благодаря «донгасанским» похождениям в Европе его сына — любимого героя всей «желтой прессы».

А Салтан музыку обожал. Не предназначь ему судьба стать эмиром, он, без сомнения, прославился бы как талантливый пианист. И еще он обожал свою единственную жену. Их отец тоже не имел гарема — скорее, потому что находил эту старинную забаву накладной для казны — и, на западный манер, ограничился только одной женой. С матерью они составляли весьма гармоничную пару, но такой нежной близости, как между Салтаном и Нурией, у родителей Гасан не видел.

Он вообще никогда больше не видел таких отношений, как у брата и его жены, и даже не поверил бы, что такое вообще возможно, если бы не наблюдал за ними изо дня в день собственными глазами. И, что самое странное, Салтана и Нурию объединила именно любовь к музыке!