Гизела Ройтлинг - Тени прошлого

Юлия не успела опомниться, как его страстный и нежный поцелуй закрыл ей уста. Счастливая дрожь охватила все тело Юлии. И был у этого счастья особый, сладкий вкус. Может быть, впервые в жизни ее держал в своих руках сильный, уверенный в завтрашнем дне мужчина, которому не нужна была подпорка, который сам был надежной опорой. Наконец-то ей не надо было бороться и убеждать. А просто любить и быть любимой. И можно было забыть, что она сильная и независимая, и почувствовать себя хрупкой и слабой. Юлия, спрятавшись на груди любимого, вся отдалась поцелую.

Само собой разумеется, Александр отчетливо представлял себе, что предстоит выдержать сражение с матерью, как только он начнет разговор. Поэтому он хорошо вооружился и запасся терпением. Он должен выйти из этой баталии победителем и показать ей, что не все в этом мире во власти тиранического самодержца.

— Ты ничем не лучше Филиппа! — сквозь зубы процедила принцесса. — Боже милостивый, что за сыновей произвела я на свет!

— Не греши, мать! — решительно прервал ее Александр. — Потом раскаешься. О Филиппе и Дезире не будем сейчас говорить. Оставь мертвых в покое. Речь о нас с Юлией. Мы, она и я, — живые. И мы никому и ничему не дадим разрушить нашу жизнь. Запомни это, мать!

Принцесса Валеска увидела в чертах сына суровую решимость, и что-то в ней надломилось. Как подкошенная рухнула она в кресло.

— И как ты себе все это представляешь? — спросила она бесцветным голосом. — Она будет жить здесь?

— Разумеется. Позволь тебе напомнить, мама, что Хольстенбах принадлежит как тебе, так и мне в равной степени, — по-деловому, спокойно ответил Александр. — И при всем твоем предвзятом отношении к Юлии ты не можешь не признать, что она прекрасно вписывается в наш так называемый «круг». Ты убедилась в этом на августовском приеме. Все наши знакомые нашли ее умной и очаровательной, она сумела найти подход к каждому. — С заклинающим жестом Александр обратился к матери: — Мама, если бы ты смогла наконец перешагнуть через тени прошлого и оставить все эти пустые понятия, вроде «равная по положению», ты бы признала, что против Юлии нечего возразить.

— Ты смотришь на нее через розовые очки, как все влюбленные, — скривила тонкие губы принцесса.

— Нет, мать, — поправил ее Александр, — я не влюблен. Я люблю Юлию.

Принцесса закрыла лицо руками, ее плечи содрогнулись.

— О Боже! — надрывно простонала она. — Я снова вижу перед собой Филиппа! Неужели все начинается сначала? Неужели мои страдания никогда не кончатся?

— Все эти страдания — плод твоего воображения. Ты сама их себе придумываешь и сама превозмогаешь, — жестко сказал он. — Мы могли бы быть счастливой семьей. В этих мертвенно тихих покоях могла кипеть жизнь, раздаваться детский смех, но… — Он немного помедлил, но решил идти до конца. — Ты сама разрушила это счастье. И не только свое! Я намерен, — закончил он непререкаемым тоном, — привезти сюда моего племянника, твоего внука Даниеля, будет на то твое согласие или нет.

Принцесса Валеска отняла руки от лица, лицо ее исказилось.

— Дело уже зашло так далеко, что мои слова для тебя ничего не значат? — Она вложила в свои слова всю ненависть, которая накопилась у нее за долгие годы. — Под чью дудку ты теперь пляшешь?

Александр тяжело вздохнул.

Гнетущая тишина повисла над ними, сгущаясь до вязкого ползучего тумана отчуждения. Александр понимал, как тяжело сейчас матери. Как тяжело ей услышать голую, неприкрытую правду, как тяжело смирить гордыню и уступить. Ему стало ее до боли жаль. Он остановился чуть сбоку и тактично попытался прийти ей на помощь:

— Хочу привести для нас в порядок западное крыло и провести там реконструкцию. Не хочешь посмотреть? — В его глазах стояла одна большая просьба: «Мама, будь благоразумна, не доводи до разрыва!»

— Нет! Незачем! — разомкнулись сухие бескровные губы принцессы Валески. — Никогда я не переступлю порога вашей половины. Слышишь, никогда!

Принц Александр стиснул зубы, в его словах трещал морозный холод.

— Если ты так ставишь вопрос, значит, мы будем жить в другом месте. Положение дел, на котором ты настаиваешь, неприемлемо. Но ты очень пожалеешь об этом в своем одиночестве, мама!

Как залп тяжелого орудия, выстрелила за ним захлопнувшаяся дверь.

Юлия прошла в спальню, чтобы окинуть себя последним взором в большом зеркале. Новый, цвета бургундского, брючный костюм, облегающий ее и подчеркивающий, где надо, округлости фигуры, был ей очень к лицу. В нем она выглядела лет на десять моложе — по крайней мере так утверждала продавщица в бутике. Хотя… зачем ей это надо? Юлия кокетливо улыбнулась юной деве в зеркале, чуть подправила прическу. Дева в зеркале вздернула подбородок и посмотрела на нее дымчато-серыми глазами: «Ну, ты готова? Сегодня решится твоя судьба».

В редакции все в один голос твердили, что с ней происходит что-то необыкновенное. Даже бывший воздыхатель Питер Вильмс сухо заметил: «Похоже, ты снова влюбилась, крошка».

Юлия вздрогнула — зазвонил домофон. Она нажала на кнопку. У нее еще осталась пара секунд, чтобы зажечь свечи на столе.

Она вся лучилась, открывая дверь любимому и подставляя губы для приветственного поцелуя.

— Здравствуй, милая. — Он скользнул губами по ее губам, что нисколько не походило на самозабвенные страстные поцелуи, которыми они обменивались в последнее время. Он снял пальто. — Прости, у меня не было времени забежать за цветами.

Юлия оторопела. Это Александр? Он может так говорить?

— О чем ты говоришь! — Она посмотрела на него как на незнакомца. — Главное, ты здесь!

Юлия проследила за его рассеянным взглядом. Он даже не заметил, что на ней новый костюм! Еще недавно он обязательно отмечал такое, то со скрытым, то с явным восхищением. А как же иначе? Безвкусица никогда не была в ее стиле. Но… Какая же она дура! Он измучился и вырвался к ней всего на пару часов. И сейчас ему надо просто дать время, чтобы прийти в себя. И не важно, что у нее позади тоже был тяжелый день. Он же мужчина! Такой же слабый, как все? Она встряхнулась, прогоняя от себя недостойные мысли, и мягко сказала:

— Проходи, дорогой! — Она вбежала на кухню и достала из холодильника бутылочку бургундского, потом открыла духовку. — Я приготовила пиццу. Еще немного — и можно вынимать.

Александр отрешенно кивнул и взял у нее из рук бутылку. Юлия насторожилась. Его улыбка тоже была какой-то странной. В Юлии стала нарастать тревога, но усилием воли она отогнала ее.

Они молча прошли в гостиную. Немного выпили, закусив орешками и фруктами. Юлия беспрестанно рассказывала, боясь остановиться. В редакции всегда хватало сплетен и курьезных происшествий. Обычно Александр хохотал вместе с ней, сегодня он едва ли слышал ее.