Гизела Ройтлинг - Тени прошлого

Юлия внесла пиццу. К ней были фаршированные оливки и салат со свежей зеленью. Пахло изумительно.

— Ты так старалась. Прости, но у меня аппетита нет. — Александр виновато отложил вилку.

— Пусть себе стоит, — беззаботно сказала Юлия и глазом не моргнув. — Что случилось, любимый? Не молчи. Ты можешь сказать мне все. Разве мы не одно целое?

— Да, родная. — Он поцеловал ее руку. — Давай поженимся как можно скорее.

Ее взгляд стал еще тревожнее.

— Ты в любую минуту можешь взять мои бумаги и подать заявление. Но почему вдруг такая спешка? Ты же говорил, что на ремонтные работы потребуется пара месяцев?

— Мы не будем жить в Хольстенбахе, Юлия. Или для тебя это принципиально?

По ее лицу пробежала легкая тень.

— Мне все равно, где с тобой жить, Александр. Лишь бы с тобой. — Где-то под ложечкой возникло нехорошее ощущение и поднималось все выше, приводя в оцепенение все тело. Юлия оперлась о спинку кресла, потом присела на подлокотник. — Я знаю, что произошло. Ты поговорил со своей матерью.

Александр только кивнул. С Юлией не было необходимости извергать водопад мало что значащих слов.

— Это ничего не меняет в наших отношениях, родная! Дворец Хольстенбах — не единственная резиденция Равентли. Ты сможешь выбрать любой дворец для нас троих. Я имею в виду и Даниеля. Лучше в качестве моей жены. Да, так даже лучше. Ты обустроишь все по своему вкусу.

Юлия не отвечала. Ее опущенные ресницы вздрагивали.

— Я должна была это предвидеть, — с трудом выдавила она из себя после долгой паузы. — Но все было так чудесно, что я закрыла глаза на реальность и, как малый ребенок, твердила: все будет хорошо! Но чудес не бывает, любимый!..

— Юлия, еще и ты?! — взвился Александр, чьи нервы были на пределе. — Мы вместе уйдем, любимая. Только не ставь мне в вину, что я по несчастью родился Равентли.

— Дорогой, дело не в этом. Будь ты Мюллером или Шмидтом, я бы и тогда не посмела встать между тобой и твоей матерью. А ведь все дело в этом выборе, она или я. Я права? — Она зябко повела плечами, без всякой наигранной театральности. — Нет, любимый, не такой ценой.

— О какой цене ты говоришь?

У Юлии встал ком в горле. Ей было тяжело говорить.

— Должна тебе признаться, Александр, я не в восторге от твоей матери. Прости, но она чрезмерно горда, чрезмерно надменна и холодна. Она не желает даже слушать того, что не сообразуется с ее понятиями. — Юлия решительно подняла голову. — Но это еще не повод, чтобы ты ее покинул. Ты, на которого у нее все надежды и упования. Для нее это стало бы последней каплей…

— Подумай о нас! — бросился к ее коленям Александр, поняв, к чему она клонит. — Мы же любим друг друга!..

Юлия остановила его не столько непреклонным жестом, сколько суровым блеском своих глаз.

— Я хорошо помню слова, которые ты однажды произнес: «Любовь не освобождает человека от обязательств по отношению к своей семье».

— Я говорил это о Филиппе!.

— Конечно. Но если ты не относишь эти слова и к себе, в чем тогда разница?

Александр упал в кресло. Его силы были на исходе. Он прикрыл глаза.

— Филипп бросил все. Он думал только о Дезире, и ничего другого для него не существовало. Даже если трагический конец был неминуем. — Александр перевел дыхание. — Но я — не Филипп. Я женюсь на женщине, которую люблю, и никто не в силах меня остановить. И я никогда не забуду, что под моим началом огромный концерн, за который я в ответе. Вот в чем разница.

Юлия молчала. В каком-то смысле Александр был неопровержимо прав. Но с другой стороны, последнее, чего она желала бы себе — и не только себе! — в этой жизни, это иметь в своих врагах принцессу Валеску. Это был бы смертельный враг. Принцесса фон Равентли не пощадила бы ни ее, Юлию, укравшую у нее последнего сына, ни самого сына, осмелившегося пойти против материнской воли. Это была бы ненависть разрушительнее той, что уничтожила не только счастье, но и жизни незнакомых ей Филиппа и Дезире. Эта ненависть накрыла бы их с Александром беспросветной черной тенью проклятия. Неимоверно! Еще и часа не прошло с тех пор, как она с нетерпением ожидала прихода любимого, оправляя костюм и зажигая свечи!

Безжизненным взглядом Юлия обвела гостиную: стол, полупустые бокалы, засохшую пиццу, кресло и Александра с лихорадочно горящими глазами.

— Ты ведь не бросишь меня, Юлия? Не покинешь меня, никогда? — Его слова словно пульсировали у её виска.

— Я ничего не знаю, — безвольно сказала она.

— Только люби меня — и все!

Ее губы загорелись в огне отчаянного поцелуя. «Как же я могу бросить тебя? Себя?»

Юлия сидела за своим рабочим столом и правила верстку. Сроки поджимали. Над душой стояли то редактор, то корректор, то верстальщик. Наконец, не выдержав, в дверную щель просунул свою кудлатую голову Питер Вильмс.

— На каком мы этапе, крошка?

— Сгинь! Уже все готово, — ответила Юлия, не поднимая головы.

— Я знал, что на тебя всегда можно положиться, малышка! — Он буквально вырвал подписанную распечатку из ее рук. — Не беспокойся, дорогая, я сам отнесу… — Неожиданно он застрял в дверях и окинул Юлию долгим изучающим взглядом. — Слушай, если мне не изменяет память, ты ведь жила в Париже?

— Ну, жила. Я училась там два года. А что? — Юлия, еще не оправившись от запарки, изумленно свела брови.

— Так у меня для тебя классная должность! — Он оживленно замахал руками. — Нет, нет, не сейчас.

Юлия угрожающе пошла на него:

— Что там у тебя? Давай-ка выкладывай, Питер! Просто так ты и с родной матерью не поболтаешь.

Он расплылся в более чем двусмысленной улыбке.

— Да нет, это определенно не для тебя. Ты же у нас сейчас ангажирована, дальше некуда. Вряд ли захочешь отчалить отсюда.

Юлия терпеть не могла эту его сальную улыбочку.

— Моя частная жизнь… — начала Юлия с расстановкой.

— Знаю, знаю, меня не касается…

Юлия про себя посмеялась его напускному испугу.

— Дай мне закончить, старая шельма! Моя частная жизнь никогда не мешала моим служебным обязанностям. Так что там с Парижем?

— Ну, потрясла, детка! Только ты так умеешь!

— К делу! — Юлия направила на него кончик острого карандаша.

— Слушай, это правда не шутка! Учредители решили открыть зарубежное бюро «Анемоны» с корпунктом в Париже. Вот я и подумал, ты — единственная, кто в совершенстве владеет языком, ну и там… другими возможностями.

— Питер, ближе к делу!

— Но это, сама понимаешь, не на месяц и не на два. Пока все организуешь, пока застолбишь нужные связи… В общем, подумай, а я еще загляну! — Он уткнулся носом в распечатку и чуть не пробил лбом дверь, вываливаясь из ее кабинета.

Юлия подошла к окну. Что это? Перст судьбы?

Париж. Город, где она всегда чувствовала себя как дома. Наверное, там еще осталась пара-тройка старых знакомых…